Сергей Леонов
Перемирие в Сирии, но причины конфликта не устранены
Несмотря на некоторые успехи армии Башара Асада и наступившее относительное перемирие в Сирии, ситуация в этой стране еще далека от установления прочного мира

Союзы бывают разными, в том числе и “трубными”
И, главным образом, опасения возобновления войны связаны с тем, что инициаторы этой войны - Турция, Саудовская Аравия и Катар - не просто не добились поставленных целей, а еще и терпят поистине геополитическое поражение. Это неизбежно заставляет их вырабатывать новые формы воздействия на своих ставленников и сателлитов, а также искать новые варианты продолжения войны и свержения режима Асада в Дамаске.
Как мы уже писали, главным лейтмотивом сирийской войны были не столько религиозные, сколько экономические интересы разных сторон. Хотя религиозный фактор, несомненно, и присутствовал в определенной степени.
Совершенно неопровержимый факт: начавшиеся волнения в сирийском Дараа весной 2011 года стали разрастаться почти одновременно с подписанием 25 июня того же года в Бушере меморандума о строительстве нового газопровода Иран - Ирак - Сирия...
Ранее достаточно длительный период времени в реализации этого проекта Ирану противодействовал режим Саддама Хусейна. Однако после прихода к власти в Ираке шиитского большинства под руководством премьера Нури аль-Малики дело сдвинулось с мертвой точки. Может, именно здесь следует говорить о неком религиозном факторе, хотя Саддам и не считался, по большому счету, суннитским вождем, а позиционировал себя сугубо светским лидером.
Протяженность трубы должна была составить 1500 километров от местечка Ассалуэха на крупнейшем в мире газовом месторождении Северный купол - Южный Парс, который поделили между собой Катар и Иран, и до Дамаска. По территории Ирана протяженность газопровода составит 225 километров, Ирака - около 500, Сирии - 500-700 километров.
Далее он, по замыслу инициаторов, проследует по дну Средиземного моря до греческого побережья. Предусматривается и вариант поставок сжиженного газа танкерами в Европу через сирийские средиземноморские порты. Предполагаемый размер инвестиций должен был составить 10 миллиардов долларов. Кстати, мало кто знает о том, что газпромовский Стройтрансгаз уже построил часть этого газопровода по территории Сирии, который носит официальное название “Дружба”.
Этот газопровод должен был, в первую очередь, отодвинуть Катар от прямых поставок газа в Европу и сделать Сирию, Иран и Ирак основными конкурентами не только Катара, но и “Газпрома” в этом вопросе.
Именно данное обстоятельство, которое было предметом упорных переговоров Москвы с Тегераном и Дамаском, сдерживало российское руководство от открытого вмешательства в сирийскую войну. Но как только в сентябре прошлого года был достигнут компромисс, ситуация резко изменилась: российская авиация активно вмешалась в конфликт и смогла создать в нем коренной перелом в пользу Асада.
Каковы же детали этого компромисса между Москвой, с одной стороны, и Тегераном, Дамаском и Багдадом - с другой, пока не ясно. Очевидно лишь одно - стороны договорились воздержаться от прямой и губительной конкуренции на европейском газовом рынке и, скорее всего, выработали некий, устраивающий всех, вариант, согласно которому и “Газпром” сохранит свои позиции в Европе, и “исламский газопровод” Ирана, Сирии и Ирака получит свою долю на этом рынке.

Труба -
это очень выгодно
Основным потерпевшим в заключении этой сделки, как ни странно, можно назвать Турцию. Да, теряет и Катар, который рассчитывал с помощью “своего” газопровода напрямую прорваться в Европу, а не возить туда свой сжиженный газ танкерами, но все же этот эмират настолько богат и его перспективы еще таковы, что он может, так сказать, еще и потерпеть. Чего не скажешь об Анкаре.
В последние 20 лет Турция реализовывала амбициозную энергетическую политику. Она поддерживала реализацию новых трубопроводных проектов, тем самым стремясь получить в свои руки “энергетический вентиль”, с помощью которого можно было бы регулировать поставки нефти и газа прежде всего в европейские страны. Этими задачами определялся внешнеполитический курс Анкары, которая последовательно стремилась занять ключевые позиции в транзите углеводородных ресурсов на европейский рынок.
Устремления Турции поддерживали США, которые активно продвигали идею прокладки трубопроводных маршрутов, идущих в обход российской и иранской территорий. При этом Турция не отказывалась от участия в конкурирующих трубопроводных проектах. Так, одновременно с участием в проектах экспорта углеводородных ресурсов, предлагаемых западными странами, Анкара приняла участие в строительстве газопровода “Голубой поток”, который был проложен из России в Турцию по дну Черного моря.
Он укрепил российско-турецкие отношения в сфере энергетики, превратив Анкару в одного из основных транзитеров российских углеводородных ресурсов.
Это вполне понятно. Стать страной-транзитером углеводородов весьма выгодно. Ничего особенно не предпринимая, можно регулярно получать миллионы и миллионы долларов только в качестве “охранителя трубы”. К тому же строительство этой трубы подразумевает миллиардные контракты на возведение различных структурных объектов, поставки труб, оборудования, задействование тысяч рабочих и инженеров - все это можно оговорить с непосредственной пользой для себя.
Ведь страна-транзитер пользуется здесь самыми приоритетными возможностями - так как по ее территории будет проходить магистраль и, если проект состоится, ничего уже существенно изменить будет нельзя.
Однако к концу первого десятилетия XXI века в Турции происходит переоценка приоритетов внешней политики. Интерес к европейскому проекту из-за отсутствия свободных объемов газа для будущего газопровода был утрачен. Российский проект “Южный поток”, несмотря на привлекательность, находился под жесткой критикой со стороны США и ЕС, тем самым снижая заинтересованность Турции в его продвижении. Еще оставались каспийские углеводороды.
Анкара подписала договор с Азербайджаном о строительстве Трансанатолийского газопровода, который должен вывести азербайджанский газ на европейский рынок. Но объемы азербайджанского газа, который в лучшем случае может появиться на рынке к 2019 году, незначительны и не смогут оказать заметного влияния на расстановку сил на европейском рынке природного газа. Эти обстоятельства внесли серьезные коррективы в энергетическую политику Турции, которая усилила свой интерес к запасам газа в Катаре.

