Константин Маскаев

Национальное достояние
Известия последних дней из Костанайской области - что сводки с полей сражений: насчитали уже тридцать тысяч (!) погибших сайгаков.
Наблюдая за этой древней антилопой, диву даешься, как ей вообще удается выживать. Особенно в наше время. Казалось бы, все против нее: человек, его оружие, техника и химия, и даже сама стихия... Вот и на этот раз все та же известная сайгачья “чума”, пастереллез

Есть в казахстанском животном и растительном мире особая компания его представителей, упоминание о которых неразрывно связывают с Казахстаном. Например, яблоня Сиверса, равно как и взращенный на ее соках алматинский апорт. Или каспийские осетры. Алтайский мед. Тюльпаны.

А еще сайга. И хотя сайга ведет кочующий образ жизни (как и предки казахов и других вольных людей!), основные пути ее миграции лежат именно в границах Казахстана. Да и рожать приходит именно сюда, стало быть, и родом из этих бескрайних степей. Что объединяет эти эндемичные виды, так это роль человека, который, если не останавливать, достаточно быстро “доест” все, чем можно было бы гордиться. Так произошло с алматинским апортом, красной рыбой и сайгой. Прожектора бедовых девяностых уже давно погасли, а мы все не научились жить в гармонии с ускользающим миром.
Итак, речь об удивительном и действительно уникальном воплощении живой природы - о сайге.
Несколько лет назад автору довелось провести пару таких же майских недель в юго-западном направлении от Жезказгана, можно сказать, в центре пустыни Бетпак-дала, так называемой голодной степи. Эти неоглядные просторы и пересекает быстроногая сайга в своей бесконечной миграции. А в самый центр Казахстана сайга приходит в хороший период, когда степь на две-три недели покрывает свежее разнотравье и еще не так жарко, еще нередки весенние дождики. Сайга добирается в эти места, чтобы принести здесь потомство, как в роддом приходит. И в этом есть коварная и злая ирония. Здесь сайгу истребляют наиболее активно.
Время и место оказались для популяции опасным сочетанием.
Древний вид млекопитающих парнокопытных антилоп, один из последних представителей мамонтовой фауны, процветавшей в среднем и позднем плейстоцене - 70-50 тысяч лет назад. Не выдержав изменений климата, большинство крупных соседствующих видов вымерло. Вероятнее всего, сайгак был обречен на вымирание вместе с мамонтами и шерстистыми носорогами. Но перед нами феномен: сайгаки выжили и оказались “живым ископаемым”, на многие тысячелетия став основным видом в степях Евразии. Морфологически остались неизменными. Какими создал их Господь, такими они и пришли в наши дни. Все тот же архаичный облик. Все та же громоздкая вздутая морда с нависающим надо ртом мягким подвижным хоботом. Этот хобот, к слову, очищает вдыхаемый воздух от пыли пустынь, а в холода нагревает его, и он поступает в легкие уже теплым.

Мигрирующий образ жизни спасает сайгу. Массы этих антилоп издавна, как “перекати поле”, кочевали по степным поясам, уходя от буранов, гололедов, проходя тысячи верст, переплывая реки и озера в поисках влаги и сочных трав, в определенной, устоявшейся за тысячелетия последовательности. С началом осенних снегопадов и буранов сайга смещается южнее. С холодами ее короткая шерсть из желто-золотистой превращается в белую шубку с густым подшерстком. Она защищает от морозов и буранов. (Ведь жира у сайги практически нет - лишь тонкий слой не более сантиметра.) В это время сайга переходит на тебеневку - добывает корм из-под снега. И продолжает кочевать.
Сайга - умиравшая многократно. Какая-то непостижимая загадка, можно сказать, божественная, кроется в ее способности выживать. Остается вопреки условиям. Зачем-то Господь сохранил ее до нашего времени?
Вторую гибель, со свойственными коварством и жесткостью, приготовил сайге человек. Возможно, в этой ее способности к выживанию кроется уверенность, что рога несут тот скрытый код, который добавляет людям годы жизни. Не зря же покровителем сайгаков у калмыков считался Белый Старец - буддийское божество плодородия и долголетия. Но жизненная сила сайги оказалась и ее слабым местом. Пережила, в отличие от мамонтов и саблезубых кошек, ледниковый период и другие глобальные климатические изменения. Но оказалась на грани исчезновения от рук двуногих варваров за короткий период самой новейшей истории - уже в наши дни, на рубеже минувшего и нынешнего веков.
