Галя Галкина
О своем возрасте - “слишком преклонном” - фронтовик, народный писатель КазССР, лауреат Государственных премий КазССР и СССР Абдижамил Каримович Нурпеисов отзывается так: “Солдат есть солдат! Я остаюсь солдатом минувшей Великой Отечественной войны!” И сегодня он несет свою вахту писательскую - делится тревогами, мыслями, раздумьями с современниками. 22 октября 2016 года Абдижамилу Нурпеисову исполнилось 92 года

Тиражи
В советское время перед выпуском книжного издания знаменитого романа Нурпеисова “Кровь и пот” трилогия вышла в формате роман-газеты, на которую читатели оформляли подписку заранее, как и на газеты и журналы. В эпоху СССР “Кровь и пот” издавался 10-миллионным тиражом! По нынешним меркам это фантастичная цифра! И ведь такой невообразимый тираж был востребован, книги Нурпеисова расходились, читались жадными советскими книгочеями. Поколения граждан Советского Союза до сих пор называют самыми читающими в мире.
Произведения Нурпеисова переведены на 50 языков мира. В шкафу писателя стоят издания его книг на французском, немецком, испанском языках, на языках народов бывшего СССР... Героям трилогии “Кровь и пот” установлен памятник в Актобе. А от собственного памятника Абдижамил Нурпеисов наотрез отказался. После распада Союза писатель востребован в России. Его книги продолжают охотно издавать российские издательства. Роман-дилогия “Последний долг” (“И был день”, “И была ночь”), выпущенный издательством “Атамура”, был переиздан в Москве (РИК “Культура”) в 2002 году. Лев Аннинский в послесловии к роману Нурпеисова, определив, что дилогия “Последний долг” - это продолжение знаменитой эпопеи Нурпеисова “Кровь и пот”, отметил, что “роман написан в новую эпоху и отвечает новым мучениям духа”.
Лев Аннинский так оценивает культурный вклад Абдижамила Нурпеисова: “Становится ясно, что казахская литература получила национальную эпопею огромной художественной силы. Сотни действующих лиц. Стиснутые люди в теплушках, запах грязных шинелей, конная лава, свист сабель, бледные телеграфисты, яростные рабочие, чахоточные двужильные комиссары, генералы в золотых погонах, поджарые адъютанты в аксельбантах, хитрые и высокомерные западные послы в смокингах... Все смешивается: буханье пушек, рев верблюдов, пулеметный треск, лай собак, ржание коней, веселая, злая ругань, хохот, истерика... Истоки человеческого безумия?”.
В своем эссе “День? Ночь?” Лев Аннинский пишет: “Кто-то из зарубежных критиков назвал Нурпеисова казахским Шолоховым, казахские критики предостерегают от этой напрашивающейся параллели. ... “Кровь и пот” - галерея психологических типов, достойная лечь в основу национального “космоса”, однако важно, что эти типы оживают не только потому, что хорошо вылеплены, но прежде всего потому, что вылеплены из общего материала и сцеплены в единую органичную систему, входят в единый художественный мир - в казахский духовный космос. ... Герои “Крови и пота” верили, что мир, который ими выстрадан, будет принадлежать им. Их внуки и правнуки чувствуют, как этот мир леденеет и рассыпается. Бессмысленно спрашивать, кто выиграет в этом светопреставлении: лисы? волки? - мироздание откатывается от седьмого дня к первому, и единственное, что можно констатировать в этом хаосе: все еще есть День и все еще есть Ночь. А что это за сумерки: предрассветные или предзакатные, то знает Бог, если, конечно, и Он все-таки есть”.

