Ботагоз Сейдахметова
Кыргызстан в первый день недели впервые официально отмечал годовщину событий 24 марта 2005 года. Отныне этот день носит официальный статус праздника и будет называться Днем народной революции.
Прошло три года с тех пор, как революционная толпа взяла штурмом Белый дом и вынудила бывшего киргизского президента Аскара Акаева уйти с поста. Теперь Аскар Акаев живет на госдаче в Подмосковье, а новым, вторым, киргизским президентом стал один из лидеров “тюльпановой революции” Курманбек Бакиев, который объявил еще на заре своего правления, что главной задачей является реформа Конституции. А именно - переход страны с президентского на президентско-парламентское правление.
Это было справедливой целью, ведь вчерашние киргизские революционеры видели корень всех зол в том, что президентская власть никем фактически не контролируется. Реформа Конституции предполагала ограничить власть президента.
Что же вышло на деле?

Канун праздника был омрачен муссируемыми в прессе слухами о том, что президента Кыргызстана Курманбека Бакиева давно нет в стране, более того, он “исчез” с экранов телевизоров вот уж больше месяца. Слухи и домыслы в народе ходят разные, вплоть до самых невероятных и радикальных: от сложной операции до физического устранения. Политологи тут же начали выстраивать собственные версии происходящего во властной структуре, тем самым только подливая масла в огонь страстей вокруг здоровья президента.
Так это или нет, но внутренняя обстановка в стране накануне нового главного праздника, похоже, накалилась. Официального опровержения этим слухам киргизское руководство за эти дни не давало.
Впрочем, в пресс-службе Посольства Кыргызстана в Казахстане на мой вопрос о здоровье президента сообщили, что слухи пустые, что все хорошо, но президент действительно в настоящее время находится в Германии на отдыхе. Меня уверили, что на родину киргизский лидер вернется уже 28 марта.

Каждую весну расцветает эта живая память о "тюльпановой революции"

