Константин Маскаев
Бывшие казахстанцы
Миграционные процессы, которые переживает Казахстан весь постсоветский период, можно характеризовать как и стихийные, и массовые, и беспрецедентно масштабные - пусть не в натуральном выражении, хотя и эта цифра весьма немалая, но в процентном по отношению к населению. В пик внешней миграционной активности, который зафиксировали в 1994 году, Казахстан официально покинуло около полумиллиона человек - 477 068, которые предпочли связать свои судьбы с другими странами. В тот же год в Казахстан прибыли 70 389 соискателей ПМЖ. Всего же за десятилетие, с 1991 по 1999 год, во внешней миграции в Казахстане участвовали 3,356 миллиона человек: 2,601 миллиона выехали, приехали 754,6 тысячи. Внушительно, учитывая, что в стране в тот период только мечтали перешагнуть 15-миллионный порог!

Основные потоки убыли населения - Россия и Германия, куда уезжали и продолжают уезжать русские, немцы, украинцы, белорусы, поляки, корейцы, татары, казахи. Основным источником иммиграции и по сей день остаются так называемые возвращенцы - казахи-оралманы.
Эта сухая статистика потребовалась нам, чтобы начать обстоятельный разговор о миграции как о процессе, за которым прежде всего скрыты людские судьбы. Судьбы миллионов соотечественников. Статистика не вникает в глубину процесса, она не заглядывает в души, ни о чем не сожалеет и ничему не радуется. Она только фиксирует происходящее доступным ей инструментарием. Это нас, тех, кто использует статистику лишь как отправную точку, интересуют социопсихологические, культурные, экономические, бытовые и другие рациональные аспекты. О них и пойдет речь. Мы попытаемся проанализировать их историческую ценность и даже спрогнозировать путь позитивного выхода из сложившейся сегодня демографической и миграционной ситуации.
Предлагаем вниманию читателей цикл материалов, в которых намерены рассмотреть процесс миграции под разными углами - от причинно-следственных связей до качества человеческого капитала. О тех, кто уехал и кто собирается это сделать, кто остался и кто вернулся - в нашем цикле.
Процесс оттока из республики после падения “железного занавеса” не оказался бы столь интенсивным, если бы все оставалось как прежде: одна на всех тяжкая доля перестроечной разрухи и неустроенности и декларация общих для всех планов и целей по выходу из пике в спокойную гавань всеобщего благоденствия. Многим застила глаза надежда и на то, что рухнувшая в том числе и в соседней России экономика быстрее поднимется с колен. Еще проще понять этнических немцев, которые ринулись на просторы процветающего “фатерлянда”. Немногие, впрочем, сыскали на новом месте равноценный социальный статус. Нашлись и такие, кто не то что, как говорится, не пришелся ко двору, а просто не вписался в новые условия и решил вернуться в Казахстан. О них тоже хочется поговорить в последующем.
Но переходя от общего к частному, рассмотрим миграционный поток через призму национальной принадлежности. И начнем, пожалуй, пусть и с немногочисленной, но заметной части населения, к которой относятся евреи. Попытаемся показать, какую роль они играли в государстве и кого Казахстан потерял в их лице. Процент евреев в населении Казахстана кажется совсем незначительным - лишь две сотые процента: 0,02, или 15 тысяч человек. Примерно такова же была их доля в общей массе отъезжавших в поиске лучшей жизни. И уехало их с 1991 года тоже немногим больше - 15 006 человек, или около четырех тысяч семей. Но каких! Мой коллега сравнивает каждого взрослого представителя этой национальности со спецназовцем, потенциал которого сравним с десятком солдат пехоты. Эффективность их деятельности, оригинальные идеи, скорость поиска решений сделали евреев очень конкурентными на рынке human recourses. Но их отъезд стал своего рода “еврейским ответом” на непростой вызов, который бросили обстоятельства всему обществу.
Исход евреев, в том числе из Казахстана, особенно массовый в 90-е, был продиктован невероятной прозорливостью. Они первыми разобрались, что “надо сваливать”. Кто-то отправился на историческую родину. Но, как ни парадоксально, эта тропа далеко не самая проторенная. Вместе с семьями они охотнее перемещались в Россию, развитые страны Европы и США.
Часто, завершив получение образования, молодые люди выезжали по приглашениям уже выехавших ранее дедов и отцов. Мотив - восстановление семьи - весьма убедительный даже для властей США.