Небо в чашечке
цветка
Известный российский писатель, критик, литературовед, специалист в области американской литературы ХХ века, в том числе по творчеству Уильяма Фолкнера и Эрнеста Хемингуэя, Артура Миллера, написал книгу, посвященную автору трилогии “Кровь и пот” - “Небо в чашечке цветка. Абдижамил Нурпеисов и его книги в мировом литературном пейзаже”. В предисловии Николай Аркадьевич описывает, как возник замысел написания книги о Нурпеисове, имя которого он знал давно как автора трилогии “Кровь и пот”, а отчасти и как публициста. Однако связь литературоведа Анастасьева и писателя Нурпеисова была скорее виртуальная. Но однажды, под самый конец 80-х годов прошлого века, они оказались вместе в южногерманском городке Вайнгартене, где немецкая католическая академия собрала за круглым столом писателей из Советского Союза (он как раз заканчивал свое существование) и ФРГ (которой оставалось жить отдельно от восточной части страны еще меньше). Анастасьев называет эту встречу нерядовой. В ней участвовали такие литераторы, как Чингиз Айтматов, Алесь Адамович, Вольфганг Казак, Даниил Гранин, Гюнтер Грасс, Олег Чухонцев, Евгений Сидоров... Иных уж с нами, к сожалению, нет. Николай Анастасьев за давностью лет забыл предмет дискуссии, отдельные выступления: “Но одно пережитое тогда чисто эмоциональное ощущение сохранилось: поразило, с какой свободой заговорил один из участников не с немецкой стороны - с “нашей” - стороны о Канте: звездное небо над головой, нравственный закон... Этого писателя я ценил за бесспорную органику таланта, но всегда считал его на свой, местный, лад почвенником, далековатым от высот европейского духа. Нетрудно догадаться, что это был Абдижамил Нурпеисов - аульный, как он сам себя любит называть, казах”. Именно тогда и мелькнула у Николая Анастасьева мысль о будущей книге. Некоторое время спустя Абдижамил Нурпеисов организовал поездку московских литераторов по казахской степи, Анастасьев был в числе приглашенных. После поездки Николай Аркадьевич приступил к написанию книги, а через год он еще раз оказался в Казахстане в гостях у Абдижамила Каримовича вместе с Борисом Панкиным. Так, втроем они проехали тысячи километров по великой казахской степи в салон-вагоне, “который подцепил к поезду какой-то большой железнодорожный начальник - друг Нурпеисова”. Литераторы разговаривали “о всяких вещах, важных и неважных, и со всякими людьми по дороге встречались, и то разматывалась лента дороги, то стремительно ускорялась, как течет-разматывается и ускоряется его фраза писателя-повествователя, писателя-мифотворца, писателя-мыслителя”. И далее в предисловии к своему исследованию творчества казахского писателя Николай Анастасьев пишет: “Книгу, которая после этой поездки дописалась как-то быстро и легко, я назвал строкой из стихотворения великого английского поэта-романтика Уильяма Блейка - “Небо в чашечке цветка”. Вот строфа в полном виде: “В одном мгновенье видеть Вечность,/ Огромный мир - в зерне песка,/ В единой горсти - бесконечность/ и небо в чашечке цветка”. Этот удивительный оптический дар вполне воплощен в эссеистике Абдижамила Нурпеисова, который с одинаковой свободой и глубиной пишет о Достоевском и Мухтаре Ауэзове, Толстом и Абае...”.

Юбилеи
Абдижамила Каримовича называют прозаиком современности, лицом эпохи, а еще отшельником - за его “коварную” манеру ускользать от юбилеев, официальных торжеств, общественного признания.
- Я не проводил свои юбилеи - ни в 40-летие, ни в 50-летие, а также и в последующие круглые даты... Не отметил 90-летие. А 22 октября нынешнего года мне исполнилось 92 года. Возможно, Бог отпустит еще время жить, мне пошел 93 год!
Абдижамил Каримович заразительно смеется, удивляясь собственному долгожительству.
На вопрос, почему же он отказывался отмечать свои юбилеи, писатель ответил, что такова его странность. А может быть, таким образом он “обманывает” свой возраст, убегает от солидности?
В свое время, за месяц до семидесятилетия Абдижамила Каримовича, президент Казахстана пригласил его к себе. Сказал, что от его внимания не укрылось - ни разу писатель не проводил свой юбилей. Нурсултан Абишевич предложил отметить 70-летие Абдижамила Нурпеисова в Оперном театре. Но автор знаменитой трилогии с благодарностью отказался: “Нурсултан Абишевич, спасибо! Но у каждого человека бывают свои принципы, к которым с уважением относятся культурные люди. Когда наши классики - Ауэзов, Муканов, Мусрепов, президент Академии наук РК Сатпаев - проводили свои юбилеи, наш народ принимал это как праздник нации. А сейчас? Те, у кого карман туго набит валютой, проводят свои юбилеи в Оперном театре. Причем отмечают 35-летие, 40-летие... Но в таких юбилеях нет ничего интересного!” Не захотел народный писатель оказаться на сцене ГАТОБ в череде современных нуворишей.

Судьба
Абдижамил Нурпеисов был призван в ряды армии в 1942 году практически со школьной скамьи. Ему не исполнилось и восемнадцати лет - после окончания краткосрочных курсов был политработником на Южном и Прибалтийском фронтах, в минометной роте под Луганском, позже штабистом находился в Прибалтике на Курляндском плацдарме:
- Я как следует не воевал... Так сложилась моя военная судьба: как завтра наступление, так меня накануне с передовой отправляли то на учебу, то еще по какому-то поводу. Одним словом, ни разу в сторону немцев я не произвел ни одного выстрела. А все пятеро моих родственников - мои сводные братья, а также братья моего отца - погибли. Успели написать прощальные письма семьям и сложили головы под Сталинградом. Отца призвали пятого января 1942 года, он погиб в ночном бою под Тернополем в Западной Украине. Один я остался.
Кажется, сама судьба хранила воина - предначертано ему было воплотить все, что он пережил на фронте и в мирной жизни, в литературных произведениях.

