Президент Израиля Шимон Перес встретился с участниками седьмой сессии Клуба главных редакторов СНГ, Балтии и Грузии, организованной при поддержке “РИА Новости”

- Господин президент, Вы старейший государственный лидер в мире, прожили интересную долгую жизнь, приходилось ли Вам сталкиваться с проявлениями анисемитизма?
- Мы потеряли шесть миллионов человек в холокосте, из них 1,5 миллиона детей. Эта трагедия нас постоянно сопровождает. Не каждое аномальное явление можно объяснить. Болезнь - это не логический феномен. Ненависть - это не логический элемент. Есть такая болезнь - антисемитизм. Евреи постоянно подвергались преследованию и были удобной мишенью для тех, кто пытался обвинить их в самых разнообразных преступлениях. Евреям приписывали ужасы, которые они никогда не совершали, есть так называемые кровавые наветы и так далее. Иногда эти обвинения очень тяжело понять. Мы видели очень много явлений, которые тяжело объяснить. Антисемитизм - это болезнь не еврейская, поэтому способы ее лечения надо искать в других странах. (...)
В Европе сейчас появилось еще одно явление, очень тревожащее нас. Рождаемость там сильно упала, нет достаточной рабочей силы, поэтому приезжают работники из других стран. И теперь эти европейцы этих новоприбывших не любят. Сейчас помимо явления антисемитизма существует такое очень распространенное явление, как ксенофобия. Хотя это ненависть к людям, которые необходимы этим странам. И я надеюсь, что эта болезнь когда-нибудь излечится и исчезнет.
- Есть какой-то универсальный рецепт построения государственности или у каждого народа он уникален?
- Я считаю, что закончился тот период истории, когда народы жили за счет сельского хозяйства, обработки земли и так далее. Сейчас начался период, когда народы существуют за счет науки, а не за счет сельского хозяйства. И это в общем-то логично. Когда мы жили землей, мы должны были ею делиться. Нужно было сохранять наше национальное самосознание, наши границы нужно было защищать. И из-за этого возникали войны. Кто-то хотел защитить свои границы, кто-то хотел их расширить. Множество войн возникало именно из-за этого.
Сейчас мир изменился. Сейчас войны и армия не имеют такого значения, потому что науку нельзя завоевать. Науку нельзя покорить, ее нельзя захватить. В науке нет границ. В науке нет национальности. Сейчас мы вступаем в новую эру. А администрации различных государств все еще остаются старыми по своей сути. И мы сейчас должны искать способ приспособления к новой ситуации.
Я полагаю, что в конечном счете у мира возникнет новое руководство. Потому что национальные правительства стали более слабыми, чем раньше, глобализация отняла у них контроль над экономикой.
Сейчас практически возникло две формы власти - это национальная государственная форма власти и глобальная экономическая форма власти. Я надеюсь, что скоро возникнет такая ситуация, что национальные правительства будут заниматься внутренними делами своих стран. Международные корпорации будут заниматься экономикой, а человек будет заниматься самим собой, будет открывать свои способности. Тогда в мире настанет новая эра не только с точки зрения экономики и политики, но и с точки зрения ментальности, и мы сможем жить в новом мире.
- С самого основания в 1948 году Израиль живет в окружении постоянных угроз. Этот синдром осажденной крепости оказал влияние на израильтян?
- Без сомнения, этот синдром имеет значение, и мы хотели бы от него избавиться. Израилю уже 66 лет, в течение которых он семь раз подвергался нападению, и на первых этапах нашего существования у нас почти не было вооружения, почти не было оружия.
Хочу кое-что сказать об Израиле и о евреях. Израиль - это очень бедное государство. Вы знаете, есть такое выражение, очень многие в России говорят, что Израиль - это такая статистическая ошибка российской географии. Очень многие из России приехали сюда.
У нас крохотная территория. Половина этой территории - пустыня. Воды нет. Сама земля очень тяжелая. Есть два озера. Одно - это Мертвое море. Другое - умирающее. А я знаю, что в России есть тысячи пресноводных озер, огромное количество рек. Для нас это просто сказка. Волги у нас нет, к сожалению. Есть знаменитейшая река Иордан, но в ней больше истории, чем воды. Это не река, это ручей. У нас нет никаких природных ресурсов. И очень многие евреи жаловались, почему Моисей, когда увел нас из Египта, привел нас не в Саудовскую Аравию, а сюда. В Саудовской Аравии есть нефть, и была бы прекрасная жизнь. Однако я не зол на Моисея. Я очень рад, что он не отвел нас в Саудовскую Аравию, иначе мы были бы ленивыми, у нас было бы все, нам не нужно было бы ничего делать.