Кто виноват, и что делать?
Тем временем, за пару дней до нового киргизского праздника мне удалось встретиться с известным в нашем регионе аналитиком доктором исторических наук, профессором Александром КНЯЗЕВЫМ, автором многих книг по киргизской революции.
- Александр, сегодня, по прошествии времени, какую оценку революции в Киргизии Вы могли бы дать? Не могли бы сделать своего рода “разбор полетов”?
- Жизнь лишь подтверждает правоту большинства моих выводов и прогнозов, сформулированных весной-летом 2005 года, когда была написана моя книга “Государственный переворот 24 марта 2005 года в Киргизии” еще в ее первом варианте. Весной прошлого года я немного дорабатывал ее, сейчас в продаже уже 3-е издание. Там все есть. Запущенная мартовскими событиями хроническая нестабильность и перманентный вакуум власти сводят на нет любой политический проект, каковой мог бы быть предложен республике. При отсутствии каких-либо исторических традиций самостоятельного существования как государства на пятнадцатом году хрупкой киргизской государственности событиями 24 марта 2005 года был прерван легитимный политический процесс.
Нельзя сказать, что государство в акаевскую эпоху было вполне состоявшимся. Но традиция соблюдения формальных рамок легитимности вместе с сохранявшейся по инерции с советского времени сакральностью государства позволяли киргизскому обществу не пойти вразнос. Теперь оно вразнос пошло.
Кризисные зоны, которые существовали до мартовского переворота, получили интенсивное развитие, будучи усугублены новой общей проблемой - проблемой легитимности всех политических процессов Киргизии. Предельно актуализировались вопросы о возможностях контроля центром регионов, об участии криминальных группировок в контроле над экономикой и в политической власти.
Чрезвычайно опасны и симптомы новой внешней политики, основанной на “торговле суверенитетом”. Системный кризис власти в Киргизии сохраняется, кризисные явления только нарастают. Приведение республики в нормальное состояние вряд ли возможно теперь без внешнего вмешательства, в республике нет настоящих политических элит, есть лишь набор людей, участвующих в политическом процессе.
Но это не есть политэлита. Они просто не способы вернуть страну в то состояние, которое называется государством. Политические кризисы, которые перманентно возникают в новом киргизском руководстве, подтверждают то, что если людей объединяет лишь примитивное стремление прийти к власти любой ценой - а именно это объединяло киргизскую оппозицию накануне 24 марта, - то следующим их действием станет борьба за эту власть между собой.
Из двух классических вопросов: “Кто виноват?” и “Что делать?” - киргизская оппозиция имела ответ только на первый. На него ответ был дан 24 марта. Ответа на второй вопрос так и не существует.
- Известно, что Вы дружны с бывшим президентом Аскаром Акаевым. Чем сейчас занимается Аскар Акаевич? За счет каких доходов живет?
- No comment. Этой стороной жизни Акаева, как и всем, что не связано с его политической деятельностью, я не интересовался, не интересуюсь и не собираюсь интересоваться. Ну и насчет “дружен” - явный перебор. Мы иногда встречаемся в Москве, обсуждаем происходящее в Киргизии. В чем-то сходимся, в чем-то - нет...
- А как сложилась судьба его детей, в частности, дочери Бермет и казахского зятя? Они все еще “персоны нон-грата” в стране?
- Бермет в Киргизии бывает, хотя в последнее время о ней здесь не слышно. Въезд сюда ей, насколько я знаю, не запрещен. Что касается Тойгонбаева, то, по моим сведениям, он числится в розыске и правоохранительным органам Киргизии вроде бы есть что ему предъявить в жанре обвинения. Хотя есть и сомнения, что они способны что-то предъявить.
- После революции пути ее главных вдохновителей и героев - Феликса Кулова и Курманбека Бакиева - разошлись. Где сейчас Кулов? Насколько влиятельна, активна и действенна киргизская оппозиция? Как бы Вы оценили нынешнего президента: смог ли он выполнить свои революционные обещания народу Киргизии?
- Отсутствие ответственных политиков и настоящей политической элиты - это сущностная черта киргизского общества, ведь то, что происходит сейчас, - это детство киргизского этноса, начавшегося формироваться в 1920-х годах в рамках советского проекта под названием “Национально-территориальное размежевание в Средней Азии”. А ребенок по определению не может иметь всех тех черт, которые присущи взрослым.
После фиаско весны прошлого года, когда, объявив себя главным оппозиционером, Феликс Кулов попытался в очередной раз использовать площадные, митинговые методы для прихода к власти, он для политики закончился. Хотя, я думаю, что это произошло еще раньше, когда сразу после мартовских событий в 2005 году он согласился на известный тандем с Бакиевым и занял пост премьер-министра. Оппозиция сегодня невлиятельна, неактивна, недейственна. По сути, ее скорее нет, нежели она есть. Целый ряд видных лидеров занимают сегодня должности в госструктурах, кто-то уехал из республики, кто-то просто отошел от политики.
И это при том, что никто никаких обещаний не выполнял, да, судя по всему, и не собирался. Все это было и остается политиканством и дешевым популизмом.
- Какова ситуация на юге страны?
- На юге страны происходят очень сложные процессы, на которые в Бишкеке никто не обращает внимания. Этнические киргизы мигрируют на север республики и с каждым днем доля киргизского населения снижается. Не далек тот день, когда в киргизской части Ферганской долины мы будем иметь свое Косово с преобладанием узбекского населения. Я не склонен преувеличивать роль религиозного фактора, хотя и он может присовокупиться к этническому. В общем, там все еще впереди, и это бомба, которая затронет не только Киргизию и сопредельные Узбекистан и Таджикистан, резонанс будет куда более широким...
- Насколько верен тезис о противостоянии Севера и Юга в Киргизии?
- Он верен, но это не единственная линия противостояния. Их великое множество. Внутри Севера, внутри Юга - по родам и племенам, по экономическим интересам, личным пристрастиям и т.д. Киргизия - чрезвычайно дифференцированное общество, в котором отсутствует не только какая-то гражданская или хотя бы этническая консолидированность. Отсутствует элементарная общая идентичность.
- Киргизия еще до революции считалась на Западе “островком демократии” в нашем регионе. Что сейчас? Каков уровень демократических реформ? Каковы внешнеполитические приоритеты при президенте Бакиеве?
- Демократия - это такое же идеологическое понятие, как и социализм или коммунизм. Если мы хотим оценить качество политической системы государства, нужно говорить об эффективности или неэффективности общественного устройства и государственных механизмов. В период президентства Аскара Акаева какой-то особой эффективности достигнуто не было, но хотя бы - по крайней мере, до 2004 года - более-менее действовала система государственного управления.
Сегодня тот - инерционный, но все же работавший - механизм разлажен, нового не создано. Я уже говорил и готов повторить, что применительно к Киргизии вполне можно вести речь о старом понятии англосаксонской военно-дипломатической практики и правовой мысли - “несостоявшаяся”, “неудавшаяся” или просто “разваливающаяся” страна (failed или failing).
Думаю, что особой трагедии в этом нет. Киргизия - частный случай, после создания косовского прецедента, перечеркнувшего и всю систему международного права, и действенность таких институтов, как ООН или ОБСЕ, мы сейчас стоим на пороге куда более кардинальных пересмотров границ и территориальных целостностей. В мире около двух с половиной тысяч этносов и только чуть более двухсот государств. Отсюда простой до банальности вывод: совсем не обязательно каждому этносу иметь собственное государство. Особенно, если этнос сам упускает такую возможность, однажды предоставленную ему историей.