Абе
И все же однажды он согласился устроить творческий вечер, который прошел после 85-летия писателя в Алматы под названием “Абе приглашает друзей”. Задолго до этого события Абдижамил Каримович находился в Москве, где издавали его книги - пятитомное собрание сочинений. Тем временем друзья Нурпеисова создали оргкомитет, инициативную группу, а когда писатель вернулся в Алматы, они пригласили его в кафе и поставили перед фактом, что коль он не проводит юбилеи, то они берут инициативу в свои руки и проводят литературный вечер. К тому же они издали книгу, которую назвали “Абе”, так ласково зовут Абдижамила Нурпеисова друзья повсюду - в Казахстане, России, за границей.
Абдижамил Каримович так и не поднялся на сцену театра, оставался в зрительном зале среди друзей, смущенно слушая слова в свой адрес. В этот вечер его действительно окружали добрые друзья, коллеги по писательскому цеху, читатели. Приехали из Москвы Николай Анастасьев, а также директор издательства “Художественная литература” Георгий Пряхин. Он прибыл на праздник не с пустыми руками, привез из столицы России прекрасно изданную романную трилогию “Кровь и пот”. И это было не переиздание, а новая редакция знаменитого романа, авторская. Георгий Пряхин отметил, что писатель стал мудрее и мастеровитее на целую жизнь: “Вчитайтесь в слог, в слова, оцените этот мерный, эпический, почти античный строй: он плотью своею облекает героев. Это, без сомнения, классические строки, классическая проза!”
Книга “Абе” - это сборник эссе современников Абдижамила Нурпеисова о личности писателя, его произведениях. Первая часть посвящена истории семьи Абдижамила Каримовича. Вторая часть - “Слово европейцам” - представляет отклики зарубежных коллег и друзей, переводчиков. Третья часть - “Мысли россиян”, четвертая - “Отечественное признание”. Пятая часть - “Слово Абе” - собственные эссе Абдижамила Нурпеисова. Отличный подарок сделали друзья Абдижамилу Каримовичу. Да и читателей порадовали: в каком-то смысле вернули им знаменитого отечественного прозаика.

Пути сознания
Известную французскую переводчицу Лили Дени (она перевела в общей сложности около 70 русских романов, 40 пьес и несколько оперных и балетных либретто) Абдижамил Нурпеисов называет прекрасной, вдохновенной переводчицей всех трех его книг. Она также вела переговоры с издательствами Франции о выпуске книг Нурпеисова на французском языке. И потом отправляла Абдижамилу Каримовичу готовые издания в Алма-Ату: “На днях я Вам отправила первый экземпляр книги “Сумерки” на французском языке. Надеюсь, что Вы его уже получили. Сегодня я посылаю Вам первый отзыв, который прочла в “Леттр Франсез”. Дай бог, чтобы их было много, и таких же хороших... На переплете, представляя Ваш роман, Луи Арагон пишет, что, сравнивая Вас с Ауэзовым, не следует слишком скромничать, что “Сумерки” представляют собой новую ступень в прогрессе казахского романа. И в заключение рецензии отмечается: “Нурпеисов гениален тем, что в своей обширной эпопее он сумел провести самые неожиданные, самые проницательные пути сознания через человеческую душу. Здесь речь идет не о зле и добре, справедливости и несправедливости, а о медленном и тяжелом рождении света”. ...А в Казахстан я обязательно приеду если не в этом году, то, скажем, в будущем. Но только не зимой, я зиму очень не люблю, и она всегда мне все портит - значит, и она меня не любит!
С самым дружеским приветом - Ваша Лили Дени”.
Луи Арагон так писал о прозе Нурпеисова: “В некотором роде роман “Сумерки” напоминает колодец с горькой водой (видимо, не зря автор дал своей книге многозначительный эпиграф о “дерзновении человеческой души”). Таких увлекательных и глубоких книг, как роман “Сумерки” Нурпеисова, в последнее время было мало. Роман можно сравнить с самыми большими произведениями современной литературы”.
Как относится писатель к тому, что его книги издаются в настоящее время в основном в России?
- Вот уже 12 лет поколение тех, кому сейчас 20-25 лет, не читают меня. Почему? Потому что никто из представителей Министерства культуры, издатели не обращаются ко мне с предложением издать в Казахстане мои книги. А сам я не хожу к ним. Может быть, есть истинные любители чтения, у них есть возможность найти мои книги в библиотеках. А за это время российские издания - “Художественная литература”, “Любимая Россия”, издательство “Парад” и другие - издают мои книги. Они сами меня находят. Можно винить наших представителей Министерства культуры, издания - они не обращаются ко мне. Но вина скорее на мне: я сам не напоминаю о себе.
Абдижамил Нурпеисов видит некий общий культурный кризис не только в нашей стране, но и в России, где романы “Война и мир”, “Анна Каренина” Льва Толстого издается тиражом 3-5 тысяч экземпляров или даже в тысячу: “Мне жалко русскую литературу... Куда мы идем? Что с нами творится? Что за проклятый ХХI век?”