Андрей Губенко
В мемориальном Трептов-парке на северо-восточной окраине Берлина безмятежно и нелюдно, как и полагается на кладбище. Формально здесь захоронены пять тысяч советских солдат, погибших в конце апреля 1945 года, но на самом деле в этом гигантском мавзолее под открытым небом хранится много больше.
Берлин, как известно, когда-то хотел стать столицей великой империи. Этот помпезный и пафосный город мечтал о славе Рима. И 2 мая 1945 года он действительно стал центром планеты, к которому было приковано внимание всей цивилизации - когда берлинский гарнизон после самого ожесточенного в истории боя все-таки капитулировал перед Красной армией. И война - Великая Отечественная - фактически была окончена.
В ходе Берлинской наступательной операции, как явствует из учебников истории, погибли 300 тысяч советских и 400 тысяч нацистских солдат - по сути, всего за две недели. Гигантская цифра. А дело в том, что в последние недели перед атакой союзническая авиация, по старой доброй англо-саксонской традиции, систематическими бомбежками превратила несостоявшуюся столицу мировой империи в руины, в плохо доступный, но хорошо простреливаемый цементный ад, и именно его пришлось брать двум миллионам наших - против миллиона немцев.
Трептов-парк - живописный, райский уголок - памятник тому аду.
Но есть еще кое-что, стертое с лица земли в те апокалиптические дни - и память об этом тоже покоится где-то здесь, под сенью столь дорогих немецкому сердцу германских березок... В штурме столицы Пруссии и всея Германии были повергнуты в прах не только сотни тысяч людей и миллионы камней, но и несколько эпохальных, мирового масштаба, идей. В частности, пропал без вести один из самых амбициозных замыслов, какие когда-либо рождались в людях и книгах - прусская идея

Кто-то спросит: что же это за идея такая? Про русскую-то идею слышали: так философ (Бердяев) назвал старинный и временами кровожадный поиск русскими Царства Божьего на земле. Ну так прусская идея, в принципе, - о том же. Только искали его не русские, а прусские. И если у нас в ХХ веке эта идея эволюционировала в свою высшую и окончательную форму - в социализм, то у немцев - в национал-социализм...
Но по порядку.

Берлинская стена
Есть множество версий, где на самом деле проходит граница Востока и Запада: горы Урала и Кавказа (вместе с Кордильерами и Андами в Америке и Центральным Водоразделом в Африке делящие планету пополам), нулевая изотерма января в Восточной Европе, мозг Киплинга... Среди этих кандидатур одна из самых пластически выразительных - стена из армированного бетона в 4 метра высотой и 155 километров длиной, усугубленная электрическими проводами и противотанковыми рвами, в 1961 году разделившая Берлин (а с ним - и Германию, а с ней - и Европу) на Восточную и Западную части.
Правда, нынче от Берлинской стены почти ничего не осталось - за исключением разве что 130-метрового отрезка, нарочно сохраненного и известного как Галерея (где художники свои картины писали прямо на стене), да бывшего КПП Чарли (где торгуют ушанками с кокардами), да еще одного осколка на Потсдамской площади (ничем особо не заслуживающего внимания, кроме того, что в отеле поблизости жил автор).

Берлинская стена

Но дело-то в том, что сама глобальная граница между Востоком и Западом (местный ее участок) никуда не исчезла. Да и воздвигнута она была задолго до: и ГДР, и СССР, и даже Российской и Германской империй.
Здешние леса и поля - старинная площадка для выяснения отношений между германскими и славянскими племенами, а если говорить прямо - для завоевания жизненного пространства (как-то несколько знакомо звучит, но ведь факт...) Даже само название “Берлин” - слово, как известно, славянских корней, обозначающее что-то вроде болота. И значит, когда-то немцы таки вытеснили отсюда наших прародителей. То есть, в отличие от пропагандистской риторики третьего рейха, в древности клич “Вперед на Восток!” сработал.
Так Восточная Германия - Пруссия - стала Западной Европой, а ее столица - Берлин - крайним, пограничным форпостом западноевропейской цивилизации. И, между прочим, знаменитый немецкий педантизм (в преклонении перед всякого рода правилами немцы переплюнули своих культурных учителей по ту сторону Альп и Рейна) - качество, как представляется, именно пограничного жителя, всегда мобилизованного, готового к схватке со славянской беспечностью.

