Константин Маскаев
Известный российский журналист, телеведущий, эксперт по вопросам религиозной политики, общественный деятель Максим Шевченко в качестве одного из приглашенных гостей выступил с мастер-классом перед представителями СМИ Центральной Азии на конференции “Религиозная радикализация в Центральной Азии: мифы и реальность”, организованной Институтом по освещению войны и мира (IWPR) в Бишкеке

Российский журналист и эксперт не считает, что радикализм и экстремизм специфичны именно для ислама как для религии. Он полагает, что радикализму могут быть подвержены любая религия, любое сознание, любое политическое движение. Достаточно примеров существования радикальных и экстремистских группировок как среди буддистских, христианских, анимистических, так и среди индуистских фанатиков.
- До недавнего времени радикальные ирландцы-католики совершали страшные теракты, взрывали гостиницы, машины, убивали полицейских... Кроме этого существуют радикальные индуистские организации, которые повинны в смерти десятков тысяч людей. Они устраивают страшные погромы в Индии. И в этих погромах, производимых от имени индуистских фанатиков, гибнут и христиане, и мусульмане, и граждане внерелигиозных воззрений... Можно, например, в Гоа наблюдать целые сожженные кварталы христиан и мусульман. И это не бытовые пожары. Это реальные погромы, учиненные радикалами и убийцами. И это мало, к сожалению, освещается в российской прессе. Но англоязычные газеты это довольно подробно разбирают. Что касается буддизма, то мы видим, какие события происходят в Мьянме. И в других частях света мы наблюдаем погромы под знаменем какой-то религиозной традиции. В Латинской Америке движения, приписывающие себе христианскую или индейскую анимистическую традицию, осуществляют террористические акты. Уничтожаются нормальные способы человеческого существования, развития и признаки человеческой цивилизации, - говорит эксперт.

Максим Шевченко считает, что такого рода террористические акты порождают не религиозные традиции и принципы, а социально-политические проблемы в обществе. И во всем этом политическом процессе религия используется как мобилизующая сила. По его мнению, радикализм может возникнуть на бытовой почве: в США часты примеры, когда человек берет оружие и убивает десятки людей.
- Это социально-психопатическая реакция, которая с ним происходит. Поэтому сразу скажем, что не ислам порождает движение, подобное головорезам и убийцам ДАИШ (ИГИЛ), не католицизм порождает движение, подобное Ирландской республиканской армии, не индуизм порождает движение, подобное “Коричневой звезде”. Я считаю, что в основе всех событий, происходящих на Ближнем Востоке, лежат социально-политические причины. Люди лишены не только возможности нормально жить и развиваться, но даже возможности изменить свою жизнь законными, легальными способами. Фактически исламское пространство воспринимается западными странами как пространство колониальной экспансии. Мусульманам предлагается жить либо под властью тиранов, либо под властью странных террористических режимов типа ИГИЛ, - говорит Шевченко.
Главным орудием в борьбе с экстремизмом и терроризмом, считает Максим, может оказаться развитие мусульманской интеллектуальной мысли. Он говорит, что исламский мир должен развиваться в демократическом русле с присущими ему исламскими принципами и ценностями. Но развивать демократию в исламских странах, по его мнению, в первую очередь не выгодно Западу. И с высокой вероятностью именно Запад поддерживает тиранические тоталитарные режимы на Ближнем Востоке, тем самым обслуживая собственные интересы. Секрета нет, ради чего это происходит, уверен эксперт - чтобы страны Ближнего Востока поставляли Западу две вещи: нефть и дешевую рабочую силу.
Заинтересован ли Запад в развитии демократических ценностей в мусульманском мире? Он совершенно в этом не уверен, поскольку включение в демократическое пространство миллиардов людей может значительно уменьшить капитал тех семей, которые управляют миром. И поясняет:
- Они понимают, что в мусульманской этике есть не только подчинение властителю, но и спрос с властителя за то, что происходит, за то, как распределяются деньги... Зачем договариваться с сотнями людей, когда можно договориться с одной семьей? И эта семья, используя свои авторитарные системы и силовые структуры, обеспечит дешевую рабочую силу, шелковый путь, нефте- и газопроводы.
Он также полагает, что такие тоталитарные и тиранические режимы поддерживаются для того, чтобы не дать возможности развиваться интеллектуальной мусульманской мысли: “Исламскому миру не позволяют развивать его потенциал, тот самый потенциал, который позволено развивать миру европейскому, западному. Исламский мир предназначен для обслуживания западного мира человечества. Справедливо это? Конечно, нет”.
