На минувшей неделе император Японии обратился к подданным с беспрецедентным посланием. У этого обращения может быть и особая интрига, предполагает “Огонек”

Восьмого августа японский император Акихито (ему 82 года) изволил выступить по телевидению (в записи) с беспрецедентным обращением: сославшись на свой преклонный возраст, он сообщил подданным о трудностях пожизненного выполнения своих обязанностей - символа государства.
Работа японского императора тяжелая и неблагодарная. Будучи лишен политической власти и имущества после поражения во Второй мировой войне, монарх должен выполнять представительские функции, но их много. Император, в частности, обязан подписывать принятые парламентом законы, формально назначать премьер-министра (которого парламент выбирает) и послов (которых правительство выдвигает), часто посещать разные мероприятия и провинции страны, принимать высоких зарубежных гостей и выезжать за рубеж с официальными визитами. У каждого мероприятия с участием императора - особая церемония, всегда долгая, а нередко и утомительная. Когда, например, спецпоезд императорской четы покидает посещаемый город, хозяин трона и императрица продолжают глубоко кланяться в знак благодарности за прием, пока станция не исчезнет за горизонтом. При этом живет император аскетично, его резиденция очень скромная, никаких излишеств. А вся жизнь строго регламентирована рамками церемоний и протокола. Поэтому неудивительно, что свыше 80 процентов населения страны с пониманием восприняли слова императора о преклонных годах и трудностях в исполнении обязанностей, угадав за ними то, что не было сказано вслух, - пожелание отойти от дел, мысли об отречении.
Почему же он просто не заявил об отречении? Ответ простой: потому что ранняя отставка не предусмотрена в законах. В Японии исконная традиция такова: законы преобладают над сиюминутной политической нуждой. И если ни Конституция, ни законы об императорском дворе ничего об отречении не говорят, то оно и невозможно в существующих правовых рамках - даже выплачивать пенсию не получится. И есть только две возможности, чтобы удовлетворить волю императора.
Первая - внести поправки в закон об императорском дворе. Однако этот вариант чреват разными рисками. Очевидно, например, что если пойти по нему, то разные политические силы будут пытаться играть на этом поле, преследуя собственные давние замыслы: коммунисты хотят упразднить императорскую систему вовсе, либералы стремятся расширить права наследования трона, распространив их и на принцесс тоже, консервативные силы выступают против любых новаций. Дебаты в парламенте по поправкам в закон имеют шанс тянуться до бесконечности. Есть и другое опасение: если отречение будет формально признано, не приведет ли это к всеобщему бардаку? Ведь любой тогда может захотеть уйти в раннюю отставку - беспечная жизнь с приличной пенсией гораздо лучше обремененного жестким протоколом существования, а что будет с троном?
Поэтому правительство рассматривает другой вариант - принять специальный разовый закон, чтобы позволить только Акихито уйти в раннюю отставку.
Впрочем, к какому бы варианту ни прибегли в итоге, политическое значение этого события все же переоценивать не стоит. И сравнивать с другими громкими отречениями (вроде ранней отставки президента Ельцина в 1999-м) не стоит тоже. Ибо японский император не выполняет политическую функцию, и это является исторической традицией. После того как предки императорской семьи (говорят, что они пришли через Корейский полуостров) завоевали Японию вооруженными силами более 1500 лет тому назад, власть была узурпирована дворянами и потом самураями, а император оставался хоть и символически важной, но всегда декоративной фигурой. Только в 1868-м восставшие против центрального самурайского правительства силы использовали императора как политический ресурс и за его ширмой начали править страной.
После поражения во Второй мировой войне тогдашний император Хирохито решил уйти в отставку, но японская элита и американские оккупационные войска хотели воспользоваться его авторитетом (императорский статус был искусственно возвышен чуть не до уровня бога после событий 1868 года, которые историки называют “революцией”), чтобы обеспечить стабильность в стране. Вместо отставки в итоге случился крутой возврат в далекое прошлое: фигура императора вновь стала тем, чем была, - символически важным, но лишенным полномочий символом. И этот новый-старый статус был зафиксирован в Конституции страны.

