Для зрителей Нурмухан Жантурин, 80-летие которого отмечали в минувшем году, был кумиром, любимейшим актером театра и кино. Легенда его творчества вобрала образы театральных и киногероев - Чокан Валиханов на сцене и в кино, Абакир (“Зной”), Бейбарс (“Султан Бейбарс”), Мольер, Доктор (“Всеми забытый”), Макбет, Аблайханов (“Конец атамана”), уже названные герои казахской классики, Четвертый (“Четвертый” по К. Симонову), Яго, Мырзагали (“Белая аруана”)...
Для дочерей, Бахыт и Жанны, он был не только горячо любимым отцом, но и легендой. Они жили рядом с ним в атмосфере творчества. Уже зрелыми людьми в книге “Я - актер, я - человек, высшее достижение Создателя” Бахыт и Жанна Жантурины рассказали о своем отце

Бахыт Жантурина, филолог:
- Воспоминания - это нечто стройное, подвластное хронологии. У меня об отце нет ничего такого... Я не вспоминаю - он живет во мне каждый день, вспыхивая ярко то одним, то другим поступком. Он любил брать меня с собой на театральные репетиции и на съемки, хотя по всем законам бытия маленькая девочка в таких серьезных и нервных делах должна приносить только хлопоты. Тем не менее хлопот не помню. Зато помню другое...
...Скачут всадники перед кинокамерой. Но один привлекает к себе особое внимание. Не мое - всех, кто на него смотрит. А я непомерно горжусь тем, что у меня такой красивый папа и что он так ловко, как никто другой, умеет сидеть на лошади. Он сидел боком, и это было красиво. Кто-то говорил, что это - типичная посадка басмачей. Папа играл басмачей, не одного и не двух. А посадку в седле придумал он сам.
Он был слит с природой. О таких людях даже грех сказать, что они любят природу. Я думаю, что образы степняков удавались ему особенно объемными, глубокими и яркими, поскольку он постоянно чувствовал себя частью своей земли, к тому же обладал редким ощущением связи с космосом. Его самообразование шло прежде всего вглубь и ввысь. Он научил меня слышать и понимать природу - не просто ею любоваться. Мы много бродили по горам на съемках фильма “Канатоходцы”. Нельзя забыть впечатления от этой безумной красоты, которая, кажется, входит в тебя и превращает во что-то, не менее прекрасное. Никогда, ни разу не было у меня чувства маленького раздавленного громадой и таинственностью мироздания существа. Отец научил меня по-другому воспринимать мир и все живое.
В последних кадрах его коронного фильма “Султан Бейбарс” он идет по степи, срывает полынь, растирает в ладони и нюхает. Лицо его изменяется.
Для великого султана полынь, ее запах - возвращение к истокам, к корням, к родине. Для Нурмухана Жантурина - тема его творчества, точнее, одна из ведущих тем.
Задолго до съемок “Султана Бейбарса” мы с отцом оказались в степи. Летней. Раскаленной до бесцветности. В мареве, где ощущаются только солнце, бесконечность воздуха и простора и - никаких красок. Степь пахнет солнцем. Особенно пахнет солнцем полынь. Папа срывал траву и говорил мне: “Запомни этот запах”.
Теперь, когда смотрю на экран и вижу Бейбарса, разминающего стебель полыни в ладони, глаза отца говорят мне, лично мне и никому больше: “Запомни этот запах”.
 Он был настолько сыном родной природы, что в нашем городском обиходе не любил ярких одежд, броских красок. Мы, дочери, это знали и старались его не раздражать.
Брал он меня с собой и в театр. На генеральные репетиции и прогоны. При этом вполне серьезно предупреждал коллег: “Следите за ее реакцией - в ней отразится степень будущего успеха или неудачи”.

Нурмухан Жантурин с супругой Маргаритой Иовлевой и дочерьми - Бахыт и Жанной

Жанна Жантурина, театровед:
- Получив суровое воспитание, в юности отец никогда не помышлял об актерских лаврах. Ему рано пришлось начать свою трудовую биографию. Но всю свою жизнь отец гордился тем, что в юности работал помощником оператора на нефтяной вышке и всегда настаивал, чтобы этот факт был отражен в его биографии.
И так уж случилось, что захотелось ему стать киномехаником. Приехал он в Алма-Ату, чтобы поступить в школу киномехаников. Здесь тогда работало театральное училище, и кто-то посоветовал ему пойти в артисты - уж больно внешность была привлекательной, больно бархатист был баритон, ставший со временем густым и низким, сильно рвался на волю темперамент потомка воинственного племени.
В 1952 году - окончание Ташкентского театрального института имени Островского и зачисление в труппу Казахского академического театра драмы, и сразу - ведущие роли, головокружительный успех, поклонники и поклонницы.
Помню, я уже студенткой театрального вуза смотрела премьеру “Жендеттер” (“Мольер” по Булгакову). Логика развития роли Мольера, которую играл Нурмухан Жантурин, вела зрительские переживания от очарования немолодым, талантливым, добрым и обаятельным человеком к сочувствию, горечи и состраданию его судьбе. Я обливалась слезами в финале спектакля от боли и бесконечной жалости. Мольер, униженный и растоптанный - его судьба была близка и понятна в контексте того, что я к тому времени знала о судьбах многих гениев.
Сколько раз он умирал на сцене и в кино! Сколько раз я видела стремление актера понять: как это происходит. Сколько раз пластика его героя, взгляд вопрошали: “За что? Почему? Неужели это конец?” И каждый раз актер играл иначе. Полковник Аблайханов тоже погибал от пули и тоже был бесконечно удивлен, но уходил не понимая, как бы остановившись, замерев в движении. Султан Бейбарс уходил вдаль по степи, познав все, он возвращался к истокам своего детства. Чокан Валиханов скакал на коне и исчезал в своей легенде.
Черты характера отца: гордость в сочетании с порядочностью и скромностью, непритязательность в быту и дотошность в работе, принципиальность в важных для него вопросах и мягкая уступчивость в мелочах - это часть его творчества и грани его дарования. Названное плюс яркая, запоминающаяся внешность, низкий бархатный баритон и божий дар - все вместе и составляет феномен личности актера Нурмухана Жантурина. А ваше личное отношение добавит красок в легенду о нем.
Подготовила Галина Галкина