История моего давнего приятеля - Димы Фридмана - довольно типичный пример такого рода. Отслужив в армии и закончив радиотехнический вуз, Дима вместе с женой Галиной и двумя лапочками-дочками отправился в Калифорнию - к своим отцу, матери, младшим брату и сестре, выехавшим несколькими годами раньше. Папа в то время работал таксистом и только и ждал приезда сына, чтобы открыть бизнес. Вместе они содержали автостоянку, принимали автохлам, развозили музыкальные инструменты. Пытались освоить ювелирное дело, брали уроки, но, по признанию Димы, их в этот бизнес не пустили сами евреи - американцы в нескольких поколениях. Дима не скрывает, что работает день и ночь, очень устал и с большим трудом преодолел “кризис сорокалетних”. У него небольшой бизнес по продаже подержанных автомобилей через интернет. В обороте постоянно 8-12 машин. Это совсем немного. За два десятка лет, что прошли с момента отъезда, Дима только два раза позволил себе навестить родину, где он не потерял связей с друзьями из прежней жизни. И раз в пять лет он берет отпуск, чтобы поколесить на машине по континенту или отдохнуть во Флориде. Единственное, в чем можно быть уверенным, он не пропадет, потому что его сознание нацелено на постоянный труд. Иной жизни он себе не представляет.
Как начинали свой бизнес евреи и какими изощренными и остроумными “спецоперациями” сопровождался их отъезд, неплохо иллюстрируют попавшие в современные хроники литературные истории “родоначальника фарцовки” Фимы Бляйшица и талантливого авантюриста Максима Раппопорта. В них, как в сложном выверенном механизме, каждый элемент - деталь на отведенном только ей месте. Но тот же веллеровский Фима или тополевский Максим - лишь мальчики в сравнении с живым нашим современником, который приехал, чтобы росчерком созданного им медиа стать первым в своей среде, оставить яркий след и не менее изящно выйти на просторы большого медиабизнеса, оставив Казахстан почти в том же состоянии, что и застал при своем первом появлении. Речь о российском сценаристе и режиссере, продюсере и издателе, обладателе многих престижных премий, в том числе “Ники”, московском рестораторе, владельце клиники в Чехии и капитане какого-нибудь еще непубличного бизнеса Борисе Абрамовиче Гиллере. Он приложил руку к созданию остросюжетных и невероятно популярных для своего времени фильмов “Кавказский пленник”, “Чек”, “Американская дочь”. А в Казахстане запустил пока непревзойденный стартап, газету “Караван” и телекомпанию “КТК”, на заре компьютерной верстки открыл в Алма-Ате школу наборщиков, владел винзаводом.

Учеба на физфаке томского политеха давалась легко, время тратил не на физику, а на сценарии для студенческого театра. Но экзамены сдавал на “отлично”. Потом работал в милицейской многотиражке “На страже” в Алма-Ате с окладом в 95 рублей, свою дружбу с оперативниками превратил в комплимент в форме сценария фильма “Криминальный квартет”. За его прокат вся съемочная группа получала гонорары. Гиллер получил 120 тысяч тех еще рублей, которых хватило бы на колонну автомашин. Он же купил дом для семьи и открыл в Алма-Ате полиграфический кооператив, выпустив в 1990 году книг общим тиражом семь миллионов экземпляров.
Затем была первая собственная “желтая” газета “Караван”, стартовавшая с объема в 16 страниц и тиража в 50 тысяч штук. А в 1998-м тираж дошел до 250 тысяч, а объем - до 128 страниц. Гиллер говорит, что в 1996 году “Караван” заплатил налогов на сумму, эквивалентную пяти миллионам долларов, при том, что весь нефтяной комплекс принес в бюджет страны только один миллион долларов. Газета оказалась настолько популярной, что жила с продаж и рекламы, приносившей по 7-8 миллионов долларов в год.
Можно сказать, что “Караван” в тот период задавал тон и всей казахстанской журналистике. Другие издания тоже искали резонансные темы и подавали их так, чтобы читатель жаждал продолжения.
“Караван” оказался активным проводником плюрализма и открытого выражения различных точек зрения на текущие события. А также крайне востребованной тогда “чернухи” и “клубнички”. Поэтому момент, когда Гиллеру пришлось бы продать газету, телеканал и издательский бизнес, стал лишь вопросом времени. Но и об этом рассказывают весьма изящную историю. Получивший права на бренды новый владелец поинтересовался, когда и где можно будет забрать редакцию: помещения, автомобили, факсы, компьютеры, печатные машины и другие производственные мощности. И получил ответ, что все это, вплоть до столов и стульев, арендованное. Эта история учит лишь тому, что самый “упакованный” офис не имеет никакого значения, а первостепенны и ценны именно идея и ее наполнение. Выехав в Россию, Борис Абрамович тут же продолжил делать газеты, но и кино не оставил. Перевезя из Казахстана в Москву костяк своей команды, тут же предоставил всем квартиры, чтобы сотрудники думали о деле, а не о крыше над головой.
