Галя Галкина
Как больно тем, кто потерял своих близких, родных, единственных на той грозной и великой войне, как бы далеко она от нас ни отстояла. Они, наши погибшие, остаются живыми, горячими, трепетными... С какой горечью вспоминает Ильфа Ильясовна Джансугурова-Джандосова о своем сводном брате Джаныбеке Сулееве.
Он ушел добровольцем на фронт, когда был мальчиком, и не вернулся. Он был старше Ильфы на 12 лет. И вот сейчас она ему уже годится в матери. Ну и что же, что после его гибели прошло уже 70 лет... Почему же сердце Ильфы истерзано горем и печалью, что этот юноша так и не стал тем, кем мечтал - летчиком. Он мог вырасти в большого поэта, строчки его стихотворений тщательно собраны Ильфой, а еще раньше - ее мамой Фатимой Габитовой. Почему в сердце стучит эта память, черная и скорбная, как пепел? Может быть, наши погибшие молят нас о любви. Возможно, забвение для них - это то, что хуже гибели на полях войны?

Ильфа Ильясовна Джансугурова-Джандосова листает семейный альбом, где среди живых и уже ушедших юный Джаныбек:
- У мамы в архиве сохранились дневниковые записи Джаныбека, его стихи, письма. Мама, Фатима, рассказывала о Джаныбеке. Но я, в те годы совсем молодая, была занята своими делами, не придавала значения рассказам мамы. Она говорила, что Джаныбек сидел в тюрьме в 1938 или 39 году. Но попал он туда за хулиганский поступок. Что на самом деле сделал Джаныбек? Он очень болезненно переживал то обстоятельство, что по доносу забрали его отца Биляла Сулеева. Юноша решил отомстить: отправился к зданию на пересечении улиц Калинина и Дзержинского, в котором находился Комитет Национальной безопасности Каз ССР, и начал швырять камнями в окна. Он был мальчиком 14-15 лет. Его задержали как хулигана. К счастью, он не сознался в том, что мстил, выражая, таким образом, протест против несправедливого ареста отца. Иначе бы он просто не выжил. Около года Джаныбек отбывал наказание, что, конечно, умножило страдания мамы, ведь ее супруг Билял Сулеев находился под арестом и его судьба на тот момент была неизвестна. Подростка выпустили, он продолжал жить “нормальной” жизнью сына репрессированного.
Как я помню, он метался, искал себя. Учился Джаныбек неблестяще, но был талантливым юношей, писал изумительные стихи.
Когда началась война, он добровольцем пошел на фронт. Мы получали от него письма. Наша семья репрессированного была отправлена на поселение в поселок Мерке, туда тоже приходили письма от Джаныбека. Но однажды мы получили извещение - фронтовое треугольное письмо о его гибели. Помню, какое горе сразило маму и бабушку...
Между нами 12 лет разницы, но в воспоминаниях сохранился образ Джаныбека. Он приходил, и в доме становилось шумно, весело, интересно. Когда мы всей семьей находились в ссылке в Семипалатинске, он откуда-то таскал нам арбузы. Мы, дети, были тогда маленькими. Помню Семипалатинск той поры. Над Иртышом стоял деревянный мост (теперь - понтонный), река омывала “Маленький островок посреди Иртыша” - так назывался стадион, куда стремились попасть по выходным дням все семипалатинцы.
Джаныбек водил нас на стадион, мы там играли, купались в Иртыше. Родился он 23 февраля 1923 года, сейчас ему бы исполнилось 90 лет.

Последняя фотография семьи Ильяса Джансугурова. 3 мая 1937 года Ильяс собрал всю семью. Слева Фатима Габитова с маленькой Ильфой Джансугуровой на руках. В центре - Ильяс Джансугуров держит на руках дочь Умут, справа от Умут сидит Азат Сулеев. Между Фатимой и Ильясом стоит Джаныбек Сулеев. Крайняя справа - Хуппижамал, родная тетя Фатимы Габитовой по матери. Над ней стоит домработница (имя неизвестно). Слева от нее стоит племянник Ильяса - Булатхан Ташенов, в свое время он учился вместе с Д.А. Кунаевым в Институте стали и сплавов в Москве, в трудное время поддерживал семью Ильяса

