Саммит Шанхайской организации сотрудничества в Пекине вызвал значительный интерес политиков и экспертов по нескольким причинам. Во-первых, это был первый саммит организации после возвращения Владимира Путина на пост президента России. Фактически его визит в КНР проходил в рамках серии международных поездок, стартовавшей в Минске и продолжившейся в Берлине, Париже и Ташкенте, а после Пекина - в Астане. Ключевые международные игроки с интересом наблюдают за формированием контуров внешней политики старого-нового президента РФ

Саммит оказался
продуктивным
Во-вторых, повестка дня саммита ШОС никоим образом не походила на церемониально-протокольное мероприятие. Она была более чем содержательной. По итогам форума подписано 10 документов и принята итоговая декларация по ситуации на Ближнем Востоке. При этом значение данной декларации одним лишь “казусом Сирии” не ограничивается. Это попытка противопоставить “гуманитарной интервенции” как методологии решения этнополитических конфликтов, иное, если угодно, более консервативное видение. И последнее (по порядку, но не по важности). В полном смысле слова мы не можем говорить о расширении ШОС. Однако в отличие от чикагского саммита НАТО, ограничившегося “высокими оценками” интеграционного потенциала Грузии, Македонии, Украины, в Пекине были приняты более четкие институциональные решения. Так, Турции был предоставлен статус “партнера по диалогу”. Заметим, стране, являющейся не просто членом Североатлантического альянса, но и имеющей вторую после США армию среди членов НАТО. Афганистан же получил статус наблюдателя (заявка об этом была подана афганским правительством еще в июне 2011 года). На этом последнем пункте следует остановиться более подробно.

Но “афганский вопрос”
не решен
В 2014 году войска западной коалиции (двумя главными “рабочими лошадками” там являются США и Великобритания) покидают Афганистан. При этом ни одна из ключевых задач, обозначенных еще в 2001 году, на сегодня не решена. Добавим к этому также, что НАТО не несет эксклюзивной ответственности за это. Однако необходимо зафиксировать, что ни сильных государственных институтов, ни гражданско-политического единства в стране так и не появилось. По-прежнему серьезными вызовами остаются наркотическая угроза, этнический и религиозный раскол. И со всеми этим проблемами уже в самое ближайшее время предстоит иметь дело непосредственным и более далеким соседям Афганистана.
Между тем для формирования и институционального развития ШОС именно афганский вопрос, наряду с делимитацией границ между республиками Центральной Азии и КНР, сыграл важнейшую роль. Предшественница нынешней ШОС “шанхайская пятерка” появилась в 1996 году незадолго до того, как власть в Афганистане оказалась в руках “Талибана”. А сама Шанхайская организация сотрудничества была сформирована в 2001 году, то есть в один год со знаменитой атакой на “башни-близнецы”, ускорившей афганскую операцию НАТО. По мнению известного китайского эксперта Чжао Хуашена, такие совпадения отнюдь не случайны, принципиальную важность афганского фактора для региональной и международной безопасности лидеры государств - членов ШОС всегда подчеркивали.

ШОС как канал
для широкой коммуникации
Но насколько успешной может быть роль ШОС в разрешении геополитических головоломок Евразии? На первый взгляд, потенциал организации впечатляет. Общая территория стран, входящих в нее, составляет 60 процентов всей евразийской территории, а численность населения и вовсе - четвертая часть всей планеты. Однако магия цифр завораживать не должна. Необходимо четкое представление о коридорах возможностей данной интеграционной структуры, ее отличиях от других уже имеющихся организаций подобного рода.
В чем-то ШОС близка ОДКБ (Организации Договора о коллективной безопасности). Но между ними нельзя не увидеть и принципиальной разницы. В статусном отношении - это не военный блок, но и не открытое регулярное совещание по безопасности. Круг вопросов ШОС чрезвычайно широк и разнообразен (от противодействия терроризму и экстремизму до проблем гуманитарного характера). Однако, в отличие от СНГ, ЕврАзЭС или ОДКБ, ШОС не является структурой, где обеспечено российское доминирование. Здесь сильны позиции КНР (стремящейся обеспечить свою лидирующую роль в Центральной Азии). Кроме этого в отличие от других интеграционных структур на территории бывшего СССР, в ШОС участвуют не только бывшие союзные республики (наблюдателями в ШОС являются Индия, Афганистан, Иран, Монголия и Пакистан, а в статусе “партнера по диалогу” выступают Шри-Ланка, Белоруссия и даже страна-член НАТО Турция).
И если для Российской Федерации ШОС важна в первую очередь как инструмент поддержания безопасности в Центральной Азии, то для Китая не менее важно экономическое освоение этого региона. А в экономике, как известно, доминирует конкуренция интересов. Не будем забывать, что сегодня Россия слабее КНР. Из этого вовсе не следует делать алармистских выводов и впадать в панику по поводу “китайской угрозы”, но понимать расклад сил в игре необходимо для более адекватного позиционирования.
К этому следует добавить и другие, гораздо более конкурентные “узлы” (Индия и Пакистан, Пакистан и Афганистан). В этой связи трудно говорить о том, что ШОС будет чрезвычайно мобильной, гибкой и подвижной структурой. Однако ее ценность в другом. Организация стала хорошим каналом для широкой коммуникации. И партнерство с Турцией, все чаще заявляющей о себе как о самостоятельной евразийской геополитической величине (а не о “младшем ребенке” в натовской семье) крайне важно.
ШОС - хороший канал для реального взаимодействия между Востоком и Западом. Шанхайская организация сотрудничества при всех своих минусах, в отличие от той же НАТО, не является излишне идеологизированной структурой. В ней доминируют прагматика и реализм, что крайне важно для выработки релевантной политики, далекой как от построения “социализма советского типа”, так и “развитой демократии” в проблемном регионе. И эта черта представляет интерес и для американских реалистов, заинтересованных в преодолении идеологического крена, имеющегося во внешнеполитическом курсе США. Так, по справедливому замечанию эксперта Института Брукингса Джули Боланд, “Америка и ШОС имеют общие интересы, такие как преодоление нестабильности, противодействие терроризму и наркотической угрозе... Более того, ШОС действует в Евразии, где США активно вовлечены, но данный регион значительно удален географически”. Все это, по мнению американского специалиста, создает выгоды от сотрудничества, которые следует признать.
Впрочем, и Западу, и Востоку потребуется немалая воля для того, чтобы выработать прагматические акценты в подходах к внешней политике и безопасности. Но игра, как говорится, стоит свеч.
Сергей Маркедонов, приглашенный научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований (США, Вашингтон) - для “РИА Новости”