Александр Борис де Пфеффель Джонсон
Его называют “Трампом, знающим латынь”. Ему предрекают очень недолгое пребывание во главе правительства. Его называют человеком, который ради собственных амбиций может разрушить Соединенное Королевство. Тем не менее должно случиться что-то из ряда вон выходящее, чтобы в конце июля Борис Джонсон не переехал в резиденцию премьер-министра на Даунинг-стрит, пишет “Коммерсант”. И это будет еще одним доказательством того, что обычно он достигает успеха. А значит, все опасения по поводу его пребывания на посту премьер-министра могут оказаться преждевременными

Британские журналисты подсчитали удар по доходам Бориса Джонсона, если (точнее, когда) он станет премьер-министром Соединенного Королевства. После своей отставки с поста министра иностранных дел в прошлом году господин Джонсон получил, по данным The Times, 400 тысяч фунтов стерлингов в качестве гонораров за выступления. Еще 275 тысяч евро в год он получает как ведущий колумнист лондонской The Daily Telegraph. Ему придется отказаться от этих денег в обмен на относительно скромное жалование премьер-министра - 158 тысяч фунтов стерлингов в год. Впрочем, потерю более 600 тысяч фунтов стерлингов господин Джонсон, похоже, считает вполне разумной платой за исполнение своей самой заветной мечты. Ведь еще в детстве, по воспоминаниям его сестры, на вопрос, кем он хочет быть, маленький Борис Джонсон отвечал - “королем всего мира”.

Из журналистики
в парламент
Свое 55-летие Александр Борис де Пфеффель Джонсон (он же Борис Джонсон, он же БоДжо) отметил неделю назад, 19 июня. Он родился в Нью-Йорке и до назначения на пост министра иностранных дел Великобритании в 2016 году был гражданином и Соединенного Королевства, и Соединенных Штатов. Борис Джонсон гордится, что его прапрадедом был один из последних министров внутренних дел Османской империи Али Кемаль, зверски убитый в 1922 году, а прабабкой - Мария-Луиза де Пфеффель, в которой смешались благородные немецкая и французская крови.
Детство Джонсона полностью соответствовало его космополитичной родословной. Некоторое время семья Джонсонов жила в Нью-Йорке, потом отца, довольно известного литератора Стэнли Джонсона, избрали в Европейский парламент (естественно, от Консервативной партии), и юный Борис жил то в Англии, то в Бельгии. Позже Джонсон-старший перешел на постоянную работу в Европейскую комиссию, а его сын отправился в самую знаменитую из английских частных школ - Итон. После Итона был Оксфорд, а после Оксфорда - работа в главной британской газете - The Times.
В 1988 году Борису Джонсону пришлось оставить The Times. Выяснилось, что в одной из своих статей он выдумал цитату, приписав ее известному ученому.
Правда, скандал довольно быстро замяли. Джонсон получил место брюссельского корреспондента The Daily Telegraph, что стало первым шагом на его пути к дому номер 10 по Даунинг-стрит.
Борис Джонсон был молод, блестяще образован, свободно говорил на французском и итальянском. Нетрудно догадаться, что его репортажи из Брюсселя были украшением издания. Они были такими, какими их хотели видеть читатели этой консервативной и, надо сказать, евроскептической газеты: остроумными, легкими и полными почти нескрываемой издевки и пренебрежения к европейским институтам и континентальным европейцам. Эти депеши из столицы Европы “сделали Борису имя в журналистике” и даже “помогли изменить всю современную историю Британии”, как говорит сейчас бывший редактор The Times Мартин Флетчер, человек, не скрывающий враждебности по отношению к Борису Джонсону. Не только экс-редактор The Times, но и многие другие люди, знающие Бориса Джонсона или освещающие отношения Британии и Европы, говорят, что, собственно, статьи БоДжо в The Daily Telegraph придумали британский евроскептицизм, сделали его не просто приемлемым, но респектабельным.
Влияние Бориса Джонсона усилилось после того, как он стал главным редактором еженедельника The Spectator, который под его руководством стал едва ли не рупором консерваторов-евроскептиков, заодно и заметно увеличив тираж. Одновременно он завоевывал и сердца широких масс британской общественности, появляясь в многочисленных ток-шоу и потрясая аудиторию своими часто весьма нестандартными взглядами и заявлениями. В 2001 году он стал членом парламента, сохранив, впрочем, за собой пост в The Spectator. Более того, он почти немедленно оказался на передней скамье оппозиции, став “теневым” министром культуры.
Проблемы в политической карьере у него были по тем же причинам, что и в карьере журналиста. Из-за лжи. БоДжо неоднократно заводил романы на стороне. Это почти никого не удивляло. Однако в какой-то момент он солгал о своем очередном романе руководству Консервативной партии, и наказание за ложь последовало незамедлительно. БоДжо покинул “теневое правительство”.