По рассказам Ильфы, когда Джаныбек появился на свет, его отцу Билялу было 28 лет, матери Фатиме - всего 19. По родовому признаку Джаныбек происходил от следующих предков Среднего жуза: Найман, Матай, Каптагай, Дуан, Буйрас, Майлы, Сулей, Билял и, наконец, Джаныбек. Эту родословную когда-то заботливо составил для него отец, включив для него туда и данные по материнской линии: Габит, Гайролла, Зайнолла, Фатима, Джаныбек. Потом Джаныбек напишет:
“Я сын кочевника, отец мой сын степей.
Степных просторов дали голубые
Свили гнездо в его крови,
А кровь та перешла ко мне в наследство”.
Ильфа Ильясовна, сводная сестра Джаныбека, дочь Фатимы и репрессированного Ильяса Джансугурова, собрала сведения о Джаныбеке, погибшем в Великой Отечественной войне, чтобы он навсегда оставался частью семьи Сулеевых-Джансугуровых-Джандосовых.
Ильфа Джансугурова-Джандосова:
- Джаныбек увидел свет в счастливую пору брака родителей, в пору их юности - юности страны, в пору возрождения казахского народа. Он рос смелым, по воспоминаниям тети Марзии, сестры моей мамы, горячим, как огонь, очень жизнелюбивым и вольным мальчиком.
На сохранившихся фотографиях в семейном альбоме Ильфы Ильясовны у Джаныбека умное, выразительное лицо с бедовыми глазами.
По словам Ильфы, Джаныбек рос баловнем отца и матери, бесчисленных дядюшек и тетушек. Перед ним лежала большая и счастливая жизнь.
- И что заставило его через некоторое время написать эти горькие строки:
“Родился я, но от того
Вселенной пользы нет,
Умру, и в славе ничего
Не выиграет свет,
И я доныне не слыхал,
Увы, ни от кого,
Зачем я жил, зачем страдал...”
Ильфа Ильясовна пишет в своих воспоминаниях о Джаныбеке: “В моих руках - его письма и стихи, трепетные свидетельства его короткой жизни, письма предвоенной и военной поры. Пожелтевшие листки ученических тетрадей, заполненные полустершимся, юношески неустойчивым почерком. Солдатские треугольники, стихи на листках из альбома, рисунки, изображающие убийство Сертория, раненого Спартака.
Это моя встреча с ним после столь долгой разлуки. Пытаюсь понять его, моего брата, который был старше меня на 12 лет и которому я сейчас гожусь в матери.
“О, если бы я знал, кто я и что такое,
И вслед за чем кружусь на свете как шальной?
Мне счастье ль суждено? Тогда б я жил в покое,
А если нет - покончил бы с собой”.
Чем вызваны эти убийственные по своей силе строчки? Чем объяснить такое отчаяние юноши?”
Ильфа Ильясовна пытается выстроить события жизни Джаныбека. Возможно, в этих строках - предчувствие трагической судьбы... Джаныбек, как все молодые люди, хотел самореализации, но его томила неясная тоска.
Ильфа Ильясовна пишет: “Трудная судьба выпала на долю мальчика, слишком много испытала его неокрепшая душа. В 7 лет он потерял любимую старшую сестру Фариду. В 9 лет - первый арест отца, развод отца с матерью, приход в семью отчима, сурового, сумрачного Ильяса, которого он так и не признал. В 14 лет - второй арест отца, арест Ильяса (второй муж Фатимы), отчаянье матери, оставшейся с пятью детьми на руках. О судьбе отцов никаких известий. Он начинает метаться между родственниками отца и матери, пытается устроиться на работу, чтобы не быть в тягость матери, буйный темперамент ищет выхода, он попадает под влияние улицы, временами не находит понимания матери и протестует, всей душой протестует против мещанской среды, несправедливости, жестокости судьбы. Все это находит отражение в стихах.
В мечтах отца он был инженером, сам Джаныбек мечтал стать летчиком. Но не суждено было осуществиться мечтам Биляла и Джаныбека. Жизнь давала свои указания”.
Ильфа Ильясовна сердцем видит сегодня своего брата, погибшего на фронте:
- Но никакие страдания, физические и нравственные, не могли сломить его человеколюбия. У Бальзака есть такое понятие - “смерть сердца - равнодушие”. Нет, его не было у Джаныбека. Все письма его наполнены теплой заботой о младших братьях и сестрах, матери, родственниках. В письмах 37-39-х годов - пробуждающаяся зрелость, гордость за выполненные поручения, трогательное беспокойство за малышей. Войну Джаныбек воспринял как общенародное горе. С самого ее начала он несколько раз пытается уехать на фронт, но тщетно. Наконец, 4 сентября, он выезжает из Алма-Аты, чтобы учиться в Петропавловском авиатехническом училище. “Твой племянник может служить в военно-воздушных силах РККА, чему он очень рад!” - гордо пишет Джаныбек дядюшке. Потом письма приходят из Петропавловска, с дороги, из Нижнего Тагила. В письмах - беспокойство за судьбу семьи, мечта встретиться с близкими перед уходом на фронт, описания солдатской жизни. А вот что он пишет в одном из своих писем: “Я слыхал, что в Алма-Ате закончилось строительство академического театра. Если идут постановки, то сходи, пожалуйста, за меня с Азатом. Я мечтал посетить первым этот театр. Раз я не могу, сходи ты”. Джаныбек все время обещал приехать в Мерке, куда выехала наша семья после последней конфискации. Но письма приходили все реже... И вот 2 января 1943 года пришло последнее письмо с дороги на фронт: “Завтра будем в Москве. Мама, ты не беспокойся обо мне, верь, что сын твой вернется домой”.
Но Джаныбек не вернулся, он погиб смертью храбрых в первые же дни боев за Смоленск.
Высокий, мускулистый, с горячими смелыми глазами, он вносил в дом ощущение стремительной жизни, предчувствие чего-то необычного. Нам, детям, было с ним хорошо, надежно, но мы чувствовали, что ему не совсем уютно дома - он все время куда-то пропадал, всегда возникали какие-то разговоры вокруг него. Что-то происходило, мы не могли понять, а потом Джаныбек уехал в армию. Изредка от него приходили письма, а потом, зимой, в мрачном глинобитном домике в Мерке, тихо и скорбно плакали мама и бабушка, получив похоронку. Темно и тоскливо было у всех у нас на душе.
Ильфа Ильясовна сообщила, что ее дочь Фатима вела поиск сведений о Джаныбеке. Оказалось, что он умер от ранений в госпитале.
- Теперь, через тридцать четыре года, читая его стихи, перебирая его письма, я заново обретаю моего старшего брата. И сердце не хочет смириться с несправедливостью и жестокостью судьбы. Джаныбек, этот сгусток энергии и солнца, рожденный для счастливой жизни, впитавший в себя юность и горячность тех романтических лет, унаследовавший мудрость и широту души предков, он, которого судьба так щедро наградила здоровьем, красотой, жизнелюбием и щедростью во всем, был сорван черной рукой смерти и безжалостно растоптан. Он не успел совершить подвигов, стать бессмертным в сердце народа, он не успел утвердить себя в жизни, но он сумел стать Человеком.

