Светлана Фельде для “НП”
Ну вот, почти на пороге красивое и уютное предрождественское время - 1 декабря европейцы празднуют первый адвент. В воздухе уже сейчас пахнет праздником - печеностями и корицей, ванилью и особенными картофельными оладьями с яблочным муссом. Скоро начнут работать рождественские базары. Если честно, впервые за четырнадцать лет жизни в Германии я сильно переживаю по поводу того, будут ли улицы привычно праздничными. Появится ли на центральной площади нашего города огромная рождественская елка. Тема эта, к слову, самая популярная на данный момент среди немецкого населения

Сейчас поясню, о чем я, предварительно уточнив, что ни малейших признаков шовинизма в себе никогда не наблюдала. И с уважением отношусь к людям любой национальности, не навешиваю ярлыков и не люблю, когда это делают другие.
Так вот, депутаты района Фридрих - Хайнс - Кройцберг, что в Берлине, почти единодушно проголосовали против проведения в общественных местах любых религиозных праздников. А какой в Германии самый светлый и ожидаемый религиозный праздник, знает каждый.
Началось, уточню, все еще летом, когда в Берлине запретили уличное празднование Ураза-байрам. Мусульмане сориентировались быстро - поменяли название на “летний праздник”, а потом все было, как всегда: шумно и много зарезанных баранов. Представители немусульманской части населения завалили местную администрацию жалобами именно на шум и большое количество крови. Должна сказать, как бывшая гражданка Казахстана и нынешняя - Германии, что человека, не привыкшего к подобного рода зрелищам и традициям, могу понять. Это вполне элементарно, считаю, когда человек, привыкший к одним традициям, с которыми вырос и жил, без особого восторга относится к чужеродным. Согласитесь, что редко кто из нас поймет обычай, связанный с рождением, который мы сможем наблюдать у мусульман в индийском штате Махараштра. Там существует традиция сбрасывать новорожденного с 15-метровой стены храма. Те, кто неукоснительно соблюдает этот ритуал уже полтысячелетия, полагают, что так можно укрепить здоровье ребенка, обеспечить ему удачную жизнь в будущем, а также сделать его умным и смелым. Упав, дети, конечно, не ударяются о землю: их ловят, растянув внизу большой кусок ткани.
Тем не менее... Вы будете бросать свое чадо? Но то же вы, а они там поступают так, как привыкли.
Или, например, в монастыре Ганден на Тибете существовал обычай рассекать тело умершего и помещать его части на вершине горы. В некотором смысле, конечно, любые похороны - всегда бесполезная трата времени и денег: люди покупают красивые гробы, тщательно выбирают место, куда поместить останки (вплоть до отправки праха на околоземную орбиту), целый штат специалистов трудится над тем, чтобы тело после смерти хорошо выглядело во время церемонии. А поскольку большинство тибетцев следовало буддийской традиции, то, отдав свое тело хищникам, они таким образом стремились поскорее вернуть его обратно в круговорот веществ в природе. С тех пор, как на этой территории были введены китайские порядки, такие захоронения были признаны незаконными, но с 1980-х годов все еще можно наблюдать соблюдение этого обычая, проводимого по разрешению семьи.
Уникальный погребальный обычай уже две тысячи лет существует в глубине острова Лусон на Филиппинах. Усопших хоронят в выдолбленных ими самими бревнах, а затем относят в пещеры высоко в горах. В некоторых пещерах насчитывается до нескольких сотен своеобразных гробов.
Малагасийцы раз в 2-3 года выкапывают своих умерших предков и меняют им одежды.

“Ад можно преодолеть” - граффити в Кройцберге

Нравится? Мне - не очень. Но я - здесь. У меня тут свои обычаи. Европейские. Я к ним привыкла, они мне родные.
В Корее, чтобы показать, что застолье получилось хорошим и что все очень вкусно, нужно как можно громче чавкать.
У народов Северной Камчатки много веков подразумевалось, что если гость вступает в сексуальный контакт с женой хозяина, то тем самым оказывает ему большую честь. Хозяйка дома прилагала все усилия, чтобы гость захотел разделить с ней постель. И особой удачей для этого дома считалось, если женщина беременела от этой связи. Рождение ребенка отмечали всем селением.
Согласитесь, что каждому из нас, представителю любой национальности, народности и так далее, словом, любому, кто далек от чужеродных традиций, показалось бы по меньшей мере странным отказаться от своих, но на ура принять другие. Более чем странным нам бы показалось, если бы народы Северной Камчатки переехали жить в Италию или Норвегию и начали бы требовать от местных жителей такого же отношения к гостеприимству. По-моему, со своим уставом в чужой монастырь не ходят.
Впрочем, вернемся к летним событиям.
И вот администрация решила проявить принципиальность, то есть Ураза-байрам будет праздноваться дальше, равно, как и гей-парадам, светлая дорога, потому что это, оказывается, освященные временем традиции, а что до празднования Рождества - тут еще вопрос по поводу освященной временем традиции. Депутаты назвали Рождество мероприятием с сомнительной и провокационной символикой. Скажу честно - ушам своим не поверила. И спросила себя: то ли крышу у депутатов снесло, то ли они отрабатывают деньги за лоббирование.

Мечеть в Кельне

Должна заметить, что пару лет назад я была в Берлине, в том самом районе Кройцберг. И вот какое у меня о нем осталось впечатление: район чисто восточной культуры, где почти не слышна немецкая речь. Ничего немецкого в этом районе давным-давно не осталось. Ни немецкого духа, ни немецкого порядка. Так - по памяти - у нас выглядят самые худшие варианты “рабочих слободок”. В этом районе Берлина уже несколько поколений живут и хозяйничают люди, пренебрежительно относящиеся к немецким традициям, правилам и порядкам, и плевать на то, что живут они в Германии, ну и что, они не обязаны вести себя так, как местным нравится. Бардак и безобразия на своей территории почему-то именуют они “другой культурой”. О какой культуре идет речь, если побывать в Кройцберге, я не очень понимаю. Грязь, неухоженность - стыдобища, короче, а не культура.
Многие мои знакомые, коренные немцы, так комментируют лояльность властей и терпение других граждан к не всегда достойному поведению: немецкие женщины почти не рожают, потому что боятся остаться без работы. А другие - рожают. Так что у страны сегодня только один путь избежать вымирания: надеяться на плодовитость некоренного населения.
Еще два года назад ни у кого даже мыслей не было по поводу того, что в городе на самой большой площади может не появиться рождественская елка. Увы, теперь европейские столицы одна за другой отказываются от рождественских зеленых красавиц. А партия “левых” в Германии сделала тему отмены Рождества просто самой злободневной темой и требует убрать этот праздник из календаря. И лично для меня это означает только одно - доля коренного населения в странах Европы снижается и снижается, а чуждые, собственно, Европе традиции прививаются широко и смело. Может, я вижу ситуацию мрачно, но я пока вижу ее так: нельзя пытаться угодить одной религии при помощи уничтожения традиций другой.

P.S. Когда материал был написан и отправлен в редакцию, по телевидению показали небольшой сюжет, в котором жители города Золингена, что между Вупперталем и Кельном, возмущались тем, что городские власти приняли однозначное решение - в этом году отказаться от елки на площади города и от других рождественских декораций. На сегодняшний день примерно 3,4 процента населения Германии составляют мусульмане. Некоторые, кстати, любят Рождество. В Кельне у меня есть знакомая турецкая семья, которая ждет Рождества с таким же нетерпением, как и его коренные жители.