На самом деле все эти рассказы о мощном стимуляторе не более чем маркетинговый миф, поддерживаемый китайскими фармацевтами. Все немного проще, хоть и обладает лекарственным эффектом. В традиционной китайской и тибетской медицине рога сайги по свойствам приравнивают к рогам носорога. Классифицируют их как жаропонижающее и очищающее организм средство. Используются при лечении лихорадок, многих заболеваний печени. В сочетании с другими медикаментами эффективны при головной боли, головокружениях. Одна доза - это один-три грамма мелкого порошка рога, выпаренного или осажденного в воде. Основные полезные элементы - кератин, фосфат кальция и витамин А. Микроэлементы - алюминий, хром, медь, железо, марганец и цинк. Последний, считается, способен замедлить старение... Но любое из этих свойств способно влиять, например, на мужскую силу лишь косвенно.
Я побывал в той бескрайней степи, по которой тысячелетиями бродит сайга, в составе природоохранной экспедиции, организованной частным казахстанским благотворительным фондом, которая, в свою очередь, была лишь частью масштабной работы по спасению популяции сайги, получившей название “SOS-сайга”. Меценаты и благотворители тогда экипировали несколько областных инспекций природоохраны, снабдили людей машинами, современными средствами связи, экспедиционной одеждой и прочими необходимыми вещами, чтобы эти мобильные отряды навели страх на браконьеров и предотвратили окончательное истребление.
В надежде увидеть грациозную быстроногую сайгу мы специально отправлялись в районы миграции. В апреле и мае она скользит и скачет по Бетпак-дале, чтобы отыскать место, которое самка облюбует для того, чтобы принести детеныша.
...Сайга двигается быстро, пересекая курс автомобиля наблюдателя, прижав голову почти к земле - чуть меньше овцы, но грациознее и куда проворнее. В седой ковыльной степи снаряд ее рыжего тела отчетливо различим. Чаще всего так поступает беременная самка. В это время самки ходят в одиночку или небольшими группами - отдельно от рогачей. Когда сайги было много, сбивались в табуны. Теперь по несколько особей - три, пять.
Выскочив на пригорок, можно сорвать с места и большой табун рогачей - голов под шестьдесят. В нескольких сотнях метров от вас они поднимут облако пыли и ковром перевалят за следующий склон. Но двое-трое обязательно останутся, чтобы километрах в полутора наблюдать! Их лировидные рога хорошо различимы в бинокль.
Первые учеты сайгаков на юго-востоке Казахстана относятся ко второй половине XIX века. Тогда называли цифру в 700 тысяч голов. В 1869 году в Китай продали 324 тысячи пар рогов - трофей за пять лет. Выручили за это 1 миллион рублей. Баснословные по тем временам деньги. Чтоб было понятней, это 100 тысяч золотых царских червонцев, каждый массой в 15 граммов. Вот и считайте по нынешнему курсу золота.

Массово же промышлять стали с начала XX века. Тогда же случались эпические бескормицы и заболевания животных, что привело вид к угрозе исчезновения. Обеспокоенное ситуацией руководство СССР запретило охоту на сайгу. Это помогло к 50-м годам прошлого века восстановить численность вида до полумиллиона голов. С 1954 года сумели открыть организованный коммерческий промысел. В иные годы количество добытых животных достигало 500 тысяч голов. Максимальный законный экспорт рогов пришелся на 1993 год и составил 60 тонн. Но даже этот коммерческий промысел не представлял угрозы для вида: до тех пор, пока государство (тогда советское) контролировало отстрел на основе научных данных и не давало разгуляться браконьерам. В условиях промышленной добычи популяция сайги достигала 1,2 миллиона особей (на конец 70-х годов ХХ века). Ежегодные заготовки сайгаков (включая частную эпизодическую охоту) составляли от 100 до 150 тысяч голов в год. То есть немногим превышали 10 процентов поголовья. И хватало.
Почти полностью выбили сайгу к началу “нулевых”. От того миллиона двухсот тысяч голов в 1991 году в 1999 году не осталось и 150 тысяч. Всего через пять лет и это поголовье сократили в десять раз: к 2005 году от бетпакдалинской популяции осталось до 15 тысяч сайгаков. Полный запрет на промысел ввели в 1998 году. Тем не менее в 2001 году в Китай отгрузили пять тонн сайгачьих рогов, в 2002-м - 18 тонн, девять тонн в 2003-м.