В начале “нулевых” еженедельники принадлежащего ему российского издательского дома “Провинция” выходили в 35 регионах России общим тиражом 1,5 миллиона экземпляров. Газеты, как и свои фильмы, он просчитывает. Он понимает, что если не оправдает ожиданий потребителя - читателя или зрителя, то разорится.
Другой пример из жизни прославившихся в Казахстане персон - история писателя Мориса Симашко. Его отец, микробиолог, доктор биологических наук Давид Лазаревич Шамис, был членом-корреспондентом Академии наук Казахской ССР, он основатель и первый директор Института микробиологии и вирусологии в Алма-Ате, заслуженный деятель науки Казахской ССР. Поэтому у Мориса Давидовича были прекрасные стартовые возможности. А затем, реализовав свой бесспорный талант, стал известным автором исторической прозы, состоял в Союзе писателей Казахстана, руководил казахским Пен-клубом. О таких говорят: обласкан властью - обладатель госпремий, вхож к президенту, персональная пенсия и почет.

Но в 1999 году 75-летний Морис Давидович предпринял алию в Израиль - уехал к дочери. И там спустя всего год тихо скончался. Говорят, не сумел вписаться в новые для себя реалии, очень тосковал по оставленной родине.
Отъезд на ПМЖ в Израиль - это особая интрига. Уехать и попытать счастья, хорошо устроиться в США, Канаде, как и в России, может представитель любой национальности. В Израиле рассчитывать на успешную социально-бытовую адаптацию может только еврей. Но тут есть и такая особенность. Национальность у евреев передается по матери. Поэтому не всякий полукровка будет восприниматься евреем. Сын еврея, но не еврейки, а равно муж еврейки или жена еврея останутся гоями, не евреями. Людьми второго сорта.
Среди самих репатриантов (граждан, уехавших в Израиль) немало рассказов о непростых взаимоотношениях с теми, кто репатриировался гораздо раньше. “Старших” порой отличают чувство превосходства и высокомерие по отношению к “новичкам”. Во главе же этой иерархии, понятно, расположились коренные туземные евреи. Это разделение делит людей и по роду занятий. Так, бывших советских евреев чаще всего можно встретить в низкооплачиваемых и непрестижных сферах, в обслуге, где коренному жителю работать не позволит сам уклад. Поэтому в Израиле репатриант кандидат наук может оказаться охранником офиса или магазина, репатриант музыкант - мойщиком посуды в кафе, репатриант художник - уборщиком.
Один знакомый до отъезда из Казахстана обладал в Алма-Ате сетью фотолабораторий по печати цветных фотографий, фотографировал людей на документы. Уезжая, вынашивал мечту открыть нечто подобное где-нибудь на Мертвом море, нанять фотографов, которые будут фотографировать туристов, а вечерами рассчитываться с ними за сдельную работу. Уже более десяти лет он сам бродит по пляжам с фотоаппаратом и мартышкой, снимает отдыхающих, но львиная доля его заработка принадлежит неизвестному нам дяде, который законно использует труд нашего соотечественника себе во благо, но и ему, понятно, умереть не дает. Но разве об этом мечтал наш “режиссер” сладкой жизни в Израиле?
И пусть все не настолько “шоколадно”, как часто представляют себе соискатели, следует отметить, что по приезде в Израиль репатрианты получают так называемую корзину, то есть средства на полноценное питание, подъемные, пенсионеры сразу начинают получать пособие. Становится доступным стандартный пакет медицинского обслуживания весьма неплохого качества.
Иные перспективы сулит эмигрантам переселение в США. Хоть и с некоторой натяжкой, но не без оснований об этой стране говорят, что она может дать столько, насколько хватит решимости взять. Страна, построенная приезжими, к приезжим присматривается с прицелом, чем они могут быть полезны этой стране. И не смотрит на национальную принадлежность, а со сравнительно недавнего времени - и на цвет кожи. И действительно, обладатели ноу-хау и другие уникумы получают здесь трамплин для оригинальных идей, которые затем могут оказаться востребованными во всем мире. Такие случаи известны.
Вспоминая о других известных бывших казахстанцах, оказавшихся на самом олимпе публичной деятельности, нельзя не сказать об Олеге Сосковце и Владимире Жириновском.

