Константин Маскаев
Бывший премьер-министр Казахстана Серик Ахметов вскоре покинет место заключения и перейдет под так называемый пробационный контроль. Абайский районный суд Карагандинской области удовлетворил его ходатайство о замене неотбытой части наказания на ограничение свободы. При вынесении решения суд учел позицию прокурора и администрации уголовно-исполнительного органа, пояснили в суде. За время содержания в местах лишения свободы Ахметов зарекомендовал себя положительно примерным поведением. Исполнял правила внутреннего распорядка, активно участвовал в общественной жизни колонии, имеет ряд поощрений. Кроме того, Серик Ахметов возместил государству причиненный материальный ущерб.
“Учитывая изложенное, суд постановил заменить неотбытую часть наказания более мягким видом наказания в виде ограничения свободы с установлением пробационного контроля”, - говорится в сообщении

Очередное изменение формы наказания высокопоставленному чиновнику, осужденному за коррупцию, вызвало шквал насмешек и бурю сарказма в социальных сетях и комментариях под новостью. Пользователи склонны видеть в этом акте милосердия слабость отечественной Фемиды. Они справедливо отмечают, что на старте расследования любого подобного коррупционного дела с участием высокопоставленного чиновника гражданам дают возможность насладиться неизбежностью наказания казнокрада, что в обществе воспринимают как справедливое возмездие. Суд даже может приговорить коррупционера к продолжительному сроку в восемь-десять лет и конфисковать его имущество. Но затем, причем, как правило, в весьма обозримом будущем, вчерашнему коррупционеру сокращают срок один раз, затем еще раз, а затем переводят либо в колонию-поселение, что почти равноценно свободе, либо отпускают, считая срок отбытым. Как это было в связи с последней из объявленных амнистиий. И если бы не резонанс, возникновению которого очень способствуют СМИ, широкая публика могла бы даже не узнать, что казнокрад вновь легко отделался. Причем - предсказуемо.
Почему же так происходит?
Прежде всего нужно искать причины в кадровом голоде. То есть в отсутствии достаточного количества подготовленных и компетентных персоналий, подходящих на роль государственного управленца. Это, так сказать, товар штучный, пассионарный. Потому, коль скоро молодому или достаточно зрелому человеку довелось пробиться в номенклатурную обойму, можно считать, что он, говоря языком социальных стратегий, “прокачал” себя до какой-то степени неуязвимости. Чем дольше и богаче опыт и выше должность, тем выше и шансы остаться на свободе либо достаточно быстро вернуться из мест не столь комфортных.
Чтобы понять эту логику, нужно постараться избежать эмоций и посмотреть на проблему с холодным рассудком.
Отбор в касту чиновников весьма строгий и предвзятый. Пока история независимости не так богата. Но со временем мы, вероятно, увидим целые династии управленцев на службе у государства. Хочется верить, что это будут люди иных качеств - обладатели такой конфигурации совести и чести, которая целиком и полностью определит делом их жизни безупречное служение государству. Но пока это сословие только формируется, достаточно наличия качественного образования и стремления занять позицию на госслужбе. Это базовый элемент. Необходимо умение руководить, принимать решения и брать на себя ответственность. Крайне приветствуется опыт работы в крупных частных структурах, занятых в реализации национальных проектов. Но как только соискатель оказывается в кресле чиновника, государство приступает к сложному и кропотливому процессу ковки, шлифовки и закалки, если прибегать к терминологии из области металлообработки. Сравнение уместно, потому что чиновник - это и орудие, и инструмент, и солдат на страже интересов государства.
И помимо природных талантов каждого чиновника нужно еще и обучить, и воспитать.
Поскольку мы прежде всего говорим о высокопоставленном чиновнике, следует понимать, что свой “стартовый соцпакет” он давно уже пережил. Теперь у него достойная зарплата, служебное жилье, служебный автомобиль (часто не один), государственное обеспечение, лучшее из возможного за государственные же деньги медицинское обслуживание, санаторно-куртное лечение и прочие бонусы. Это то, что лежит на поверхности и на что в первую очередь обращают внимание в обществе. Но кроме этого поездки, в том числе за границу, авиаперелеты, участие во встречах на уровне глав правительств, министров, их заместителей, руководителей департаментов и комитетов. Все на высшем мировом уровне: контакты, отели, закуски. И костюмчик, заметим, сидит безупречно! И все, понятно, за весьма немалые деньги налогоплательщика.
Чтобы поднять дресс-код и этикет чиновника до уровня зарубежного собеседника, нужен особый опыт. И чем больше чиновник проведет встреч и переговоров, тем выше будет его уровень. Если, например, говорить о Серике Ныгметовиче, то куда уж выше? Человек был в кресле премьер-министра! Можете даже не пытаться считать, какие средства потратило государство на то, чтобы вырастить из акима регионального уровня топ-менеджера, под началом которого на пике карьеры работал целый кабинет министров.
Любой чиновник среднего и высшего эшелона власти обходится государству слишком дорого, чтобы оно могло себе позволить разбрасываться такими штучными специалистами. А тем более - гноить в застенках. Правила игры, по которым коррупционеру дают шанс, надо думать, просчитаны и обоснованы.
Прежде всего законодатель для таких людей предусмотрел форму “действенного раскаяния”. Это когда пойманный за руку коррупционер признает вину, идет на сделку со следствием и сдает всех остальных участников преступной схемы. У тех, понятно, право столь же действенно и продуктивно раскаяться никто не отнимал. В результате целое преступное сообщество может еще на стадии предварительного следствия остаться на свободе под подпиской о невыезде. И, воспользовавшись этим, собрать по знакомым, родственникам и партнерам инкриминируемую сумму, внести ее на государственные счета. А затем уйти из зала суда, получив не связанное с лишением свободы наказание.
