Ботагоз Сейдахметова
Политический кризис на Ближнем Востоке остается главной международной темой вот уже третий месяц. Переворот в Тунисе, революция в Египте, волнения в Алжире и Йемене, а теперь практически гражданская война в Ливии. Ни одна экспертная дискуссия, коих в эти дни было проведено немало на западных и российских телеканалах, на деле не пришла к какому-то общему знаменателю или похожим выводам. По сути, единых ответов на главные политические вопросы - почему началось, кто за всем этим стоит, кому выгодна нестабильность в самом нефтяном регионе мира, нет. Понятно одно - история переживает новую эру в своем развитии подобно таким относительно недавним потрясениям, как падение Берлинской стены и распад социалистической системы

Говорить о том, что на арабском Востоке в одночасье будут перестройка и гласность и в Египет с Тунисом придет демократия, и в мире в целом начнется кардинальная геополитическая трансформация, конечно, было бы наивно.
Ведь и в этом вопросе нет единства в арабском мире, то бишь в вопросе, нужна ли им демократия в ее чистом виде. Конечно, главные лозунги на каирском Тахрире в основном были нацелены на демократические реформы и сменяемость власти. Но вместе с тем, на мой взгляд, за всей этой внешней эйфорией стоит смутное представление демонстрантов о том, что будет дальше. Ведь за долгие годы правления вечных лидеров у любого народа начнется некая атрофия восприятия ситуации. При всем желании даже самые образованные египтяне или алжирцы не в состоянии привести страну к кардинальным переменам. Перепрыгнуть из фактического феодализма в капитализм (кажется, демократия пока функционирует только в странах с рыночной экономикой) невозможно. Особенно, учесть тот факт, что сознание исламского общества сильно отличается от западноевропейского, как отличается общинный подход к проблеме от персонального или индивидуального.
Что касается Африки, то этот континент относительно недавно перешел в свое нынешнее состояние постколониальной независимости. Распад колониальной системы в середине прошлого века уже был потрясением для всего Африканского континента.
Напомним, что в 1960 году произошла наиболее крупная деколонизация Африки. В частности, 13 государств обрели независимость. Среди них французские колонии Камерун, Того, Малагасийская Республика, Конго (бывшее Французское Конго), Дагомея, Верхняя Вольта, Берег Слоновой Кости, Чад, Центрально-Африканская Республика, Габон, Мавритания, Нигер, Сенегал, Мали. Кроме того, британская Нигерия - самая крупная страна Африки по численности населения и самая большая по территории - бельгийская колония Конго. Британское и итальянское Сомали были объединены и стали Сомалийской Демократической Республикой.

Независимость  бывших колоний  не сделала Африку по-настоящему свободной. И сегодня правящие верхушки Черной Африки обогащаются на продаже народного богатства, в то время как африканцы, как и многие века назад, страдают от голода, эпидемий и нищеты. Впрочем, не все так критично для арабской Африки.
И все же коррупция для Африки - такой же бич, как и для большинства постсоветских государств. Благо, заморским хищникам есть за что давать крупные взятки африканской элите. Судите сами: ЮАР и Зимбабве обладают богатейшими месторождениями алмазов, кроме того, крупные месторождения золота в ЮАР, Гане, Мали, Республике Конго. Большие месторождения нефти есть в Нигерии и Алжире. Бокситы добывают в Гвинее и Гане. Что касается северной Африки, то здесь сосредоточены запасы фосфоритов, марганцевых, железных и свинцово-цинковых руд.
Если говорить о “покупателях” африканских богатств, то на сегодняшний день на континенте два конкурента - США и Китай. Кстати, из одной только мятежной Ливии, где население составляет немногим более 6 миллионов человек, в эти дни покидало страну более 20 тысяч китайских граждан. Что говорить о странах, где сегодня относительная стабильность? Насколько мне известно, в ЮАР уже обосновалась довольно внушительная китайская диаспора, которая активно работает в самых выгодных сферах экономики.
Вообще, Африка для Китая - это источник дешевых ресурсов.
Именно поэтому, по мнению части экономических аналитиков, именно Китай пострадает более других стран вследствие ситуации на ливийском энергетическом рынке, потому как является одним из самых крупных импортеров нефти.
Между тем в начале этой недели международное энергетическое агентство заявило, что восстание в Ливии может сократить добычу нефти в меньшей степени, чем предполагалось первоначально. Международное энергетическое агентство (МЭА) отмечает, что беспорядки в Ливии вынудили нефтяные компании сократить добычу на 500 тысяч - 750 тысяч баррелей в день, что составляет менее 1 процента ежедневного потребления нефти в мире.
Насколько сильно экономика Китая зависима от импортной нефти и вообще цен на нефть? С этим вопросом я обратилась к синологу, профессору Константину Сыроежкину. По его мнению, на деле от ливийской ситуации пострадают все импортеры. И, конечно, Китай в том числе. “Хотя Китай в последние годы стремился диверсифицировать импорт нефти, его зависимость от стран Ближнего и Среднего Востока остается существенной и составляет порядка 35-40 процентов от общего импорта, - говорит ученый. - Что касается цен, то, как показывает недавний опыт их повышения, Китай это не останавливает. Кроме того, за последние три года Поднебесной создан так называемый стратегический резерв, а потому ценовой пик он может переждать, не форсируя закупки”.
Между тем ряд российских аналитиков отмечает, что борьба за Африку и ее ресурсы в основном ведется между США и Китаем и началось все с пиратских войн у берегов Сомали в начале этого века. При этом отмечается тот факт, что рост активности пиратов пришелся на 2006-2007 годы, тогда же началась реализация экономической программы Китая по освоению Африки.
Российские аналитики, в частности, уверены, что пиратские рейды контролируются и направляются “твердой рукой”. Видимо, имея в виду пресловутый Запад. Потому как они же приводят информацию для размышления: основными противниками принятия международного законодательства о борьбе с пиратством являются США и Великобритания, которые блокируют соответствующие инициативы, продвигаемые другими странами на уровне ООН.