Справка “НП”
Отец Джаныбека, Азата и рано умершей Фариды - Билял Сулеевич Сулеев - родился в 1893 году в Алма-Атинской области Казахской ССР. Еще до революции, окончив Оренбургскую семинарию, Билял Сулеев учительствовал вплоть до революции. После революции и гражданской войны он в 1923 году вступает в партию и работает на ответственных постах в области просвещения. Стал ярким просветителем. До ареста работал директором Семипалатинского педагогического института. В 1931 году был арестован органами ОГПУ по обвинению якобы в национализме. В 1933 году оправдан и выпущен, после чего выехал в Москву, где находился до 1934 года, оттуда был направлен в Кара-Калпакскую АССР в город Турткуль заведовать отделом высших учебных заведений и школ. Снова арестован в 1937 году НКВД. Посмертно реабилитирован.
Мать Джаныбека, Фатима Габитова, была супругой, сподвижницей троих выдающихся деятелей казахского народа - просветителя Биляла Сулеева, поэта Ильяса Джансугурова и писателя Мухтара Ауэзова. Билял и Ильяс были репрессированы, расстреляны по решению “тройки” в 1938 году. Реабилитированы посмертно после смерти Сталина.

Впервые
14-15 февраля 2013 года в 18:30 в Государственном Академическом театре для детей и юношества имени Г.Мусрепова состоится премьера спектакля “Фатима”.
Фатима Габитова (1903-1968) - женщина-легенда, проницательная и неподкупная свидетельница эпохи, муза и сподвижница трех выдающихся деятелей казахского народа: просветителя Биляла Сулеева, поэта Ильяса Джансугурова и писателя Мухтара Ауэзова.