Ботагоз Сейдахметова из Алматы
На днях Клуб института политических решений осваивал новый формат - интеллектуальные лекции. На этот раз лектором выступил известный аналитик по Центральной Азии, автор книг по Афганистану, доктор политических наук Александр Князев, который недавно вернулся из командировки в эту страну. А потому и тема лекции была посвящена Афганистану. Он уверен, что анализ происходящего на протяжении постталибского периода позволяет сделать вывод о том, что афганская проблема не имеет военного решения. Политолог выдал на суд аудитории несколько собственных гипотез по развитию ситуации в Афганистане

В Афганистане пересекаются интересы сразу нескольких внешних игроков. Отсюда и та искаженная информация, которая поступает в СМИ, считает политолог. Так, по его мнению, в свое время американские структуры информационного воздействия буквально навязали мировому сообществу миф о “международном терроризме” для оправдания агрессии сначала в Афганистане, затем в Ираке.
Александр Князев уверен, что те особые информационные условия, в которых сейчас находится Афганистан, приводят к такому парадоксу - о ситуации в этой стране можно понять, когда ты находишься за ее пределами.

Военно-политический
фактор
По его словам, 80 процентов территории Афганистана находится вне контроля международных сил, официальных властей страны и прочих сил. Ситуация такова, что в светлую часть суток определенный район или участок дороги находится под контролем официальных властей, а ночью туда приходит другая власть. Так что официальное правительство уверенно контролировать ситуацию в стране не может.
Например, трасса из узбекского Термеза до Кабула полностью находится под контролем талибов. Дороги из Таджикистана и Узбекистана, по которым американцы перевозят горючее для своей техники, - основная цель нападения талибов. Эта тактика себя оправдывает, потому что западная коалиция активно использует для своих действий высокотехнологичную технику. Так что любая проблема с ГСМ создает серьезные проблемы для техники, а значит, и для всей операции коалиции.
Что касается отношения афганского общества к международным силам в стране, то оно разное. По мнению Князева, отрицательное отношение испытывают афганцы к США, Великобритании и Канаде. Более терпимое отношение сложилось в отношении военного контингента из Польши и Венгрии. И очень хорошее - к Турции.
По мнению Александра Князева, фактор присутствия международных групп в стране и вызывает нестабильность.
Он уверен, что сегодняшние талибы очень сильно отличаются от талибов начала 90-х годов. Кстати, в 90-е годы было популярно утверждение о планах “Талибана” по “завоеванию” постсоветского пространства. Профессор Князев уверен, что эта теория не выдерживает никакой критики. Потому как появление талибов на территории Таджикистана или Узбекистана, то есть вторжение на идеологически и ментально чуждую для них территорию, - невозможно.
“Талибы не могут здесь рассчитывать на поддержку населения, особенно учитывая межэтническую солидарность между таджиками и узбеками в Афганистане и их соплеменниками в постсоветских республиках, - говорит аналитик. - Сила талибов - в поддержке населения пуштунских регионов и в использовании асимметричных способов ведения войны. Это партизанское движение, которое сильно в своих родных местах, а на чужой территории обречено на поражение”.
Тем не менее он уверен, что афганский вектор остается ключевым в системе угроз безопасности для Центральной и Южной Азии. “Нельзя утверждать, что фактор гражданской войны, идущей в Афганистане, не влечет за собой угроз для стран региона. Реальную опасность представляет само состояние страны: неконтролируемость территории, позволяющая использовать ее пусть и для немногочисленных, но действительно террористических оппозиционных групп - узбекских, уйгурских, кашмирских, чеченских, белуджских и других”, - говорит Князев.
Политолог говорит, что состав группировок, воюющих сейчас против кабульского правительства и иностранных войск США и НАТО, отличается прежде всего по мотивации их деятельности. Князев выделил четыре основные группировки антиправительственного движения. По его мнению, они наиболее массовые и очевидно выделяющиеся по своим сущностным параметрам.
Первая группировка: это интернациональные по своему составу отряды, включающие в большинстве неграждан Афганистана, лиц неафганского происхождения. Это арабы, пакистанцы, индонезийцы и малазийцы, выходцы из Бангладеш, чеченцы, уйгуры, узбеки, таджики и другие. Они управляются и финансируются неафганскими, а имеющими либо пакистанское, либо арабское или транснациональное происхождение радикалистскими структурами.
Многие имеют опыт войны и террористической деятельности в Нагорном Карабахе, бывшей Югославии, на Северном Кавказе, в Кашмире, Ираке, странах Африки. По наблюдениям Александра Князева, эта категория чаще всего имеет устойчивые связи со спецслужбами Пакистана, некоторых арабских стран, США, Великобритании.
Вторая группировка: отряды с преимущественно пуштунским, то есть афганским по происхождению, составом, но связанные при этом с теми же иностранными и международными организациями и получающие оттуда финансирование. В этой категории тоже представлены “ветераны” всех перечисленных “горячих точек”.
Третья группировка: это пуштунские по составу отряды и группировки, воюющие по причинам внутриафганского характера, но финансируемые из-за рубежа, как правило, через пакистанские клерикальные и военные круги и спецслужбы.
Четвертая группировка: группировки и отряды, воюющие по причинам внутриафганского характера, имеющие мощную социальную базу в местах своей активности, финансируемые преимущественно за счет доходов от наркопроизводства и из других местных источников.
Аналитик уверен: с талибами нужно разговаривать, стремясь к достижению устойчивого мира в стране. Определенные изменения последних лет в политической структуре афганского общества, характеризуемые как успех американской политики в Афганистане, в лучшем случае ведут к долгосрочному утверждению страны в состоянии “неудавшегося государства”. Внешняя видимость государственных институтов не мешает возрождению связей между наркоторговлей и терроризмом, деятельностью локальных полевых командиров и движения “Талибан”. Подобное нестабильное равновесие всегда будет нести реальную угрозу его перерождения в террористическое государство, имеющее в своей экономической основе наркопроизводство.
Между тем в последнее время на севере страны замечена активизация Исламского движения Узбекистана (ИДУ), в состав которой входят несколько тысяч человек. Помимо этнических узбеков в ИДУ входят уйгуры, чеченцы, арабы, кашмирцы. Скорее всего, это совершенно новое поколение исламистов, считает Князев. Более точной информацией о них он пока не располагает.

