Теория большого отрыва

Недаром говорят: “Дайте ученому рюмку, и он перевернет весь стол!” Память о праздничном банкете по поводу объединения всех университетов, академий, колледжей, ПТУ, школ и детсадов в Скипидарский Федеральный Мегауниверситет долго не выветрится из организмов его участников...

...Первые минуты застолья были, как всегда, великолепны. “Позвольте, извольте, не извольте беспокоиться, будьте любезны, ах, ох, вы обворожительны, позвольте я тут вам в декольте, ах, не обращайте внимания...” Звон вилок не заглушал строк Пастернака, Бродского, Ахматовой, Эйнштейна, Ландау...

Но уже часа через полтора громко слышно было лишь Есенина: “Пей со мною, паршивая сука! Пей со мной!..”

Из уборной кто-то грозно выкрикивал правило Лопиталя. Несколько ученых настойчиво стучали в дверь, приговаривая:

- Альберт Самойлович, туалет не президиум РАН, нельзя ли обеспечить ротацию?

Впрочем, участников банкета нельзя упрекнуть в отсутствии желания привнести некие правила в хаотический процесс опьянения. Так, в самом начале корпоратива были оговорены величина постоянной Пьянка и формула Буханкаре. Вслед за этим Зигмунд Фрейдович высказал предположение, что временной интервал между первой и второй не должен превышать четырех миллисекунд. Мало того, он утверждал, что правило сие справедливо и для более общего случая - между энной и эн плюс первой.

По вопросу сокращения перерыва между первой и второй голосовали: “за” - 9, “не против” - 13, “что-то мы с этим вопросом отстали от Запада лет на 20” - 4 человека, причем обеими руками голосовали восемнадцать присутствующих.

Какое же застолье обходится без веселого юмора и шуток? Почти каждый принес с собой какую-нибудь забавную книжку - “Физики шутят”, “Ботаники шутят”, “Энтомологи шутят”, “Ихтиологи, археологи, биофизики и психофармакологи шутят”. Веселый смех заглушал шелест страниц!

Всех поразил кандидат наук д’Артаньянц, который, взяв вторую производную, ловко разрезал краковскую колбасу точно по точке перегиба!

Самые очевидные, но вместе с тем и самые невероятные конкурсы предлагал и сам же выигрывал профессор Сергей Тряпица. Однако наибольший успех имел конкурс, в котором ведущий зачитывал фрагменты диссертации свежеиспеченного доктора физико-математических наук И. Кройнштейна, а гости должны были узнать в них куски из своих научных работ.

Примерно после шестого тоста началась активная работа по секциям и круглым столам с заслушиванием бессвязных докладов и последующим их бурным, а временами и буйным обсуждением. Общий уровень ученого шума на тот момент достиг максимального уровня в 95 децибел.

Наиболее непримиримым оппонентам даже было предложено выйти из ресторана, где дискуссия продолжалась до появления из носа первой соединительной ткани организма, состоящей из плазмы и взвешенных в ней клеток - форменных элементов: клеток лейкоцитов и постклеточных структур (эритроцитов и тромбоцитов), а попросту говоря - крови.

Академик Закусон постулировал правило о том, что градиент крепости напитков должен быть больше или равен нулю, но, кажется, безрезультатно.

Профессора Эвклидзе и Пифагольц что-то чертили на скатерти и громко возмущались, что две кривых у них никак не желают пересекаться.

Собравшись кружком, дамы, затаив дыхание, слушали, как Дмитрий Григорьевич Пасьянц играл им Шопена! Он, правда, забыл открыть крышку рояля, но это никого не смущало, настолько всех очаровал колдовской стук пальцев по крышке...

В подвыпившей ученой среде возможно все, даже легкий флирт. Подливая вина соседке, профессор Сморчевский поинтересовался, замужем ли завкафедрой Сморчевская. Та ответила, что вообще-то да, но в данный момент ее муж пропадает где-то на корпоративе, и если она что-нибудь себе позволит, то мужу это будет наукой.

- Господа! - воскликнула вдруг Ольга Карловна Самосуд. - А знаете, ведь среди нас нет профессора Гномме! Он болеет, господа! Давайте составим и пошлем ему телеграмму сочувствия!

Текст согласовали всего за полчаса: “Мы тут бухаем. Поправляйтесь!”

Тем временем академик Друзельман, проведя всесторонние исследования пятилитровой бутыли виски, радостно заметил, что она столь же неисчерпаема, сколь и атом!

Тут зазвучал “Гаудеамус”, и все женщины кинулись танцевать. Ядвига Казимировна Самоцель запрыгнула на стол и стала описывать своей кофточкой окружность с радиусом, равным длине кофточки.

Отрицательно заряженный и энергетически перегруженный к. ф-м. н. Сидорьянц выскочил на орбиту, по которой двигалась, покачивая четырехвалентными орбиталями, м. н. с. Зиночка! Результаты столкновения - осколки фужера и очков, четкие следы вина на платье и помады на рубашке - все зафиксировал фотограф Вильсон Скобельцын.

Аспирантка Шпагаткина, пританцовывая у дверного косяка, символизирующего ось ординат, принялась изображать различные нелинейные функции и синусоидальные колебания звуковых волн музыки.

Академик Кирдау к тому моменту уже символизировал собой ось абсцисс и, опустившись ниже уровня стола, изучал подпространство. Укладчиком академика решил выступить зав. кафедрой тяжелых предметов Е. Битте, а соукладчиком - глава ученого совета Б. Дритте.

Никто не понял, откуда вдруг в 23:35 взялись чай и надкусанный торт. Это было как чай среди ясного неба!..

* * *
Итог праздничного заседания подвел швейцар ресторана. В своем заключительном слове он обратил внимание, что “всю эту симпозию надо заканчивать, а уважаемым академикам пора выметаться ко всем степеням”.

Тюбик с хлебом - всему голова!

Русские народные поговорки о космосе

Назвался груздем - не годишься в космонавты.

Вакуумом не надышишься!

Была б стыковка, кабы целились ловко.

В тесноте да на орбите.

С чужим человеком спи по разным отсекам.

У Белки и Стрелки глаза, как тарелки.

От науки крысы дохнут.
 
Земля в иллюминаторе, а сын грустит о матери.

Космические корабли борозды просторов Вселенной не испортят.

Нет места дуре на Байконуре!

Земля в иллюминаторе - нет толку в навигаторе.

Девять, восемь, семь и шесть...

Передумать время есть!

В космосе баба не для развлеченья, а для научного изученья.

Чужая ноша в невесомости не тянет.

Ракета не воробей, взлетит - не поймаешь.

Хороса НАСА, да не наса!

Два экипажа стыкуются, третий не приставай.

Тюбик хрена тюбика редьки не слаще.