Нурай Мукадес

Аюханов - не просто нескучный собеседник. Он восхитительно играет словами, остроумен, иногда резок  и всегда честен. Не боится говорить то, что думает. А думает он неординарно и смело. И жить в лицемерии и лжи, пытаясь угодить всем,  - это не его стиль...

В последний раз с Булатом Газизовичем я встречалась в 2002 году для большого развернутого интервью. Тогда он пригласил к себе домой, приготовил блинчики. Помню, как во время разговора лихо качался в кресло-качалке, изящно вытягивая носки по-балетному. Иногда выражался нецензурно - но это все в контексте, литературно и для усиления образов и мысли...
С ним говорить - удовольствие и по сей день. Это один из немногих людей, которых при расшифровывании прямой речи цитируешь слово в слово, боишься неточности - меняется суть. Ему принадлежат ставшие уже крылатыми афоризмы. Их много, и все они так или иначе касаются его любимого занятия, которому он предан фанатично долгие 59 лет!
Сейчас мэтру 81 год. Через своих знакомых людей искусства я узнала, что как только вышел указ о послаблении карантинного режима в Алматы, Аюханов вышел на работу. Я  не упустила возможности срочно напроситься к нему на интервью.
- Где застал вас карантин?
- Во время объявления пандемии я должен  был лечь в больницу. На руках было  направление  на стационарное лечение. Но так получилось, что в больницы без денег не берут. Оказывается, на тот момент некому было ухаживать за больными. Хотя, повторюсь, у меня было на руках направление. Шли переговоры с главврачом, можно ли принимать больных. В итоге мне отказали. И  я этому обрадовался. Карантин стал невыносимым испытанием для меня. А у меня в самом разгаре была работа над балетом “Аида” на музыку Верди. Осталось собрать первый акт, началась работа над вторым  - сложная задача: закрепить оставшиеся сцены.
- Почему именно “Аида”?
- “Аида” всегда была моей любимой оперой. Я люблю классику. Любил и люблю “Пиковую даму”, “Трубадура”, “Кармен” - набор всех классических опер. Произведения, которые воспитывают в человеке чуткий слух,  развивают вкус, общечеловечность. Когда танцовщик приходит и работает машинально на раз-два-три, часто не  попадая в ногу, - это печально, значит, он ничего не понимает танцуя...
- Так или иначе всем пришлось остановить временно работу. Вы не исключение. Чем занимались в карантин?
- Ничего не делать - для меня малоинтересно. Чувствую себя веселее, когда работаю. Не люблю субботы  и воскресенья, потому что не знаю, куда себя деть. Несмотря на возраст, не могу менять свои повадки и привычки. Честно, очень обрадовался, когда узнал, что сегодня даю интервью для газеты. Мне сказали, что вы придете с фотографом  - я красиво оделся.
А в карантин мне было очень тяжело.  Жестокий рок! Без искусства нельзя. Красота, связанная с искусством, да и само искусство в целом выпрямляет кривизну. Искусство на полном серьезе вселяет надежду, что ты никогда не поддашься смерти. Меня во время карантина поддерживала классическая литература, искусство, музыка.
- Булат Газизович, вы всегда были автором интересных афоризмов. Вы говорили, что если ты связал свою жизнь с балетом, то личной жизни у тебя нет. Вы до сих пор так считаете?
- Так оно и есть. Я считаю, что любой человек -  это чистый лист бумаги. Нужно быть наблюдателем, соучастником.  Не нужно ходить  по больницам и тюрьмам выискивая сюжеты для произведения. Должна присутствовать скрытая фантазия художника. Для этого и создал нас  Начальник Неба, он  так задумал. Мы - люди искусства. Я ощущаю себя именно человеком искусства. Умею писать неплохие стихи, как мне кажется, одной попой на трех стульях не уместишься!
- В карантин долго уговаривать идти на работу вас не пришлось...
- Конечно! Здесь я чувствую себя на своем месте. Я тот человек, который никогда не останется без работы. Я начал писать очередную автобиографическую книгу, сил не хватает ее завершить. Прихожу с работы уставший, уже плохо вижу. Машинкой я не владею, к сожалению, не печатал уже десять лет. Два-три года длится работа, но я настроен книгу дописать. Надо мной уже подшучивают: заканчивай, дескать, свои эскапады. Как видите, мне не скучно.
- У вас большой багаж воспоминаний!
- Знаете, это необыкновенное состояние, когда перед тобой бумажный лист. Ты на него изливаешь все, что выходит из глубины  души. Я не люблю ложь! У меня такая болезнь в отношении неправды. Наступает защитная реакция от этого микроба. Когда я пишу неправду, у меня остается осадок.
Моя книга - это история, живые люди. Мне всегда хочется любоваться красотой. Но все в жизни такое предвзятое. Кажется иногда, что  перед тобой стоит такая серость. Однако за этим может быть шедевральная личность. Я не ошибся.
Мне уже за 80 лет, и нужно быть осторожным, чтобы не вляпаться в какую-нибудь историю. Мне уже сказали, зачем с кем-то сводить счеты? Не нужно выставлять на суд зрителей личную жизнь. Не нужны негативные перипетии. Читателя интересует мой  танец,  художественный облик.
- Достигли ли вы вершины в работе?
- Я сам часто задаю себе этот вопрос: достиг ли я полной вершины в жизни? Вечером кажется, что достиг. Но утром встал - ан нет. Перечитываю написанное: боже мой, какое горестное чувство! Так что пытаюсь еще постигнуть писательскую профессию.