Автор с еще одной достопримечательностью Берлина - бывшим алматинским краеведом Владимиром Проскуриным

Утка с яблоками
Вообще-то изначально восточные немцы мало чем отличались от своих восточных же соседей - славян. Достаточно посмотреть, что они ели и пили: много хлеба, капуста и (позже) картошка, грибы, дичь, пресноводная рыба... Шнапс. Но со временем, хотя состав продуктов и остался тот же, изменилась кулинарная идеология их приготовления - что называется, кухня. И пришла эта идеология, как и следовало ожидать, с Запада - из Франции, в первую очередь.
Чтобы оценить, какие же культурологические перемены произошли с немцами за последние века, достаточно зайти в обычный берлинский ресторанчик (каких, например, в избытке в районе Савиньи-плац) и заказать ужин.
Так, фирменное берлинское блюдо - утка по-бранденбургски (Бранденбург - древняя столица этой территории) - ничем бы не отличалась от нашего классического гуся с яблоками, если бы не... море вкуснейшего соуса, которым французы научили местных поваров заливать всякое мясо.
Как и столетия назад, здесь по-прежнему обожают хлеб, но за эти самые столетия благодаря западноевропейской ментальности с ее культом формы (иногда в ущерб содержанию, но не в данном случае) бывшие простецкие караваи эволюционировали в сотни изящных съедобных безделушек. То же самое можно сказать и про свинину, и ее кулинарные интегралы - колбасы и сосиски.
Влияние Европы, разумеется, не обошло и выпивку. Когда-то здесь, по-видимому, так же, как и у нас, пили горькую. Но затем постепенно начала сказываться склонность Запада к слабому и сладкому алкоголю. В итоге теперь тут пьют не горькую, а горькое - пиво (немецкое пиво горчит, в отличие, скажем, от бельгийского и голландского). А если когда и употребляют еще крепкие напитки, то подслащенные - ликеры или хотя бы ароматизированные - шнапсы. Ну и, конечно, изо всех сил переходят на вино, традиционно беря пример с Франции и Италии, хотя в этом немцам и мешает суровый (относительно, конечно) местный климат, и, кроме рислинга, ничего у них, по гамбургскому счету, не получается.

Античные мотивы

Французы на
Жандарменмаркт
Впрочем, кто знает, как долго бы шла европеизация “города на болоте”, если бы самое активное участие в этом процессе не приняли, так сказать, простые западные европейцы, а именно, французские гугеноты, изгнанные с родины после отмены Людовиком XIV Нантского эдикта - вследствие, то есть, религиозного преследования. Приют они нашли как раз в протестантской Пруссии и, будучи мастеровитыми и хорошо образованными буржуа, немало способствовали расцвету здесь ремесел, торговли и науки. В результате берлинский диалект немецкого языка ныне отличает множество галлицизмов, но главное, именно продвинутые французские горожане придали до того диковатому, дремучему даже (с медведем на гербе и с Альбрехтом Медведем в качестве основателя местной государственности) Берлину европейский шарм.
Знаковым элементом французского влияния в Берлине -Пруссии - Германии с тех пор стал знаменитый Французский собор на площади Жандарменмаркт. А с недавнего времени - еще и построенный по соседству роскошный универмаг Галерея Лафайет, где предлагается широчайший выбор французских деликатесов: от прославленных вин до не менее знаменитых рыбных консервов, в частности, пряных атлантических сардин. Ну и, конечно, две тысячи сортов сыра.

Имперские амбиции

Бранденбургские
ворота
Однако, победив здесь Восток (в том числе и в себе), прусские люди начали готовить и войну с Западом (вот когда на самом деле был открыт губительный второй фронт!). Окрепнув в разного рода семилетних и тридцатилетних войнах, Пруссия примерила на себя старинную немецкую навязчивую идею о Священной Римской Империи германской нации. И действительно, подмяв для начала немецкоговорящих соседей (включая и доминировавших до сих пор в регионе австрийцев), Берлин в конце концов объявил себя столицей новой Германской империи. Так сказать, второго рейха.
Ну а символом ее стали скалькированные с древнегреческих Пропилеев и прочих триумфальных арок Бранденбургские ворота. Предназначенные, понятное дело, для триумфов, с которыми будут проходить через них вернувшиеся из далеких военных походов доблестные германские солдаты. И уже неважно, с Востока или с Запада. Поле битвы для империи - весь мир. А Запад, как более богатый трофей, теперь был даже предпочтительней.
Собственно, Германия и превратилась в мировую державу, а де-юре провозглашена империей аккурат после исторической победы над Францией, а Берлин отстроился в мировую же столицу благодаря, в основном, колоссальным французским репарациям.

