Дмитрий Слинько
Нынешний год - год военного юбилея, о котором не все сегодня любят вспоминать. 20 лет назад Советский Союз вывел войска из Афганистана. Этим советское руководство фактически признало, что распутать клубок афганских противоречий военными методами ему не по силам

Многие из ветеранов той войны навсегда запомнили фразу: “Мы вас туда не посылали”. К слову, никто из высшего политического руководства не встречал Советскую армию в том 1989 году. Это говорит само за себя - уже тогда афганская тема была немодной, непопулярной - у всех на устах была “перестройка”... Но то, что для политиков является конъюнктурой, для тысяч ветеранов-афганцев - часть судьбы, вместившая в себя порой все и самое лучшее, святое - но также и боль, и горечь. Для них эта война никогда не станет забытым эпизодом истории.
Александру Севостьянову, а тогда просто Саньку, Сашке, попасть в Афганистан упорно мешала то ли судьба, то ли высшие силы.
Родился он в Тургене, под Алматы, там учился до восьмого класса, а потом переехал к брату и поступил в строительное училище. Парнишка он был задорный и правильный: начал заниматься хоккеем с мячом, три раза участвовал в чемпионате Советского Союза за юниорскую команду столичного “Динамо”. Но спортивная карьера не заладилась.
И тогда, в 1981 году, Санек сам пошел в военкомат.
- Раньше ведь как: если пацан не пошел в армию - его однозначно считали недотепой, - рассказывает он. - Физическая подготовка у меня была отличная, так что первую медкомиссию я прошел на ура. Меня отправляют на вторую комиссию и на третью, областную. А после нее мне говорят: “Все, завтра с вещами, собирайся”.
Поначалу нам говорили, что мы поедем служить в Германию, вся наша 280-я команда. Ну приехали мы, выдали нам обмундирование и, главное - кожаные ремни. А тогда была такая примета: если выдали кожаные ремни и яловые сапоги, это значит - за границу направят.
И тут обнаруживается, что из нашей команды оставляют трех человек, и среди них меня! Один попался на пьянке, другой - тоже за какой-то проступок. А меня отчисляют потому, что мне... семнадцать лет!
Санек подошел к командиру и стал возмущаться: так и так, мне уже и проводы дома сделали, и все равно через несколько дней мне будет восемнадцать, а если меня отчислят, то до следующего призыва я могу и какое-нибудь правонарушение совершить. Оставьте! Был там майор, который вошел в положение, и говорит: ладно, пусть остается, пока в часть приедет - будет ему восемнадцать. И, как в воду смотрел: свой военный билет Санек получил ровно за четыре дня до своего совершеннолетия, уже в части.
Потом была учебка, которая проходила под Ашхабадом. Учебку он окончил с отличием. Из всего батальона только двоим - ему и Ване Германчуку с Украины - дали звание “сержант”. И опять хотели оставить в учебке, чтобы учить “молодых”.
- Как же так, думаю, наши ребята уходят в Афган, а мы остаемся! - рассказывает Александр. - Пишу первый рапорт: “Прошу направить меня в Демократическую Республику Афганистан для выполнения интернационального долга...” Мы ведь тогда были патриотами, и это для нас были не простые слова - Родина, честь... От капитана Куськова я получил этим рапортом в лоб. Второй рапорт - опять отказ. Третий рапорт на имя генерала также закончился с известным результатом. Ну тогда мы решили: будем нарушать воинскую дисциплину, чтобы нас отправили из учебки куда подальше, искупать вину. То и дело сидели на “губе”. Видят командиры, такое дело - ну и отправили нас от греха подальше.
Так Санек и во второй раз наплевал на препятствия и не остался служить дома.
Первое впечатление от Афганистана - страна встретила жарой. Их команду отправили в 177-й пехотный полк, в Баграмскую долину, провинцию Парван. Полк стоял в стратегическом месте, на пересечении путей из трех ущелий - Бамиан, Саланг и Панджшер. Там с нашими солдатами воевал знаменитый Ахмад-Шах Масуд. Полк постоянно участвовал в операциях и боях.