В 2002 году Всемирный союз охраны природы отнес сайгу к категории CR, то есть “находящийся в критическом состоянии”. Сейчас сайгаки остались только в Казахстане (самая многочисленная популяция) с заходами в Туркменистан и Узбекистан, в Калмыкии и Астраханской области России и в западной Монголии.
Как раз с середины 90-х годов прошлого века серия структурных изменений природоохранных органов привела к тому, что в республике не осталось ни одной службы или инспекции, обеспечивающей охрану животного мира. Вместо государственных инспекций охраной окружающей среды стала заниматься местная власть. Отменили 38 процентов премиальных - та часть денег, которая шла инспектору за поимку браконьера. Перестали проводить рейды по рынкам и магазинам и выявлять поставщиков, связанных с браконьерами. В то время зарплата инспектора, в зависимости от стажа, составляла 8-12 тысяч тенге. Браконьеры стали “работать” вообще весь год, ведь если государство не платит инспектору, начинают платить браконьеры.
Сама нормативно-правовая среда в Казахстане построена так, чтобы защитить принцип “не пойман - не вор”, точнее - не браконьер. Это касается и тех, кто стреляет, и тех, кто “просеивает” наше природное богатство через сети, ловушки, электроудочки.
В 1990-91 годах Министерство экологии проводило операцию “Сайга”. Оказалось, что браконьерством занимались сами инспекторы, причем используя технику “Охотзоопрома”. Сайгачьи рога свозились в поселок Мирный Жамбылской области, оттуда их забирали посредники. Был случай, когда у одного охотинспектора изъяли около восьми тонн рогов, которые хранились в гараже.
Веками люди охотились на сайгу, но самому существованию вида это не угрожало даже после джутовых зим. Теперь животные просто не успевают размножаться. Да и основным объектом охоты оказались рогачи - половозрелые самцы.
Сайгу можно увидеть только в двух случаях: когда она, озираясь, наблюдает за вами с большой дистанции либо когда она уже стремглав бежит к горизонту. Животное почти во всех случаях постарается избежать встречи. Ведет себя она, правда, при этом не всегда рационально. Можно наблюдать, как мчится, стараясь обогнать автомобиль, потом непременно пересечет путь и только после этого уходит кратчайшим путем за ближайший пригорок.
Когда с расстояния в пару километров видишь бегущую сайгу, создается впечатление, что там, где она несется со скоростью 60-80 километров в час, кто-то проложил по этому случаю асфальтовую дорожку: идет ровно, напоминает мчащийся мотоцикл.
Мы долго ждали момента, чтобы с близкого расстояния рассмотреть эту антилопу. И, хорошенько поднажав на педаль газа, с восхищением наблюдали, как согласованно работают все ее члены в беге, какой эргономикой обладают мышцы. Тело сайги стрелой скользит над землей. Она буквально пролетает рытвины и ухабы, чего не умеет внедорожник.
Подобно мотоциклу, накренившись, сайгак по дуге уходит от преследования. Мгновение назад нас разделяло не более десяти метров. Секунды спустя остается лишь небольшое пыльное облачко по траектории бега.
Догнать на автомобиле сайгу по ровной степи можно. На предельной скорости она идет не дольше десяти минут. Браконьеры могут загнать ее до кровоизлияния в легкие или разрыва сердчишка. Мотоциклиста она опасается меньше и подпускает ближе. Поэтому мотоциклы часто есть в арсенале браконьерской группы.
Детенышей сайги называют чебышами. Самая лучшая погода для их появления - дождь и ветер. Чебыши, в отличии от малышей других животных, не могут сами облизать себя от родовых жидкостей. Их смывает вода или высушивает ветер. Затем в течение пары часов эти пучеглазые барашки осваиваются в окружающем мире, делают первые шаги. Все это время сайгачиха кругами ходит поодаль. Если заметит опасность, станет демонстративно подпрыгивать свечой и значительно расширит круг своего бега в попытке обмануть, увести человека или хищника от роддома. Но на матери может лежать и куда большая ответственность, чем охрана собственного потомства. В сайгачьем табуне самка - вожак. Самец-рогач изредка может вести табун в период гона, да и то только ту группу, около 20 самок, которые будут им покрыты. Впрочем, нагуляв потомство, сайга быстро вспоминает, кто “в доме хозяин”, и занимает свое место в иерархии.