На кабульском базаре можно купить все...

Экономический
фактор
Еще в 90-х годах прошлого века в мире окончательно утвердилась тенденция, согласно которой районы незаконного производства и транзита наркотических веществ совпадают с зонами конфликтов низкой и средней интенсивности. И Афганистан является главным ареалом производства наркотиков на нашем полушарии.
По мнению Князева, результатом западного военного присутствия в стране является многократный рост наркопроизводства. “Основные причины этого явления состоят в фактическом отсутствии реальной некриминальной экономики с соответствующими социальными последствиями, наличии отлаженной при содействии ЦРУ США с начала 80-х и особенно в 90-х годах международной сети финансирования, производства, транспортировки и реализации наркотических веществ, расположенной большей частью за пределами Афганистана”, - говорит Князев.
Сегодняшнюю статистику снижения объемов производимого в Афганистане опиума он объясняет тем, что произошел кризис перепроизводства. То бишь тривиальная рыночная реакция.
На деле, считает Князев, американцам выгодно иметь в лице афганского наркотрафика источник для морального и психологического разложения главных геополитических противников - Европы, России и Китая. Наркотики - орудие международной борьбы, потому что они подрывают генофонд страны, снижают экономический потенциал. Мол, чем слабее враг, тем сильнее Америка. “Это только гипотеза”, - подчеркнул при этом аналитик. Для подтверждения своей гипотезы, Александр Князев привел статистику, согласно которой среднегодовой перехват наркодельцов периода американской оккупации составляет 1,3 процента, в то время как в Колумбии он составляет - 37 процентов. Это показательно, считает он.
Между тем известно, что ВВП Афганистана составляет около 6 миллиардов долларов США, темпы роста экономики - 2,3 процента. В структуре ВВП более 50 процентов составляет сельское хозяйство, в котором заняты 70 процентов населения Афганистана. При этом индекс производства сельхозпродуктов значительно снизился по сравнению с показателями 1978 года - с 2,2 процента до 0,2 процента в 2001 году.
Афганцы сами себя обеспечивают на 50 процентов рисом и зерном.
Кстати, Посольство Казахстана в Афганистане активно содействует работе наших бизнесменов в этой стране. “Казахстан выделяется на фоне других постсоветских государств, - говорит Князев. - Узбекистан и Таджикистан практически не принимают участия в экономике страны. А Киргизия не имеет здесь посольства, и киргизы представлены только вольнонаемными рабочими на американских военных базах”.
Что же касается сельхозкультур, то для сравнения: доход с 1 гектара пшеницы афганский декханин выручает 440 долларов, в то время как доход с 1 гектара опиумного мака составляет более 3500 долларов. А потому, если абстрагироваться от морали, то наркотики - наиболее выгодный, удобный товар для афганцев.
При этом он добавляет, что даже в среде наркодельцов есть понимание, что рано или поздно их бизнесу придет конец, и они пытаются перенаправить свои капиталы в другие сферы экономики. “Внутри Афганистана крутится много денег, так что они сами могут инвестировать создание новых производств”, - уверен Александр Князев.
Базовыми условиями решения афганской проблемы, делает вывод аналитик, являются развитие экономики страны и повышение уровня жизни афганцев. “Реализация ряда крупных инфраструктурных проектов под эгидой ШОС способствовала бы стабилизации в социально-экономической сфере, создавая благоприятный фон процессу политического урегулирования. Активность в социально-экономической сфере позволила бы поднять уровень жизни населения в Афганистане и способствовать снижению протестного потенциала”.