Константин Маскаев
Накануне Дня космонавтики мы сидим с двумя офицерами запаса, мужчинами в возрасте. Они рассказывают мне про Байконур. Практически вся их служба прошла на космодроме. Пришли лейтенантами, увольнялись подполковниками.
Виктор Тимофеевич Никулин и Анатолий Иванович Муромцев - двое из восьми ныне живущих в Алматы ветеранов Байконура

Они и сегодня сохранили и гордость за свою страну, и ответственность, и чувство дисциплины, когда рассказывают о полигоне. Касаясь какой-то определенной темы, вдруг коротко переглядываются, безмолвно консультируясь друг с другом, можно ли сейчас, пусть и спустя тридцать с лишним лет, говорить о том, что раньше относилось к военной и государственной тайне.
О том, что полигону было дано название удаленного от реальных площадок села Байконур, знают многие. Тем самым Советский Союз стремился сохранить в тайне реальное расположение космодрома. Да и сам Байконур носил множество названий, среди которых “Москва-400”, “Ташкент-90”, “поселок Заря”, “поселок Ленинский”, впоследствии город Ленинск, “Гавань” или просто “130-й объект”. Попробуй разобраться, куда уходит почта с таким адресом. Полгода космодром и военный городок, который его строил и обслуживал, называли Звездоград. Одно время называли “Тюра-Там” - по железнодорожной станции. Или “Кзыл-Орда-50”.
Со временем необходимость так тщательно “секретить” расположение космодрома отпала. Но почти все нюансы работы на Байконуре содержались в тайне даже от соотечественников. Мои собеседники вспоминают, что ни о каких поездках за границу никто из служивших на Байконуре, понятно, не помышлял. Но даже ежегодный отпуск можно было проводить в особых местах. К одним из таких относился ведомственный дом отдыха в Крыму. После увольнения в запас офицеры, служившие на Байконуре, еще десять лет оставались “невыездными”. Им нельзя было пересекать границу СССР.
Анатолий Иванович руководил автомобильной службой полигона. Можно сказать, все, что из служебного транспорта двигалось там на четырех колесах - от тяжелых тягачей и грузовых машин до правительственных лимузинов и машин сопровождения, которые использовали во время встреч официальных делегаций, было предметом его каждодневных забот. И известные по кинохронике автобусы, в которых космонавты и персонал отправлялись из города на стартовую площадку, также готовило вверенное ему подразделение.
Виктор Тимофеевич прибыл на космодром из Новосибирска лейтенантом, где начинал служить, и где в составе воинской части формировались ракетные войска стратегического назначения. А тут приказ - передислоцировать личный состав в Казахстан. Как обычно в таких ситуациях, все делалось в условиях секретности, по тревоге и в ночное время. Спустя несколько суток прибыли на станцию Тюра-Там, где и узнали, что вошли в состав космодрома. Занимался двигательными установками, в частности, тормозными двигателями ракет. Впоследствии его подразделение отвечало за заправку топливом уже маршевых двигателей.
Байконур к тому времени уже практически самостоятельный стратегический узел. Там были созданы учебные центры, которые готовили специалистов по всем требуемым направлениям. Практически сразу они начинали выполнять задачи, поскольку большая часть работ по строительству ракет в составе РВСН производилось на месте: помимо стартовых площадок Байконур обладал и мощной производственной базой.
Позже подразделения РВСН космодрома были реорганизованы и вошли в состав Центра по управлению космическими аппаратами военного назначения Главного управления космических средств Министерства обороны СССР. Возглавил его в должности заместителя начальника Герман Титов.
- На самом космодроме группа специалистов, которые непосредственно работали на космос, были чаще всего офицерами. Но определить звания постороннему человеку или новичку было не всегда возможно: все одевались в цивильную одежду, - вспоминает Виктор Тимофеевич.
Разобраться, кто скрывается в пиджаке гражданского кроя - капитан или полковник, помогал опыт. Только по характеру поведения или кругу подчиненных лиц можно было сделать какие-то выводы. А в форме, вспоминают мои ветераны, ходил, пожалуй, только Герман Степанович Титов.
- Его как спрячешь? Титов же! Его все знали, как Гагарина, - рассказывает Анатолий Иванович. - Скрывать, что он военный человек, не имело смысла.
На вопрос известной песни: “Знаете, каким он парнем был?” - у них есть свой собственный ответ. Хотя бы потому, что на космодроме была создана хорошая рабочая атмосфера, что включало взаимодействие космонавтов и всех тех многочисленных профессионалов, военных и гражданских лиц, чей совокупный труд выводил на орбиты новые и новые корабли и спутники. Так вот, о Юрии Гагарине говорят, что он был абсолютно лишен “звездности”, общительный, доброжелательный, жизнерадостный человек. По всему было видно, что тяготился тем неизбежным вниманием, которым окружила его пресса во всем мире. Бесчисленные поездки в первый год, встречи, перелеты, поздравления, подарки утомили его. И он не скрывал радости, когда вновь вернулся в отряд космонавтов, стал заместителем отряда, продолжил летную практику на военных самолетах.
Анатолий Иванович как особую реликвию хранит фотографию, на которой Титов расписался, когда начальник транспорта полигона уходил в запас.
А у Виктора Тимофеевича свои “взаимоотношения” с космосом. Когда уже был старшим лейтенантом, среди офицеров набирали кандидатов в отряд космонавтов. И он попал в этот список. А это несколько комплексных проверок физического и морального здоровья. Прошел их все и даже получил соответствующий документ, смысл которого можно передать одним важным словом: “Годен!”.