Труба трубе - рознь
И, как говорится, “звезды встали так”, что Турция оказалась чрезвычайно заинтересованной наладить поставки газа именно из Катара через территорию Саудовской Аравии. Предварительная договоренность о строительстве именно этого газопровода была достигнута в 2009 году в ходе визита эмира Катара в Турцию. Трубопровод должен начинаться в Катаре, затем проходить через Саудовскую Аравию, Иорданию и Сирию в Турцию с дальнейшим продолжением в Европу.
Обсуждения проектов прокладки газопровода из Катара и Саудовской Аравии рассматривались Турцией в качестве шагов, которые позволяли ей в будущем рассчитывать на повышение геополитического влияния на Ближнем Востоке и усилить свои позиции на переговорах с ЕС и Россией. В долгосрочной перспективе катарский газ должен был послужить интересам американской политики, которая стремилась ограничить поставки газа из России.
Таким образом, именно конкуренция между потенциальными маршрутами транспортировки углеводородных ресурсов отражает расхождение интересов различных стран, заинтересованных в укреплении геополитического влияния и получении дополнительных средств. То есть основная борьба развернулась между двумя маршрутами поставок углеводородных ресурсов. Первый предполагает поставки газа из Катара в направлении Турции, второй - из Ирана в Сирию. И тот и другой проект предполагает организацию дальнейших поставок углеводородного сырья в направлении Европы.
Но почему тогда Турция не поддерживает прокладку трубопровода из иранского месторождения “Южный Парс”? В этом случае она лишится мощного рычага влияния на ситуацию в регионе. Кроме того, один из потенциальных участников будущего проекта трубопровода Ирак недоволен политикой Анкары, которая напрямую обсуждает нефтегазовую тематику с теми курдскими властями, которые она поддерживает.
Последние уже сделали ряд заявлений о своей заинтересованности поставлять природный газ на мировые рынки. В свою очередь, Иран поддерживает позицию Ирака, что также снижает заинтересованность Тегерана в расширении энергетического сотрудничества с Турцией.
 Фактически же идет жесткая конкуренция за выбор маршрута транспортировки газа из одного и того же месторождения, часть которого контролирует Катар, а часть - Иран. Расклад такой: если Асад устоит, то катарский газ в Европу вообще не попадет. При этом из персидской части месторождения газ пойдет не только в Сирию, но и в Китай.
Понятно, что в Китай из Ирана газ пойдет при любых вариантах решения конфликта в Сирии. Но Китаю невыгоден газовый маршрут Катар - Сирия - Европа (при этом Сирия должна быть под контролем Турции и Катара), который подрывает конкурентоспособность маршрута Иран - Сирия - Европа (здесь Сирия должна быть под контролем Асада).
России оба маршрута не выгодны, но с Ираном, как мы уже заметили, уже достигнуты предварительные договоренности о взаимовыгодных условиях. А с Катаром это вряд ли возможно, несмотря на недавние вежливые заявления обеих сторон. Хотя бы потому, что за Катаром стоит, прежде всего, Вашингтон и во вторую очередь - Брюссель. Они заинтересованы в том, чтобы использовать и сам Катар, и катарский газ в геополитической игре.
А ставка сегодня в ней - устранить конкурента, который “вдруг” возник как бы из пепла, из того беспомощного состояния, которое еще совсем недавно было ему присуще. Конкурент этот - Москва. И что бы ни говорили о ее экономической несопоставимости с Западом, она по-прежнему является мощным игроком на “военном поле”. Если бы это было не так, то никогда американцы не пошли бы на соглашение именно с Москвой по Сирии. Никогда бы Асад не смог выдержать давления со стороны стольких противников.
И как же этот “трубный конфликт” может отразиться на самой России? Это уже предмет следующего нашего экскурса.