Победитель
“красных”
В 2007 году Борис Джонсон поразил всех, выставив свою кандидатуру на выборы мэра Лондона. Тогдашний мэр британской столицы - лейборист Кен Ливингстон, за свои ультралевые взгляды прозванный Красным Кеном, - считался безусловным фаворитом. БоДжо представлял Консервативную партию, которая, как думали, не имела ни единого шанса в Лондоне. При всей своей харизме он не казался человеком, которому можно доверить серьезное дело. Много позже это отношение к господину Джонсону высказала его коллега по кабинету министров Эмбер Радд:
- Борис - жизнь и душа партии, но он не тот человек, которого вы бы попросили отвезти вас домой.
Предвыборную кампанию БоДжо провел неожиданно спокойно и серьезно. Он не старался поразить избирателей своим поведением, а поднимал вопросы, которые на тот период волновали лондонцев более всего: преступность и транспорт. В 2008 году БоДжо стал первым консерватором-мэром Лондона. И, к удивлению горожан, начал решать проблемы и преступности, и транспорта. Он не мог вовсе отказаться от ярких и нестандартных ходов. Отсюда, например, обилие фотографий на велосипеде (говорят, что за время, когда БоДжо был мэром Лондона, город стал хипстерским во многом благодаря его проектам).
В конечном итоге работу транспорта наладили, преступность сократилась на 20 процентов. Наконец, Борис Джонсон блестяще подготовил город к Олимпиаде 2012 года. В том же 2012 году он вновь одержал победу на выборах мэра Лондона, а в 2015-м, сохранив за собой должность мэра, вернулся в парламент и стал едва ли не самой заметной фигурой среди консерваторов.

Самый необычный
министр
В 2016 году Борис Джонсон вновь сумел удивить страну. Успешный мэр бросил вызов партии и правительству. Он открыто выступил за выход страны из ЕС и сообщил, что намерен оставить пост мэра и потратить все силы на то, чтобы убедить избирателей проголосовать за выход из ЕС на референдуме. Его трибуной стал красный лондонский автобус, на котором он объездил всю Англию. Публичные дебаты были его коньком. Он с легкостью говорил о преимуществах выхода Британии (его даже попытались поймать на лжи, дело дошло до суда, но БоДжо оправдали), а своих противников называл “партией страха”: по его мнению, сторонники сохранения членства в ЕС слишком сгущали краски и запугивали избирателей. Сторонники выхода из ЕС победили, премьер-министр Дэвид Кэмерон, ставший к тому времени чуть ли не личным врагом Бориса Джонсона, ушел в отставку, а сам экс-мэр Лондона впервые попытался стать лидером Консервативной партии и, следовательно, премьер-министром страны.
Тогда это ему не удалось. В самый ответственный момент его друг, министр юстиции Майкл Гоув, которого господин Джонсон прочил в руководители своей предвыборной кампании, выступил с неожиданным заявлением о том, что БоДжо по моральным и прочим причинам совершенно не может быть достойным премьер-министром, и выдвинул свою кандидатуру. Борис Джонсон тут же отказался от предвыборной гонки. Новым премьер-министром стала Тереза Мэй, предложившая БоДжо пост министра иностранных дел и по делам Содружества. Тут уже не скрывали своего удивления не только британцы, но и весь мир. Сказать, что в мире БоДжо не любили - это значит не сказать ничего. За долгую журналистскую и политическую карьеру он успел наговорить очень много. Он - и это никто не забыл - заявил как-то, что Барак Обама испытывает “неприязнь к Британской империи на уровне предков”. Хиллари Клинтон он назвал “садистической медсестрой в сумасшедшем доме”, Европейский союз как-то сравнил с Третьим рейхом и написал сатирическое стихотворение со строками об эротических отношениях Реджепа Тайипа Эрдогана и козла. Наконец, именно ему принадлежит сравнение президента России с одним из не самых симпатичных героев цикла о Гарри Поттере.
Реакция на назначение последовала мгновенно. Шведский министр иностранных дел в Twitter посетовал, что это не шутка. Его французский коллега назвал Бориса Джонсона лжецом за его высказывания во время кампании перед референдумом.
Тем не менее министром Джонсон оказался, на удивление, хорошим (помогла и космополитичность, и харизма, и работа мэром Лондона, когда он колесил по свету, представляя город в качестве идеального центра для бизнеса и торговли). Он продолжил политику предыдущего кабинета в финансировании лагерей беженцев и выдаче грантов на учебу, бизнес и строительство инфраструктуры на местах, тем самым сокращая потоки беженцев с Ближнего Востока в Британию. Он активно занимался продвижением “мягкой силы” страны. И, что важно для самих британцев, зарекомендовал себя как человек, который не боится принимать жесткие решения и не поступается принципами.
Его главным испытанием на посту министра иностранных дел стало отравление в Солсбери, которое, по мнению британской стороны, было совершено сотрудниками российской военной разведки.
В самых неблагоприятных условиях, несмотря на прежние высказывания Бориса Джонсона и проблемы с брекситом, министру удалось добиться беспрецедентной поддержки британской точки зрения в мире, в первую очередь в Европе и США.
Демонстрацией этой поддержки в числе прочего стала высылка российских дипломатов из десятков стран мира, многие из которых никак не были затронуты скандалом.
На посту министра Борис Джонсон пробыл до середины 2018 года. В июле 2018-го он подал в отставку, заявив, что не может более поддерживать правительственную точку зрения по брекситу (в Британии существует понятие коллективной солидарности кабинета, предполагающее, что все министры несут ответственность за решения правительства, даже если они не касаются напрямую того или иного ведомства). Сторонники БоДжо расценили этот шаг как безусловно смелый, а беспристрастные наблюдатели сочли его как минимум перспективным.
В 2013 году, говоря о своих амбициях стать премьер-министром, Борис Джонсон сказал журналисту BBC: “Если мяч вдруг выпадет у кого-нибудь из рук, чего, разумеется, не случится, было бы очень здорово попробовать”. В мае 2019 года мяч выпал из рук Терезы Мэй. Борис Джонсон “попробовал” и, похоже, крепко его удерживает. Каким премьер-министром он будет, никто, разумеется, не знает. Но Борис Джонсон дважды за последние 20 лет разбивал сомнения скептиков. Он оказался прекрасным мэром Лондона и достойным министром иностранных дел. Вполне возможно, что и на новой должности он добьется успеха.