Первый выход был в “зеленку” через неделю. Небольшая группа солдат растянулась цепью с дистанцией в три-пять метров и двинулась вперед. Каждую секунду ожидали появления врага. Для Саши все было впервые, он испытывал неизвестное доселе чувство. То ли это был страх, то ли возбуждение, то ли острое ощущение опасности. А вернее - все вместе. Позже молодые солдаты постепенно привыкнут к боевой обстановке, но тогда мертвая тишина впереди, пустой кишлак словно свидетельствовали, что здесь обстановка серьезная.
Внезапно справа из-за кустарников возникла фигура в белой чалме, характерных для афганцев широких шароварах и длинной рубашке, подпоясанной кушаком, поверх которого была наброшена суконная безрукавка. Машинально Санек вскинул свой автомат. Мгновенно и душман поднял свое оружие - английскую винтовку старого образца, “БУР” - страшная штука в умелых руках. Их разделяло всего с десяток метров, выстрелы раздались почти одновременно, и “дух”, повернувшись вокруг себя, рухнул на пыльную дорогу.
- Много он потом, этот первый убитый, мне крови попортил, - вспоминая, Александр нервно курит. - Я спать ложусь, глаза закрою - он передо мной, как живой, стоит... Ни спать толком, ни есть не мог. Так и видел его молодое лицо. Да и то сказать - мне ведь только восемнадцать лет было. Это, конечно, был шок. Корил себя: как так, я убил человека! А потом, где-то через месяц, моего друга, Ивана, снайпер застрелил. Ваню положили на плац, и весь полк проходил возле него, прощался. И тогда я понял, что это война, на которой нет места душевным терзаниям, а есть враги, и есть товарищи, и если не ты их, то они тебя... Потом были и другие потери. И в душе постепенно поселялась ненависть к “духам”. Когда видишь смерть своих друзей, с которыми мы вместе ели, спали, ходили в бой, то хочется отомстить.
Много раз потом еще Александр ходил на операции, зачистки, в разведку. В полку сразу оценили его отчаянную храбрость, стойкость в бою и старые опытные десантники даже подарили еще молодому бойцу черный берет: “Носи, салага!”. Это было истинным признанием. Сашка всегда ездил на броне: сверху и обзор хороший, и от фугаса есть надежда спастись.
Но не всегда везло воину. Два с половиной месяца Александр провел в госпитале. Рассказывает:
- А случилось это так. В 82 году наш полк пошел на операцию, надо было пройти через тоннель Саланг. Тоннель стратегический, длиной около трех километров, связывает горную и долинную части Афганистана. И вот когда мы были уже на середине тоннеля, “духи” напали и взорвали с одного конца вход в тоннель. А навстречу нам также шла колонна, там и наши грузовики с солдатами, и техника, и афганские автобусы с мирными жителями. Возник затор, давка, а душманы пустили еще в тоннель какой-то газ: от него человек через несколько минут просто засыпает - и с концами. Почти девяносто человек тогда погибли от газа и в давке. Нас ребята с открытой стороны вытаскивали из тоннеля и бросали на снег, и хорошо тем, кто подавал еще признаки жизни. Таких набралось немало, и нас срочно на вертолете отправили в Баграм.
Когда меня привезли в госпиталь в Фергану, я был слабый, беспомощный. Мать приехала, привезла лекарства, ей не признались, что у меня отравление, а сказали, что болезнь Боткина. Желтуха, мол, а про отравление скрывали. Мать сдала кровь для меня.
Александра опять хотели оставить после госпиталя - старшиной роты в учебке под Ташкентом. Но он не захотел - вернулся в родной полк. А вскоре ему вручили медаль “За отвагу”.
Много раз Александр Севостьянов выезжал на боевые рейды.