Неизвестно, почему природа сложила решение многих жизненно важных вопросов на загривок самки. Быть может, числом взяли? На полсотни девочек - один взрослый и пара самцов-подростков. Где ж тут противостоять столь массовому обаянию... Но это обстоятельство, на мой взгляд, должно вызывать больше сочувствия и бережного отношения к этому странному четырехногому народцу.
При том, что сайгаки крайне осторожны, признают только своих, подчас губят их фатальные ошибки, которые также можно отнести к особенностям внутреннего менеджмента. Например, табун подходит к железнодорожной насыпи и, не решаясь ее пересечь, останавливается. Следом подходят другие группы животных, сливаясь в большой табун. Наконец, старшая самка решается пересечь рельсы. За ней след в след - по той же тропе, а не фронтом (что было бы быстрее) - устремляются остальные сородичи. Если нет поезда, значит, обошлось без последствий. Но если поезд приближается, сайгаки не станут ждать. Они ускоряют переход, при этом попадая под колеса. В этом также можно обнаружить определенную неприспособленность древних животных к современным условиям. По сходной причине сайгаки гибнут или калечатся при пересечении рек. Иногда самка может не вполне удачно выбрать место для перехода - противоположный берег слишком крут. Те животные, что форсируют реку первыми, толпятся, с трудом выбираются на берег, а сзади уже напирают следующие, возникает давка, в которой могут быть раздавлены многие животные, особенно молодняк.
К слову, коварные живодеры пользуются этой особенностью. Они устанавливают заграждения на возможном пути следования стада таким образом, чтобы загнать его в узкое “бутылочное горло”. Часть сайги покалечит себя сама, немало других животных изломают себя, спотыкаясь о проволоку, часть миновавших эти ловушки падет под пулями.
Чудовищным по жестокости выглядит преследование стада сайги. Подробности охоты описывает еще Энциклопедия Брокгауза и Эфрона, изданная в 1890-1907 годах: “Добываются в наибольшем количестве летом, в самый зной, когда они изнемогают в борьбе с мучающими их насекомыми - мошками, оводами и особенно личинками оводов, развивающимися у них под кожей. В такие часы, не находя себе покоя, сайгаки утрачивают обычную осторожность, и охотники подкрадываются к ним на выстрел.
Пасущихся сайгаков охотники-киргизы нагоняют на своих товарищей, залегших с винтовками, преимущественно у водопоев, или на пучки заостренного камыша, вбитые в тропы, по которым сайгаки спускаются к водопою; затем подкарауливают их на тропах, на переправах через реки, загоняют в ямы. Иногда затравливают сайгаков каратегинскими борзыми собаками, отличающимися выдающеюся резвостью”.
Это в те годы. А теперь загонщики на мотоциклах и внедорожниках берут большую группу животных в коридор и выводят на своих подельников, которые помимо ружей используют автопокрышки. Они запускают их поперек движения стада. Животные спотыкаются, ломают ноги, на них налетают те, что мчались следом, тоже получают травмы, которые не позволят им убежать. Людям остается только добить животных и спилить рога. Чтобы заготовить один килограмм сайгачьих рогов, потребуется убить семь самцов. А тонна - это примерно семь тысяч убитых животных. Так что браконьерам нет времени на отдых.
Было время, антилопу гоняли вертолетами и буквально косили из автоматического оружия. В этом неравном и технически обеспеченном противостоянии, которое на самом деле является циничным истреблением, рожается убеждение, что наказание за убийство сайги (или любого другого исчезающего вида животного мира) должно быть адекватно наказанию за убийство человека: реальные сроки заключения, а не штрафы, которые скорее напоминают откуп или налог. В Китае, например, чтобы сохранить панду, предусмотрели смертную казнь! Осужденному впервые выносят такой суровый приговор, но не казнят, дают шанс остаться в живых. Неотвратимость и безусловность приговора наступает при повторно совершенном преступлении. У нас же, оставаясь на свободе, истребители сайги тут же отправляются в степи, чтобы компенсировать материальные потери за счет новых убийств. Иначе чем жестоким и неотвратимым возмездием убийство сайги не пресечь. Жесткость наказания должна компенсировать коварство и жестокость человека.
Сайга приносит потомство в хороший период. Когда степь живописная и живая, насыщена весенними красками и соками. Спустя всего несколько недель нещадное солнце превращает ее в блеклую пыльную сушь. И тогда становится понятно, почему именно эту степь называют голодной. И понимаешь, насколько хрупкой оказывается эта степная антилопа - при всей своей способности выживать.