Французский собор	Германский кайзер

Рейхстаг
Это в 1945 году прусскую идею уже не именовали иначе как фашизм. И даже в 1941-м. Только в сорок пятом - с ненавистью и презрением, а в сорок первом - с ужасом и ненавистью.
Но и в том, и в другом случае это был всего лишь ярлык, не имеющий никакой смысловой нагрузки (а лишь эмоциональную). К тому же ярлык явно ошибочный (присвоенный в демагогическом запале адептами не менее плотоядной тирании - коммунизма.) Поскольку фашистами были все-таки итальянские правые радикалы; само это слово ввел в политический обиход Муссолини, который первым фашистом называл, в частности, Юлия Цезаря.
Немецкие же правые радикалы именовали себя национал-социалистами, все же остальные их - нацистами.
И, кстати, например, в 1933 году весь этот новояз был не то что еще нисколько не зловещим, но даже модным.
В 1871 же году, когда и началась вся эта кошмарная эпопея с германскими империями-рейхами (вторым и третьим, с незначительным перерывом на Веймарскую республику), таких терминов и вовсе не было.
Тогда как все остальное: и постоянные войны, и имперские амбиции, и портреты вождей в чиновничьих кабинетах - было. Потому и предпочитаю хлестким словечкам вроде “фашизм”, “нацизм” или “расизм” понятие “прусская идея” - как более точно и на протяжении куда более долгого времени выражающее то, что двигало немцами.
А двигали Берлином на самом деле обычные зависть и ревность (то есть, конечно, не совсем обычные - вселенские). Какое-то подростковое желание поменяться местами со своими бывшими идеологическими и культурными наставниками: Парижем, Лондоном, Амстердамом... И, кстати, последовать примеру упоминавшегося уже Древнего Рима, который когда-то завоевал своих учителей - эллинов.
В связи с этим становится понятна миссия Рейхстага - еще одного символа имперских амбиций Берлина. Вообще-то не может не показаться странным, что на эту роль утвердили здание парламента - не самого главного государственного органа в милитаристском и, мягко говоря, недемократическом государстве. Но как калька со знаменитого римского Сената, как еще одна параллель с самой могущественной империей в истории, Рейхстаг вполне укладывался в германские идеологические паззлы.

Анти-Бранденбургские ворота - вход в Трептов-парк

Трептов-парк
Все это, однако, известно чем кончилось. Прусская идея почила, и память о ней обретается сейчас, как уже говорилось и где ей положено - на кладбище. Но, гуляя по умиротворенным аллеям Трептов-парка, автор не может устоять перед соблазном еще раз коснуться темы (порядком, надо признать, такими вот прикосновениями потрепанной) победителей и побежденных в той войне цивилизаций.
Известно, впрочем, что победитель - тот, кто в результате получил главный куш. Война ведь, как ни цинично это звучит, от века была коммерческим предприятием. А главный куш, как ни крути (но при этом неожиданно), достался Америке. Она ведь, в числе других стран Запада, была среди тех, чье вожделенное место жаждала занять Германия. Но вышло наоборот: Америка, в отличие от истерзанной Европы, практически не понесла людских и инфраструктурных потерь и после войны стала в одночасье супердержавой.
Конечно, для нас, родом “с одной шестой”, абсолютно ясно, что в действительности главным, кто “ковал победу”, был СССР. Но также ясно и то, что распорядился он ею бездарно - по совокупности, что называется, причин. И даже если не прибегать к крайностям, что победа та, мол, была пиррова, и гигантские жертвы войны (особенно после сталинских репрессий) окончательно вытравили генофонд страны, все ж таки очевидно, что главный куш СССР не сорвал.
Среди победителей оказались и евреи, заполучившие, наконец, собственное государство, утраченное, по иронии судьбы, еще при римлянах. Как и некоторые соседи Германии, которым были возвращены провинции, некогда захваченные немцами в рамках многовекового проекта “завоевания жизненного пространства”.
Самый сложный вопрос, однако - с самой Германией. Вермахт-то, конечно, потерпел сокрушительное поражение, как и нацисты, как и Берлин с его прусской идеей... А вот страна, может, и выиграла (но, разумеется, по Гоголю - тем, что проиграла).
Сегодня немцы парадоксальным образом (несмотря на недавнее, в принципе, кровавое прошлое) являются едва ли не самым респектабельным народом в мире. Их, возможно, не все любят (в силу несколько занудного характера), но все уважают. Избавившись благодаря катастрофическому (но очистительному) фиаско от ряда внутренних демонов, немцы заработали столь безупречную репутацию в мире, что даже международные террористы в Германии терактов не устраивают. В отличие от израильтян, англичан и тем паче американцев - кстати, как раз победителей в той войне - к немцам нынче никто не в претензии.
Впрочем, если начистоту, автор, конечно, догадывается, в чем здесь секрет. Точно таким же обаянием обладают и другие бывшие империи - и столь чтимый Берлином Рим, и даже Чингисхан с Тамерланом, и, само собой, СССР. Наверное, это синдром преодоленной, пережитой опасности. Римский легионер - персонаж теперь вполне литературный, оттого совершенно безвредный и потому же симпатичный, хотя в реальности, автор уверен, по свирепости своей ничуть не уступал самому оголтелому эсэсовцу.
А теперь вот и до самого этого эсэсовца дошла очередь колоритным музейным экспонатом.
И хотя Германия, как страна, еще вполне себе здравствует, но как мировая держава, как империя, вдохновляемая грандиозной и параноидальной прусской идеей - она, скорей всего, уже в истории.
Куда ее отправил не вполне отдававший себе с том отчет русский zолдат ;)

Берлин - Алматы