Юлиана Жихорь
Институт омбудсмена в Казахстане появился относительно недавно - чуть больше 10 лет назад. Но популярность у него велика. Особенно часто к нему за помощью обращаются представители заключенных (или сами заключенные). Однако не всегда работа этого института вызывает у них удовлетворение

К Уполномоченному по правам человека обращаются, как правило, в крайнем случае, когда исчерпаны собственные возможности защиты личных прав. Причем часто бывает, что граждане ассоциируют институт омбудсмена исключительно с одним человеком - его руководителем, собственно, уполномоченным. А потому защиту просят у него персонально, не доверяя порой сотрудникам этой организации.
Причем ожидания порой превышают возможности омбудсмена: функцией института является только медиаторская роль. Он может лишь посоветовать и указать на нарушения, которые выявляются в том или ином случае.
Возможно, именно поэтому Уполномоченного по правам человека порой обвиняют в бездействии или в “безвозможности”. А недавно позицию омбудсмена назвали еще и “протюремной”.
Такой вывод был сделан правозащитниками, обратившимися к омбудсмену с просьбой облегчить условия содержания отбывающего 18-летний срок известного диссидента и поэта Арона Атабека (литературный псевдоним Арона Едигеева).
Началось все с обращения руководителя правозащитной организации “Ар.Рух. Хак” Бахытжан Торегожиной в Национальный центр по правам человека. Правозащитник назвала условия содержания Атабека пыточными, написала, что в тюрьме систематически нарушаются права Атабека и что в результате ухудшения состояния здоровья он нуждается в направлении в тюремный лечебный центр.
Члены Общественной наблюдательной комиссии по Павлодарской области, формируемой из числа представителей гражданского общества, посетили колонию, где находится Атабек. И после осмотра заключенного и беседы с ним составили соответствующий отчет. В нем говорится, что “каких-либо видимых телесных повреждений в виде кровоподтеков, ссадин, ран, которые могли бы свидетельствовать о пытках или применении других видов жестокого, унижающего и бесчеловечного обращения и наказания, не обнаружено. Сам осужденный также не выразил жалоб на подобные нарушения его прав”.
Заключенный выразил пожелания получать газеты и попасть в сангородок для обследования. Члены ОНК рекомендовали уполномоченному органу (то есть руководству колонии и офису КУИС) улучшить условия содержания в камере Едигеева, предоставить ему доступ к периодическим изданиям, а также направить его на медицинское, в том числе специализированное, обследование.
Впрочем, в ответном письме на обращение Торегожиной указано, что “осужденный Едигеев А. ежедневно осматривается дежурным врачом следственного изолятора. Состояние его здоровья удовлетворительное, в период нахождения в учреждении неоднократно получал амбулаторное лечение, медицинским наблюдением в условиях медицинской части учреждения обеспечен в полном объеме”. Однако сын осужденного утверждает, что 61-летний Арон Атабек за восемь лет в тюрьме ни разу не был направлен на лечение в тюремный “сангородок”. И он, и сам Арон Атабек пишут правозащитным организациям, что в последние два года состояние здоровья заключенного резко ухудшилось.
Кстати, руководитель Национального центра по правам человека Вячеслав Калюжный в ответе на обращение общественников (именно его подпись стоит под ответным письмом) указал, что Арон Атабек нарушает закон: “Изучение материалов личного дела осужденного Едигеева А. прокуратурой Павлодарской области показало, что за нарушение режима отбывания наказания в следственном изоляторе в соответствии с предусмотренными нормами уголовно-исполнительного законодательства он 10 раз привлекался к дисциплинарной ответственности. Проверкой законности наложения дисциплинарных взысканий нарушений не установлено”.
Однако эти рекомендации стали поводом для недовольства правозащитников. Независимый консультант по международному праву в области прав человека Татьяна Чернобиль считает, что ответ на вопрос готовил не сам омбудсмен, а “любой исполнитель”, а институт Уполномоченного по правам человека в Казахстане - фикция: “Это реакция всей системы, а институт омбудсмена является лишь частью этой системы”. Более того, по мнению Чернобиль, если бы институт омбудсмена в Казахстане был независимым, то омбудсмен посетил бы тюрьму, чтобы лично проверить состояние Арона Атабека, а не стал бы доверять сообщениям официальных органов, заинтересованных положительно представить себя в глазах общественности.
Автор послания к омбудсмену Бахытжан Торегожина тоже осталась крайне недовольна.
Но в Национальном центре по правам человека считают, что правозащитники не правы. В состав Национального превентивного механизма (НПМ) против пыток, созданного в соответствии с Факультативным протоколом к Конвенции ООН против пыток, входят авторитетные в стране и за рубежом правозащитники. И они не будут кривить душой и “прогибаться” под “системную волю”. Только с апреля текущего года представителями НПМ проведено 135 мониторинговых посещений учреждений закрытого типа (в том числе четыре специальных), из них 86 учреждений ограничения и лишения свободы. При этом мандат НПМ предполагает возможность проведения специальных посещений, проводимых по прямому указанию Уполномоченного по правам человека.
Кроме того, с 2008 года при казахстанском омбудсмене создана и функционирует рабочая группа по рассмотрению фактов пыток, которая в свою очередь за этот период посетила 99 учреждений во всех регионах Казахстана.
По мнению представителей института омбудсмена, они делают все, что разрешено мандатом.
P.S. Мы связались с сыном Арона Атабека (Едигеева) с тем, чтобы он прокомментировал ситуацию. Как только мы получим ответ, обязательно познакомим с ним наших читателей.

Справка “НП”
Арон Атабек (до 2005 года Арон Едигeев) - поэт, диссидент со времен перестройки.
В 2006 году обвинен в захвате заложника, убийстве полицейского и в организации массовых беспорядков в алматинском микрорайоне “Шанырак”. Приговором алматинского горсуда от 5 октября 2008 года Атабек был осужден на 18 лет строгого режима, начало срока лишения свободы - 17 июля 2006 года, конец срока - 17 июля 2024 года. Правозащитники признают Атабека политическим заключенным, а сам судебный процесс и приговор называют политическим заказом. Сам Атабек не признал своей вины и отказался просить помилования.

Астана