Для России наступает время судьбоносных решений

Прогнозы о скором крахе украинского режима не сбылись. Нового Майдана не видно. Украинская экономическая ситуация выглядит безрадостно, хотя обвальный спад закончился и в нынешнем году прогнозируется 1-2-процентный рост ВВП. Но важнее другое - активный слой общества, выходивший на Майдан, новых революций не хочет, даже если многие его представители не в восторге от политики Петра Порошенко

Напрашивается аналогия с 1990-ми годами в России, когда разочарование в Борисе Ельцине не привело к краху его режима из-за того, что для активных горожан коммунистический реванш был еще более неприемлем. Что касается последовательных “антимайдановцев”, то они оказались либо в России, либо на Донбассе, либо в подполье. Следовательно, России предстоит сосуществовать с прозападной Украиной - и вопрос в том, как это делать с минимальными издержками.

Но кроме украинского фактора есть еще и сугубо внутрироссийские аргументы - не менее, а видимо, и более серьезные. Традиционно считается, что российская власть в настоящее время опирается на прочную поддержку со стороны общества - и для этого есть немало аргументов. Однако общественное мнение в самой России носит сложный характер, который нельзя свести к простым схемам. Да, россиянам очень хочется жить в сильной и могущественной стране - поэтому любая критика наших порядков нередко принимается в штыки. Но так было и в СССР первой половины 1980-х годов, когда советские люди искренне считали Америку единственным виновником гонки вооружений, а диссидентов - врагами собственной страны. Прошло несколько лет - и патриотизм уступил место разочарованию и самоуничижению. Такая тенденция исторически свойственна России, где амплитуда колебаний маятника общественных настроений настолько масштабна, что за короткое время может преодолеть путь от одного полюса до другого. Речь идет о глубинных особенностях менталитета россиян, над которыми размышляли многие философы и историки. Например, Николай Бердяев писал о сочетании в нем таких противоположных свойств, как деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность. Именно с этими противоположностями Бердяев связывал причины потрясений, которыми так богата российская история.
Перейдем от философских прозрений к прозе современной социологии. Рейтинг президента хотя и несколько снизился, но по-прежнему чрезвычайно высок - 80 процентов (согласно майскому опросу “Левада-Центра”). О таком снижении любой западный лидер может только мечтать. Но этот “системообразующий” рейтинг все более отрывается от реального отношения населения к социально-экономической ситуации в стране. На президента практически не возлагается ответственность за проблемы в экономике, медицине, пенсионной сфере. Виновными, с точки зрения общества, являются депутаты и министры (кроме “президентского” блока). Количество одобряющих и критикующих деятельность правительства в мае было равным - по 49 процентов. Разрыв между позитивно и отрицательно относящимися к работе Дмитрия Медведева тогда же составил девять пунктов (54 к 45 процентам), тогда как в декабре прошлого года - 24 пункта (61 к 37 процентам). Что же до депутатов, то население в них разочаровалось еще больше - деятельность Думы одобряют 42 процента, не одобряют 56 процентов. Эти цифры свидетельствуют о том, что запас прочности постепенно истончается. В обществе растет усталость, эйфорические настроения 2014 года ушли в историю, что создает условия для последующего роста протестных настроений.
С экономикой ситуация тоже обстоит непросто - зависимость бюджета от энергоресурсов сохраняется. А положение на нефтяном рынке непростое. Нефть, конечно, может подняться в цене - например, до 60 долларов. Но, во-первых, не факт. А во-вторых, для того чтобы выйти на докризисный уровень социальных обязательств, необходима цена раза в два больше - а на такое развитие событий в ближайшие годы не рассчитывают даже самые оптимистичные авторы прогнозов. 60 долларов за баррель не освобождают от мер жесткой экономии, хотя и позволяют немного перевести дух. Но если динамика цен будет противоположной, то затягивать пояса придется сильнее. Причем Россия все меньше может воздействовать на ценовую конъюнктуру. Страны ОПЕК нынешней весной так и не смогли договориться не только о сокращении, но даже о замораживании объемов нефтяного экспорта. Позиции Саудовской Аравии и Ирана примирить не удалось.
А как же диверсификация, стремление слезть с нефтяной иглы? Действительно, в последнее время растет сектор АПК, новые заказы получает “оборонка”. Только сельское хозяйство получило допинг за счет протекционистских мер (“контрсанкций”) и падения курса рубля - улучшения качества продукции не наблюдается. А “оборонка”, как известно, преуспевала в советское время, что не спасло экономику СССР от развала. Напротив, сейчас только ресурс рыночной экономики, более гибкой и легче адаптирующейся к новым реалиям, предусматривающей частную инициативу, и спасает Россию от повторения советского “обвала” середины 80-х годов. Но любой ресурс, как известно, не безграничен.
Планы масштабного “поворота на Восток” так и остались иллюзией. Насколько пару лет назад в обществе существовала эйфория по поводу выстраивания отношений с Китаем, настолько же сейчас преобладают осторожные суждения. Китайцы готовы сотрудничать с Россией, но не надо путать протоколы о намерениях с “твердыми” контрактами - последних существенно меньше. Кроме того, Китай - очень сложный переговорщик, готовый ждать годами, пока другая сторона не выдержит и пойдет на уступки. О партнерстве с Турцией по понятным соображениям сейчас не вспоминают.
Таким образом, для России наступает время решений - как на украинском направлении, так и в общем контексте отношений с Западом, который тесно связан с решением проблемы Донбасса. “Красной линией” для российской власти в украинском вопросе может быть статус Крыма (он не является предметом обсуждения) и сохранение идентичности населения востока Украины, недопущение ее подавления центральными властями страны. Все остальное может быть предметом политических договоренностей, направленных на то, чтобы смягчить внешнеполитическую ситуацию и снизить давление на российскую экономику. Шанс на такие договоренности сейчас выглядит реальным - тем важнее его не упустить.

Алексей Макаркин, Центр политических технологий