Олег Николаевич родом из Талды-Кургана. Выпускник завода-втуза при Карагандинском металлургическом комбинате, инженер-металлург. Начинал в листопрокатном цехе комбината, был мастером, начальником прокатного отделения, затем начальником листопрокатных цехов. Всего за десять лет прошел путь до главного инженера комбината, а затем стал и генеральным директором. Причем в кризисные годы - в конце 80-х - начале 90-х.
В 1989 году Олег Сосковец стал народным депутатом СССР от Темиртау, был членом плановой и бюджетно-финансовой комиссии Совета Союза. В 1991 году его назначили министром металлургии СССР!
После распада страны Олег Николаевич ненадолго вернулся в Казахстан. Здесь принял пост первого вице-премьера - министра промышленности, затем стал президентом казахстанского Союза промышленников и предпринимателей. А в октябре 1992 года уже оказался в кресле председателя Комитета РФ по металлургии. Затем стал первым замом премьера России, в этой должности курировал 14 министерств и возглавлял более двадцати правительственных комиссий. В период президентской гонки в июне 1996 года стал одним из фигурантов известного дела о “коробке из-под ксерокса”, в которой члены предвыборного штаба Бориса Ельцина Евстафьев и Лисовский вынесли из Дома правительства 538 тысяч долларов наличными, и на время ушел из публичной политики.
В 2009-м возглавил Ассоциацию финансово-промышленных групп РФ. С 2011 года - вице-президент Российской инженерной академии и президент российского Союза товаропроизводителей.

И, наконец, один из самых одиозных политиков современной России - Владимир Вольфович Жириновский, выпускник известной алматинской средней школы № 25. Своего отца, Вольфа Исааковича Эйдельштейна, Владимир не знал. Носит фамилию отчима Владимира Андреевича. Детство и юность провел в Алма-Ате. Его дед, Исаак Эйдельштейн, был известным и уважаемым промышленником в Польше и совладельцем местной футбольной команды. Его фабрика занималась деревообработкой. Лишился всего в период передела Польши в начале Второй мировой войны, а затем во время фашистской оккупации. После присоединения Западной Украины к СССР Вольфа депортировали в Казахстан. Здесь он женился, но счастье оказалось недолгим - его депортировали в Польшу, откуда он репатриировался в Израиль. С сыном не виделся.
После школы жизнь крепко связала Владимира Вольфовича с Москвой. Он окончил Институт восточных языков МГУ, факультет международных отношений Университета марксизма-ленинизма и юрфак МГУ, защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора философских наук. Создал и долгое время руководил одной из первых альтернативных КПСС партий - либерально-демократической. Пять раз баллотировался в президенты России. Его политическую деятельность нередко сопровождают крайне яркие и часто скандальные высказывания и поступки. И хотя на протяжении длительного времени депутаты от ЛДПР входят в думское меньшинство, Владимир Вольфович компенсирует это конструктивными идеями. Во всяком случае, иного столь харизматичного стимулирующего агента политического процесса назвать довольно затруднительно.
Можно без преувеличения сказать, что в лице евреев Казахстан лишился части интеллектуального и идейного ядра. Евреи были заметно представлены в сфере культуры, науки, государственного хозяйства. Их фамилии были нередки в системах образования и медицины, юриспруденции и торговли. И хотя будет преувеличением говорить, что после их отъезда все полетело в тартарары, но любая из отраслей, где они были на ключевых позициях, бесспорно лишилась мощного потенциала и способности к выживанию.
Потеря же евреев - преподавателей школ и вузов - не могла не сказаться на уровне образования хотя бы потому, что в основной своей массе сегодняшние студенты демонстрируют не стремление к получению знаний. Им достаточно зачета или экзамена и в итоге - диплома. И не важно, что немалая часть отметок просто традиционно куплена у преподавателя. Я не склонен идеализировать преподавателя-еврея, но по многочисленным примерам знаю, что преподаватель-еврей будет занудно и методично добиваться от студента именно знаний, а не дензнаков. Личный престиж большинством преподавателей-евреев ценится куда выше, чем мзда. То же самое справедливо и в отношении врача-еврея: стоматолога, окулиста, терапевта, даже простого массажиста. Они не откажутся от денег. Но возьмут их только после достижения позитивного результата - вот в чем разница. И на этот результат они работают безупречно. И у бухгалтера, портного, сапожника или фотографа-еврея все будет так, что комар носа не подточит. Национальная черта.
И хотя евреи и сегодня находят для себя возможность успешно работать и зарабатывать в Казахстане, следует признать, что их отпустили и пожелали “скатертью дороги”, не осознавая, что оголили тем самым очень важные сферы экономики.