Сегодня японский народ вспоминает об императоре гораздо реже, чем о премьер-министре, а для молодежи он просто “каваии” (миленький) старик. Очевидно поэтому политические последствия отречения будут ограничены, хотя и существенны: если правительство будет действовать неумело, это может привести к разложению древней императорской системы и к дискредитации нынешнего премьера господина Абэ.
Казалось бы, вот такой пусть и неординарный, но незамысловатый сюжет. Однако, как уже было сказано, в Японии все не так просто. Есть еще один очень щекотливый момент: внезапное обращение императора с открытым намеком на “уход от дел” может расстроить политическую повестку дня правительства и все политические задумки, к которым готовилась власть. Дело в том, что на недавних выборах в верхнюю палату парламента, прошедших 10 июля, правящая коалиция выиграла свыше двух третей мест. Эта победа создала качественно новую ситуацию: впервые в истории Японии правящие партии получили большинство в две трети голосов в обеих палатах парламента. А значит, впервые за послевоенную историю возник и реальный шанс для запуска процесса внесения поправок в Конституцию - давней и заветной мечты консервативных сил.
Надо напомнить, что проект нынешней Конституции был “навязан” японской стороне американскими оккупационными войсками, и это традиционалистов всегда раздражало (особенно часто “ломались копья” по поводу 9-й статьи Конституции, которая фактически зафиксировала послевоенное разоружение Японии). Консервативные круги мечтали о принятии “своей” Конституции, что, по их мнению, восстановило бы национальное достоинство японцев, в то время как пацифистские и коммунистические силы вовсю сопротивлялись этому.
Июльская победа на выборах вывела эти давние споры на совершенно иной, практический уровень. И тут важен любой нюанс, а уж императорский - вдвойне.
Изюминка в том, что император часто давал нам знать, что он высоко оценивает нынешнюю Конституцию, что явно противоречит политике премьер-министра Абэ, который активно выступает за “восстановление национального достоинства Японии”. Первая утечка о намерении монарха обратиться к подданным со специальным посланием и намеками на отречение была запущена в СМИ три дня спустя после победы господина Абэ на июльских выборах. И сразу возникло подозрение: неужели император хочет “поломать игру” премьеру и блокировать запуск процесса исправления Конституции?
Вопрос отнюдь не праздный: осведомленные люди знают, что хотя император формально не должен заниматься политикой, и он сам, и его отец Хирохито фактически в ней присутствовали - главным образом через выражение своих “настроений” по тому или иному политическому вопросу. Можно ли трактовать последний императорский ход таким образом?
Один упущенный момент делает это подозрение домыслами: внесение поправок в Конституцию должно получить добро еще и на референдуме, а по нынешнему состоянию большинство населения против “перевооружения” Японии, которая и так располагает “силами самообороны”, не уступающими вооруженным силам других государств. Стало быть, политические игры даже без императорского участия не смогут перевернуть Японию вверх ногами.
Однако в том, что касается перевооружения, колесо истории, как кажется, начало уже по-иному вертеться. Дело в том, что 7 августа Северная Корея запустила ракету, которая, пролетев одну тысячу километров, впервые приводнилась в море вблизи японских берегов. И примерно в это же время Китай направил корабли своей береговой охраны и многочисленные рыболовецкие суда в морскую зону вокруг японских островов Сэнкаку, на которые китайцы претендуют с начала 1970-х годов. Нечаянно совпавшие во времени два этих события в сложившемся в Японии политическим контексте могут сыграть неожиданную роль: свести на нет предполагаемое пацифистское вмешательство японского императора и развернуть японскую общественность к признанию необходимости перевооружения, а значит, и изменению Конституции. Ведь Восток - дело тонкое.

Акио Кавато, японский писатель