Анна Шелепова из Москвы
В преддверии 65-летней годовщины Победы в Великой Отечественной войне актер и режиссер Никита Михалков занят презентацией новой картины “Утомленные солнцем-2: Предстояние”. Фильм является продолжением культовой картины 1994 года, награжденной премией Американской академии киноискусства “Оскар”, как лучший иностранный фильм. Об итоге 8-летней работы над картиной, о ее смысле, о том, кому она адресована, Никита Михалков рассказал “НП”

- Вы не боитесь, что вторую часть будут сравнивать с первой и находить недостатки?
- Во-первых, у “Крестного отца” несколько продолжений, и не все они хуже первого. Я не хочу сравнивать, но тем не менее это не безоговорочно. Второе - почему мы пошли на это? В определенном смысле меня спровоцировал на это Спилберг с фильмом “Спасение рядового Райана”. Сделано замечательно, другой вопрос, насколько она правдоподобна.
Трудно представить, что бы сказали мне критики, если бы я снял фильм “Спасение солдата Иванова”. Дело в другом, что в это время я монтировал картину “Урга” во Франции, не помню точно, или “Утомленные солнцем”, или “Цирюльника”. Мы посмотрели картину с моими товарищами, и нас абсолютно поразила реакция молодых людей, которые выходили с убеждением, что Вторую мировую войну выиграли союзники.
Я не умаляю роли союзников, но второй фронт был открыт тогда, когда было понятно, чем война закончится. Во многом это было спровоцировано тем, что они боялись, что после разгрома рейха советский солдат начнет топтать западно-европейскую землю. Мне показалось, что эти люди ничего не знают о том, что происходило на восточном фронте, через что пришлось пройти людям, через какие унижения. Поэтому мне захотелось сделать фильм о войне.

Никита Михалков о кино и политических процессах

- Вопрос как к автору и актеру. Не собираетесь ли Вы снять фильм о террористах нынешних и что Вы вообще о них думаете: не слишком ли плоско их показывают, как зомби каких-то?
- Люди гибнут за идею, даже жуткую и кровавую, все равно надо понять психологию, я думаю, что здесь не обойтись запрещенными методами и ответными силами.
Мы должны понимать, почему эти люди делают так, а не только трактовать как просто бандитскую. Все-таки это проблема цивилизации. Нужно искать и другие подходы, и другую глубину этих подходов. У меня желание изучить психологию того, кто идет на такой поступок, не оправдывая его, но просто понять, мне это интересно.
Снимать пока на эту тему ничего не собираюсь.
- Следите ли Вы за внешней политикой России, как относитесь к интеграции с бывшими союзными республиками Казахстаном и Белоруссией? Как относитесь к перспективе единой валюты?
- Я думаю, что тут вопрос глубже, чем только единая валюта. Насколько внутренне мы чувствуем необходимость друг в друге. Я думаю, что с Прибалтикой нас в основном связывает то, что там построено, нефтеперекачивающие платформы и так далее. Но внутренне они всегда были далеки от России ментально.
И наоборот - с другими республиками, народами, странами, которые географически дальше, чем Прибалтика, у России связь более глубинная. Связь еще и религиозная, потому что в России связь между православием и исламом не созидательная, разрушительная. Кто-то из великих сказал: “Поскреби любого русского и увидишь татарина”. Все тюркские имена - Гончаров, Юсупов, все это оттуда.
Конечно, сотрудничество и единое пространство было бы выгодно всем. Тем более что за их спиной стоит такая великая культура и мощь, как Китай. Нам многому у них можно поучиться. Они не выкинули Мао Цзэдуна из мавзолея, продолжают существовать в рамках идеологии и при этом с бешеной силой развиваются. Никуда не может деваться народ и культура, которая построила 8000-километровую стену, выдумала зонтик, порох, тушь, бумагу, фарфор.
Но они не живут по принципу “все и сразу”, они работают на перспективу, не боятся быть удобрением для будущих поколений. То, что они делают, может быть смыслом для новых людей.