- Интересно ли работать с молодыми артистами балета?
- Конечно. Я с ними продолжаю дышать. Соотношу талант человека со способностью слышать музыку, видеть линию танца.  Я прихожу на работу смотреть музыку...
- Какая у вас защитная реакция от негатива?
- Я всегда обороняюсь от любого нападения хорошим учеником, отличной актерской работой. Без моего спроса мне уже 80 лет. Без балета я чувствую себя в одиночестве. Одиночество в том, что я хочу иметь в окружении людей, которым я мог бы завидовать. А мне приходится груз ответственности нести в одиночку. Я люблю экстравагантных людей. Люблю людей, которые не похожи на меня. Гораздо выгоднее чувствовать себя на кочках, закоулках, лесенках, в плотах, лодках, нежели бревном, которое оторвалось  и поплыло, куда ему нужно. Я занимаюсь искусством, чтобы люди не превращались в бревна!
- В прошлом году вы стали почетным гражданином города Алматы. Какова ваша реакция?
- Отношение как врача к больному. Балет воспитывает интеллигентность, аристократизм. Я в этой профессии купаюсь, мне не скучно, даже если будет ядерная война - я найду уголочек на острове. Поставлю балетное произведение. Знаете, я сижу здесь и думаю, не бестолково ли провожу свое время сейчас. Что нас может связывать с вами? Я думаю, разделяете ли вы мое мнение, так же ли вы смотрите на историю искусства? Не собираетесь ли вы облить меня грязью? Ведь больно наблюдать, когда умирает человек, не выдерживая следствия. А 58 лет в балете  - это уже не люди. Изношенные, исшарканные, в обношенной одежде, клоуны, одним словом. Это же клинический случай. Я всегда вижу, когда на меня лезет серь, грязь. Я прощаю тех, кто поливает меня грязью. Раньше, поначалу, я реагировал. Потом я понимал, что именно это и будет человеку наказанием. Так и случалось - те, кто увольнялся от меня, возвращался с извинениями, что только за рубежом осознал, что не ценил своего педагога.
Я честолюбивый человек, я родился на казахской земле. Это мой дом. Мне нужно для счастья ровно столько, чтобы не задохнуться от счастья.  Вот, пожалуйста,  вам и новый афоризм!

Фото Талгата Галимова