Всем нужен берег африканский

Что же касается противоборства между Китаем и США за Африканский континент, то напоминаются разногласия этих двух держав по вопросу реформирования мировой валютно-финансовой системы, которая обозначилась после саммита G20 в Сеуле в 2010 году.
“Тогда разногласие двух великих держав вылилось в “горячее” противостояние их доминионов на Корейском полуострове, - считает Сергей Гриняев из московского Центра стратегических оценок и прогнозов. - В этом контексте очевидно, что события, последовавшие в целом ряде африканских государств в первый месяц 2011 года, есть отражение борьбы США и Китая за лидирующую роль в мире. События в Судане способствовали укреплению позиции США в этой стране и снижению влияния Китая на богатые нефтью районы страны.
Точно так же и волнения в Египте явились результатом борьбы этих двух стран. При этом в ситуации с Египтом на конфликт Китай - США наложились и последствия региональной напряженности, прежде всего между Израилем и Ираном.
Обострение ситуации вокруг Ирана потребовало от Израиля принять меры по укреплению ситуации в сопредельных государствах. В этом контексте режим Мубарака в Египте не отвечал интересам Израиля, и в случае дальнейшего осложнения ситуации вокруг Ирана с этого направления Израилю грозила бы опасность”.
В качестве вывода Сергей Гриняев говорит, что большинство современных конфликтов на Африканском континенте были заранее запрограммированы “просвещенным Западом” с тем, чтобы всегда оставался повод вернуться в свои колонии под флагом “миротворческой миссии” умиротворения противоборствующих сторон. “И вот в начале XXI века такой час настал. Глубокие финансово-экономические потрясения западной цивилизации, вылившиеся в многолетний финансово-экономический кризис и рост межконфессионального противоборства”.
Насколько верна эта версия, судить непросто. А именно потому, что идеологическое простивостояние между Западом в лице США и Востоком в лице России так и не завершилось. Впрочем, вряд ли это произойдет при нашей жизни и даже при жизни наших внуков. Ведь, по сути, эта холодная война и есть двигатель многих геостратегических трансформаций, которые происходят время от времени на нашей планете.
Вопрос же в другом. Насколько африканская, точнее североафриканская, перестройка и гласность коснутся наших постсоветских пенатов.
Аналитики в нашем  регионе говорят,  что у нас пока не  будет новых потрясений, подобных египетским и ливийским. Одни говорят о том, что мы не так едины, как мусульмане в пятницу, другие, что у нас еще не так много высокообразованной молодежи, как в арабской Африке.
Впрочем, есть и другое мнение.
Например, Геворк Погосян, председатель Армянского союза социологов, считает, что происходящие сегодня события в ряде арабских стран вполне могут иметь место в Армении. По его словам, “угроза повторения египетского сценария вызвана все усугубляющейся социально-экономической ситуацией, общественным протестом против правительства, не способного улучшить положение граждан”. Российский политолог Леонид Ивашов также считает, что события, сходные с теми, которые сейчас творятся в Египте и Тунисе, неизбежно произойдут и в России.
Известный в нашем регионе политолог Александр Князев и вовсе считает, что движение в странах арабского Востока имеет очень широкий разброс. “По своим средне- и долгосрочным последствиям это обязательно Европа, обязательно Китай, обязательно Россия и весь постСССР”, - уверен он.
Он напомнил, что в рамках геополитической концепции американских правых неоконсерваторов, а именно “Большого Ближнего Востока”, предполагается полностью изменить конфигурацию в регионе от Северной Африки до Южной Азии. “В частности, предусматривается за счет существенных участков территории Турции, Ирака, Ирана и Сирии создание независимого Курдистана. Раздел на суннитский и шиитский сегменты Саудовской Аравии. Создание из иранских, афганских и пакистанских территорий независимого Белуджистана и так далее. Это глобально. Естественно, что в этих процессах учитываются и реальные территориальные, особенно этнотерриториальные претензии существующих пока государств. Все имеющиеся противоречия, включая и исторические обиды, должны послужить материалом для реализации данного плана”, - считает Александр Князев.
Позволю не согласиться с господином Князевым в части планов США на Большой Ближний Восток. В свое время американцы пытались лоббировать схожий проект под названием “Большая Центральная Азия”, в которую, по их версии, должны входить среднеазиатские республики бывшего Союза, Пакистан, Афганистан и даже Индия. На деле все мои попытки узнать из первых рук, что за всем этим стоит, ничем не закончились. Во время поездки в Вашингтон в 2008 году я общалась и с представителями Госдепа, которые курировали вопросы Центральной Азии и Афганистана, и с американскими дипломатами. Но никто из них не признал этот проект реально существующим и функционирующим - мол, все это лишь планы некоторой части политической элиты. Рискну предположить, что и “Большой Ближний Восток” - пока лишь красивая теория. И все это лишь большие глаза страхов о могуществе и всепроникновении американских теоретиков от политики.
Впрочем, может, я зря иронизирую?