Внесение денег как компонент действенного раскаяния обязательно. И не важно, что часть внесенных средств скорее всего ранее получена в результате других коррупционных схем - речь ведь идет чаще всего о десятках миллионов. В нашем понимании невозможно честным путем обрести такие суммы. Но здесь, как говорится, не пойман - не вор. Государство не интересует вся биография чиновника. Принято считать, что речь идет о единственном эпизоде, на котором коррупционер попался и за который его накажут.
Не в интересах государства, как мы говорили выше, держать за решеткой штучного специалиста. Поэтому такой бывший чиновник скорее всего окажется на хорошей позиции где-то в квазигосударственном секторе. Или “под человека” создадут некую частную структуру по профессиональному профилю. Только ни сведения о деятельности самой организации, ни имя бывшего чиновника отныне не попадут в публичное поле. Государство и впредь использует этот интеллектуальный потенциал, во всяком случае до тех пор, пока не найдет адекватной замены.
Чем хорош отсидевший чиновник? Прежде всего замечено, что в этой среде крайне редки рецидивы. Повторный поход в зону - не их путь. Возможно потому, что даже “золотая” клетка, vip-барак или камера со специальным питанием, спортивным залом и доступом к мировой паутине или тюремной библиотеке - все равно застенки. А у них свой отвратительный запах: и лай собак, и лязг решеток, и часовые на вышках, и распорядок дня. И, как ни крути - клеймо преступника и укоризненный взгляд с самого верха властной пирамиды. А попутно - лишение привилегий, атрибутов беззаботного быта, административного ресурса.
Так обидно и нестерпимо больно пикировать с самых верхов! Поэтому, выйдя на свободу, бывший чиновник-зэк впредь начнет, как черт ладана, остерегаться участия в сомнительных делах. В том числе и потому, что, простив единожды, во второй раз уже дышать свободой просто не дадут. Кроме того, обретя свободу, экс-чиновник всеми силами захочет скорректировать репутационные потери.
Итак, высокопоставленные чиновники, получившие срок за коррупционное преступление, долго не сидят. Было время, они удирали прямо из-под носа прокурорских. Складывали в самолет все, что нажито, и покидали страну. Другие сбегали без помпы, и о них и сейчас ничего не слышно. Иные и теперь живут за границей припеваючи на полученный профит, поругивая свою прежнюю родину и ее руководство.
Но главная опасность даже не в том, что иной проворовавшийся чиновник готов проплачивать процессы, которые способны пошатнуть веру в безупречность современного руководства страны. Таких - единицы, имена их известны. Большинство же таких сбежавших вместе с капиталами охотно берут на позицию советника, например, в какую-нибудь транснациональную компанию. Хорошо, если он просто отвечает за взаимодействия с казахстанским бизнесом или государством, поскольку отлично знает подноготную многих, кто сейчас находится на уровне принятия решений. У такого советника целая колода “крапленых карт” в рукаве - в форме компрометирующих данных, сведений о взаимоотношениях, о друзьях и оппонентах.
Но гораздо хуже, что такой бывший - готовый шпион против своей страны, который эффективнее целой службы разведки. Он, помимо многих госсекретов, экономических и политических слабых мест Казахстана, еще и знает, кого и как можно вербовать из «серьезных» людей РК.
Чтобы предотвратить бегство и использовать пойманых казнокрадов с пользой для дела, можем предложить подумать о разработке для отсидевших и досрочно вышедших на свободу коррупционеров таких условий, в соответствии с которыми они на определенное время лишались бы возможности пересечь государственную границу. Закрыть им возможность выезда даже в Кыргызстан или Россию - например, на срок, в два раза превышающий неотбытое в местах лишения свободы время. То есть не досидел 8 лет от первоначально оглашенного срока - на 16 лет запретить выезд за границу.
При попытке выйти за “периметр” - замена условного срока на безусловный с отягчающими вину обстоятельствами в виде попытки нарушить оговоренные правила. Тогда у государства будут хоть какие-то гарантии, что вчерашний коррупционер не убежит кайфовать всю оставшуюся жизнь на наворованные государственные деньги, а станет трудиться здесь на благо родной страны. Выбора-то тогда не будет. И поднять статус государства вполне можно. А то сегодня уже укоренилось понятие, что не пойманный коррупционер - красавчик, а пойманный - просто жадный.

Внесение денег как компонент действенного раскаяния обязателен. И не важно, что часть внесенных средств скорее всего ранее получена в результате других коррупционных схем - речь ведь идет чаще всего о десятках миллионов. В нашем понимании невозможно честным путем обрести такие суммы. Но здесь, как говорится, не пойман - не вор. Государство не интересует вся биография чиновника. Принято считать, что речь идет о единственном эпизоде, на котором коррупционер попался и за который его накажут.
Не в интересах государства, как мы говорили выше, держать за решеткой штучного специалиста. Поэтому вскоре такой бывший чиновник скорее всего окажется на хорошей позиции где-то в квазигосударственном секторе. Или “под человека” создадут некую частную структуру по профессиональному профилю. Только ни сведения о деятельности самой организации, ни имя бывшего чиновника отныне не попадут в публичное поле. Государство и впредь использует этот интеллектуальный потенциал, во всяком случае до тех пор, пока не найдет адекватной замены.
Чем хорош отсидевший чиновник? Прежде всего замечено, что в этой среде крайне редки рецидивы. Повторный поход в зону - не их путь. Возможно потому, что даже “золотая” клетка, vip-барак или камера со специальным питанием, спортивным залом и доступом к мировой паутине или тюремной библиотеке - все равно застенки. А у них свой отвратительный запах: и лай собак, и лязг решеток, и часовые на вышках, и распорядок дня.