- Страха не было, рассказывает он. - Один раз только, когда мы сопровождали командира в Чарикар, а этот город тогда считался бандитским. Вот, думаю, убьют тут, а всего ничего, полгода служить осталось... Но все обошлось.
- Что вспоминается сегодня, когда минуло с лишним два десятка лет?
- Воспоминания, как ни странно, самые позитивные, - рассказывает Севостьянов. - Не о самой войне, конечно, ведь любая война это смерть, и ничего хорошего в ней быть не может. Вспоминаются товарищи, боевые друзья. Это горе, что многие их них погибли, остались инвалидами.
Мы, ветераны Афганистана, часто общаемся между собой и постоянно приходим к выводу, что годы службы в армии, в Афганистане - это было едва ли не самое лучшее время в нашей жизни. Спросите, почему? Потому что это было время искренних и честных отношений, когда люди были открыты, дружба проверялась в бою и ни у кого не было возможности скрыть свое истинное лицо.
После войны воинам-афганцам было нелегко. Многие возвращались домой больными, ранеными, травмированными. У подавляющего большинства ветеранов нарушена психика - война бесследно ни для кого не проходит. Сыграло свою роль и общество. Афганцев, с одной стороны, воспринимали как героев, с другой - очень много говорилось о том, что война была никому не нужна. Но Александр с этим категорически не согласен.
- Сегодня молодежь другая, - рассуждает он.- Родители очень уж трясутся над своими детьми: “Ой, да не дай бог мой сыночек в армию пойдет, да там ему головку расколотят!..” Мужик должен быть мужиком, а не слюнтяем, должен доказать сам себе, что у него есть и характер, и сила духа, и сердечко в груди бьется небоязливое. Да в наше время на парня и девчонки не смотрели, если он не служил в армии! Армия - лучшая школа жизни для юноши. Конечно, я не хотел бы, чтобы они попали на войну. Но тот, кто прошел армейскую “школу”, по-другому начинает относиться к матери, друзьям, Родине, он становится настоящим патриотом страны, крепко стоящим на ногах мужчиной. Трудности закаляют, а нынешняя расхлябанность молодых просто развращает. Армия дала мне путевку в жизнь
Неуемная энергия Александра не дала ему спокойно сидеть на месте и после Афгана. После армии уехал на Север, под Нижневартовск. Возводил линии электропередачи на нефтеразработках. И тоже - работа не сахар была: мороз под пятьдесят, ветер, да еще и высота... Но Александр трудностей не боялся, афганский “закал” дал ему прочную жизненную основу.
Сегодня у Александра свой небольшой бизнес, он вернулся к делу своей молодости, строительству. Но когда говоришь с ним об афганцах, этот внешне спокойный, уверенный в себе человек сразу начинает волноваться.
- Государство, по большому счету, забыло афганцев, - с горечью говорит он. - Я знаю ребят, прошедших всю афганскую войну, раненых, награжденных орденами и медалями, которые до сих пор не имеют нормальной крыши над головой, живут в вагончиках. А сколько надломленных войной душ потеряли себя в новой, сложной и часто жестокой мирной жизни? Немало ребят попросту спились, погибли... Вот это моя всегдашняя боль. Ну, к примеру, Саня Сычев, мой боевой друг. Он погиб в бою в Афгане, а у него остались старуха-мать и три маленькие сестренки. Что такое пенсия в семь тысяч тенге, разве это достойная награда для тех, кто честно выполнял свой долг, рисковал жизнью? Я-то всегда заработаю, у меня много профессий и дело в руках есть. Но ведь не все могут вписаться в современную жизнь, к тому же есть и афганцы-инвалиды - им-то почему государство реально не помогает!?
Не так давно Александр начал писать стихи - про войну, про солдатское братство. Может, кому-то их строки покажутся наивными, слабыми. Но это слова, которые диктует память и душа - и никто не отнимет у них искренности и боли. Пусть кто-то хочет забыть Афганистан - Александр Севостьянов не забудет его никогда.