По мнению Шевченко, такой повсеместный запрет и тотальный контроль приводят к зарождению радикально настроенных групп в обществе.
- Когда людей ограничивают в возможности развития, обязательно происходит социально невротическая реакция. Терроризм я считаю формой социального невроза. Когда не существует иных механизмов развития, происходит такой психоз - взять и убить для того, чтобы создать. Массовый психоз при отсутствии возможностей самореализации, индивидуальной и коллективной, приводит к таким движениям, как ДАИШ, “Талибан”.
Таким образом, исламский мир, лишенный возможности нормального развития публичной исламской дискуссии, интеллектуальной мысли, информационной и политической свободы, обречен находиться между тиранией и терроризмом.
- Такая схема выгодна колонизаторам, которые хотят видеть исламский мир в качестве источника нефти и дешевого человеческого труда.
Перспектива демократического развития у исламского мира возможна только тогда, считает Максим Шевченко, когда будут созданы условия для развития нормальной исламской дискуссии о путях свободы, о путях человеческой этики, личной и коллективной, о путях общего и целого, о государстве, о том, как распределяются полномочия в этом государстве в соответствии с этикой исламской цивилизации, в договоренности с исламской уммой и немусульманами.
Эксперт отмечает, что демократические принципы исламского мира должны быть присущи их культурному наследию. Поддержка мусульманской интеллектуальной мысли и развитие демократических принципов в исламских странах, по мнению журналиста, могут стать альтернативой тираническим и террористическим режимам.
Он видит пример недальновидного подхода властей - в закрытии ПИВТ (Партии исламского возрождения Таджикистана): недавно в Таджикистане объявили эту партию террористической и запретили ее деятельность. Максим считает закрытие этой партии трагическим событием по двум причинам. Во-первых, закрытие ПИВТ (она появилась вследствие мирного соглашения, подписанного двумя противоборствующими сторонами как акт прекращения гражданской войны), возможно, может послужить аннулированию данного соглашения. Во-вторых, это открывает дорогу радикальным группировкам, на пути которых стоял ПИВТ.
- Зачем это было сделано? Я не могу понять. Я хорошо знаком с Мухиддином Кабири, экспертом по международному праву во время межтаджикских мирных переговоров в Москве, депутатом нижней палаты таджикского парламента и председателем ПИВТ. Я считаю его современным, образованным, обаятельным человеком, серьезным политиком. Он выпускник Российской академии госслужбы, учился в МГИМО. Точно не радикал и точно не ДАИШ... Зачем это надо было делать? Зачем открывать в Таджикистан дорогу ИГИЛ, я просто не понимаю.
Максим Шевченко отмечает, что российские эксперты с опасением наблюдают за пропагандой ДАИШ среди трудовых мигрантов, прибывших из стран Средней Азии.
- Они (трудовые мигранты) вырваны из привычного социального пространства. Они не находятся под контролем устазов, как у себя на родине, не привязаны ни к каким тарикатам. У них там, в России, ничего такого нет. Находясь на чужбине, сталкиваясь с социальными проблемами, испытывая где-то несправедливость и давление, мигранты становятся удобной фокус-группой для радикальных групп.
Главной проблемой, по его мнению, является отсутствие эффективных методов противодействия этой пропаганде, в том числе и отсутствие развития свободной интеллектуальной исламской мысли, которая могла бы и должна была бы выступить главным орудием против экстремизма. Публичная полемика с терроризмом и его осуждение должны звучать из уст самих мусульман.
Рассуждая об “арабской весне”, Максим Шевченко считает, что изменения в исламских странах назревали уже давно, так как формы правления режимов, которые правили в течение десятилетий, давно устарели, а в обществе назревали вопросы, требующие ответов. Однако, по его мнению, арабская весна была действием, использованным и спровоцированным западными политтехнологами. С одной стороны, декларация демократических перемен, необходимость которых назрела, были сформулированы вопросы, на которые требовались ответы. С другой - политические ресурсы и манипуляции со стороны Запада абсолютно исключили для мусульман возможность нормального развития ситуации. В частности, он считает, что включение Америки в военную операцию в Ливии было тем самым моментом, когда демократические процессы стали невозможны.
- Я уверен, что Каддафи был человеком, который готов был к демократическим либеральным преобразованиям... Сирия - это драма всей “арабской весны”. Не мусульмане и не сирийцы управляют ситуацией, все идет под воздействием внешних сил.