Еркежан Бекова
Лидия Леонидовна Ермакова каждый год 9 мая приходит к Вечному огню, чтобы почтить память погибших воинов, тех, кто стал жертвой этой войны. Вечный огонь связывает ее с родным городом - Ленинградом, где она родилась и откуда ее маленькой вывезли в тяжелое блокадное время...

 - Мне было всего лишь 4 года, когда меня вывезли из города. Я прожила там всю блокадную зиму и еще оставалась там до лета. Так как я была еще совсем ребенком, расскажу все со слов моей соседки, которая рассказала мне все, когда я с мужем приехала в Ленинград в 1962 году.
Моя мама - Анна Андреевна, а отец - Леонид Иванович. У меня еще был братик, которому был всего годик, когда он умер от голода. Мама тоже умерла от голода - с братиком на руках. Отец мой погиб на фронте. Жила я на улице Гончарова. Соседка рассказывала, как к маме приходили две мои тетушки со стороны отца, которые предложили ей с детьми переехать к одной из них. Тетушки были аристократками, очень состоятельными, они собирались продать свой белый рояль, чтобы нас всех прокормить. Но мама была так истощена, что просто не смогла до них дойти. Возможно, это меня и спасло, потому что на дом тетушек упала бомба, и на его месте образовалась воронка. Еды не было совсем, не было ни света, ни газа, ни воды - ничего. Дети и взрослые ели все, что попадется под руку - столярный клей, крошки хлеба, крошки рисинок, подобранные с грязных улиц.
Моя мама была настолько слаба, что не могла работать, она не в силах была принести воды, так как зимой все мелкие речки промерзли до дна, а до Невы было далеко идти. В то время по домам ходили подростки-комсомольцы и забирали детей, если видели, что их родителей нет или они умерли. Меня отнесли на сборочный пункт, откуда направили в детдом. Нас перевозили по Ладоге, когда начали бомбить. Бомбили в городе каждый день, бывало - по 30 раз. Я помню, как начали бомбить и расстреливать катера, помню это, потому что мне было очень-очень страшно - этот страх я запомнила навсегда. Было так, что катер разбомбили, а по реке плывут белые детские панамочки - все что осталось... Мне хорошо запомнилось, как на берегу нас встречали люди и плакали, а мы, дети, не понимали, почему все плачут. Нам давали кто кусочек сахара, кто кусочек хлеба... Давали кто что мог, лишь бы не умерли от голода. Даже не знаю, каким чудом я осталась жива, ведь меня приходилось нести на руках, я была в дистрофичном состоянии. Нас перевозили из одного детдома в другой, перевозили долго, до 30 дней в грузовом поезде. Я сменила 4 детдома.
 Наконец нас отправили в Омскую область и оттуда в город Тару. В детских домах нам приходилось очень трудно: жестокие дети, жестокие воспитатели... Бывало, нас очень сильно избивали, пинали, ненавидели, даже и не знаю за что... Но детдом № 40 был моим любимым, потому что там такого не происходило. Там старшие следили за младшими, работали замечательные завуч и директор.
 У нас был специальный детский дом для ленинградских детей, чтобы родителям и родным было легче найти своих детей. В детских домах тоже был голод, и не хватало одежды и обуви. На 30 детей приходилась одна пара галош... Столовая находилась через дорогу, и мы, голодные и холодные, бегали босиком, отбивали себе ноги зимой об лед. Потом, когда я пошла в школу, выдали валенки, но всего 30 штук на 200 детей.
Я прожила в детдоме до 14 лет. После 7 класса всех отправляли в ремесленное училище в Омск. Там я училась на токаря, закончила 8-й класс. После учебы нас отправили на завод, где мы работали еще 3 года бесплатно. Бывало, стояли по 3 смены.
После отработки моя подруга Нина предложила мне поехать в Алма-Ату. Она тогда сказала: “Поехали, Лида, там у меня родные, там есть яблоки!” А я до этого яблоки только один раз видела, когда в День Победы в детском доме всем нам раздали по очень маленькому яблочку в подарок...
И вот мы с подругой отправили запрос на Кировский завод. Нам ответили положительно, и мы уехали в солнечную Алма-Ату. Сначала жили на квартире, потом мне дали комнату в общежитии. Там же, при заводе, был техникум, где мы продолжили образование. Здесь, в Алма-Ате, я вышла замуж...

Лидия Леонидовна с дочерью Аленой, 9 мая 2010 года

С Ниной мы общаемся до сих пор. Муж у меня был очень хороший, в его семье меня очень тепло приняли. У него была большая и дружная семья, и меня, детдомовскую, приняли как свою родную. Моего мужа звали Евгением, мы познакомились с ним на заводе, где и он тоже работал. Мне очень сильно с ним повезло. Мой дорогой супруг умер в 1982 году, мы прожили вместе 24 года. И только меньше двух лет - в нашей новой квартире. Три года Евгений служил в Ленинграде, и, когда мы поженились, он предложил поехать туда, найти родных, восстановить мои документы.
Мы так и сделали. Поехали в 1962 году в Ленинград, у нас тогда уже родилась доченька Алена, и остановились мы у семьи, которая во время блокады жила у родителей моего мужа. Единственный документ, что у меня был, это справка, по которой меня взяли в детский дом. Я не знала своего отчества, не знала дня рождения... В детдоме день рождения все праздновали в один день. В справке была только написана моя фамилия, адрес моего дома и стояла печать. И все... Мы с мужем поехали в городское отделение загса, где нас отправили в Смольненский район. Самое главное, что там, в архивах, все сохранилось! Нашли мое свидетельство о рождении, где все было написано! Я узнала, когда родилась, как звали моих отца и мать. Потом я решила сходить в дом, где я жила. Мы туда поднялись к соседке, которая пережила блокаду, и когда она меня увидела, то упала в обморок... Очнувшись, она начала плакать, сказала, что я очень сильно похожа на свою маму Аню. Когда я приехала в Ленинград, мне было 26 лет, и моя мама умерла в 26. Соседка меня целовала, обнимала, плакала, говорила, что у нее сын второй был бы таким, мы бы, возможно, с ним играли, если б не война... Она-то мне все и рассказала про папину сестру, про тетушек и рояль... А когда меня забрали, она была на работе. Соседка подумала, что я умерла, и меня унесли в баню. Баня была большой в форме буквы “П”, и там во время блокады складывали трупы.
Позже, в 80-е годы, в России мне выдали удостоверение и медаль как жителю блокады Ленинграда. Потом выдали такое удостоверение в Казахстане. Выдали медаль как ветерану труда в честь 300-летия Санкт-Петербурга, в честь 60-летия и 65-летия войны. У меня есть еще одна дочка Татьяна, внук Владимир - сын Танечки и внучка Екатерина - доченька Алены.
Еще мы с мужем взяли девочку из интерната, где у меня работала подруга - это моя третья доченька Нуржамал. Она прожила у нас только несколько лет, потом ее забрали братья, но до сих пор она меня называет мамой, а ее доченькой. Дети и внуки у меня очень заботливые, очень ласковые...
 Я так рада, что они у меня есть. До сих пор удивляюсь, как мне повезло, что я осталась жива, как мне повезло, что был у меня такой заботливый муж и какая у него была прекрасная семья! Какие у меня любящие дети и внуки!
Рада, что Казахстан оказался гостеприимным большим домом для меня и таких, как я...