Итак, в этой стране нет никаких природных ресурсов, зато есть много врагов. Вначале здесь было 600 тысяч евреев против миллионов арабов. У них было семь армий. Однако потом мы открыли нечто, что для меня является самым важным, и это ресурсы, которые есть в человеке. Я считаю, что это гораздо важнее, чем природные ресурсы и каждый человек гораздо более талантливый, чем он сам полагает. Израиль - это пример того, что люди обогащают землю, а не земля обогащает людей.
- Израиль готов делиться своим опытом с соседями?
- Мы к этой земле добавили науку и технологии, и у нас сейчас прекрасное сельское хозяйство, очень хорошо развитое. Мы экспортируем очень много сельскохозяйственной продукции, и многие считают, что это чудо.
Израиль это, так сказать, политический остров в море арабских государств. Очень многие арабские государства были против существования государства Израиль. И как только оно было создано, начали воевать против нас. Чего мы хотим? Мы хотим защищать свой народ, но мы также хотим успокоить это море арабских государств вокруг нас. Мы не хотим, чтобы это море было бурным, штормовым. Нам это не нужно.
Мы хотим помочь нашим соседям, но мы не хотим давать им деньги, чтобы они просто тратили их, ничего не делая. Мы хотим поделиться с ними своими технологиями, своими знаниями. Мы знаем, как из одной капли воды сделать пять капель воды. Мы знаем, как возделывать пустынную землю, чтобы на ней росли сельскохозяйственные продукты. Мы можем предложить свои технологии в те страны, которые занимают большое количество территории, у которых есть огромное количество воды. Например, сейчас есть спор между Египтом и Эфиопией из-за воды в Ниле. Эфиопия хочет построить плотину. Однако египтяне возражают, потому что у них будет меньше воды. И мы предлагаем помощь. Мы говорим: мы можем увеличить количество воды, из одного Нила мы можем сделать три, это возможно. Поэтому я предлагаю: давайте действовать вместе. Мы уже говорим об этом с Россией, так как Египет вряд ли захочет принять наше предложение, но с удовольствием, возможно, примет российское. Мы можем сейчас вместе действовать в том направлении, чтобы помочь другим улучшить условия жизни в тех странах, где есть война.
- Как Вы оцениваете конфликт в соседней Сирии?
- Вне зависимости от того, кто я такой, украинец, русский, еврей, казах, я не могу видеть, как убивают детей, и мне неважно, по какой причине. О каких бы народах мы ни говорили, самый дорогой для нас народ - это дети. Но мы сейчас мало что можем сделать. Мы основали больницу и совершенно неформально позволяем сирийцам приехать сюда, в Израиль, и лечим их в наших больницах. Это делает Армия обороны Израиля, через границу привозит сюда раненых сирийцев.
В Сирии был диктаторский режим. Власть перешла от отца к сыну. Но я не думаю, что Башар Асад может сохранить эту власть. Множество людей уже погибли в эту войну, множество людей находятся в больницах. 2,5 миллиона беженцев появились в результате этой войны. Я считаю, что то, что происходит в Сирии, это не в последнюю очередь результат эпохи империализма. В течение многих столетий здесь правила Османская империя. Здесь не было независимых государств. И эта ситуация продолжалась до Первой мировой войны, когда отсюда выкинули турок, и этот регион был захвачен французами и англичанами. И французы, и англичане разделили этот регион так, как им захотелось, разбили его на сферы влияния и основали здесь так называемые государства. Это искусственно созданные государства. Не органически возникшие. И в одном и том же государстве было сосредоточено несколько разных конфессий, несколько разных племен, несколько разных общин - сунниты, шииты, алавиты, и из-за этого возникли внутренние конфликты.
У нас нет каких-либо претензий к Сирии, но сейчас в Сирии действительно такая ситуация, что народ там начинает голодать, засуха, нет достаточных ресурсов, и это ужасно. И я считаю, что нужно принять все усилия, чтобы прежде всего прекратить войну.
И, кроме того, во всем мире, где бы мы ни были, в Казахстане, в России, в Америке, мы все должны понимать, что до сих пор понятие демократии сводилось к тому, что у каждого человека есть равные права в сравнении с другими людьми. На мой взгляд, в современной демократии есть какой-то дополнительный компонент, эта концепция говорит, что у каждого человека есть равное право быть другим, равное право отличаться от других. Это не грех, если родился с черной кожей, разве это грех? Если мое лицо отличается от вашего, разве это грех? Нет. Поэтому наши отличия друг от друга, они вполне легитимны. Опять же наука, она не признает внешних различий между людьми.
На Ближнем Востоке есть 350 миллионов арабов, большая часть из них молодые люди. У 100 миллионов из них есть смартфоны, они пользуются новейшими технологиями. Если ты бедный и слепой, то тебя это не беспокоит. Если ты бедный человек и у тебя открылись глаза, то ты понимаешь, как сильно твоя жизнь отличается от жизни богатых. И мне кажется, что сейчас молодежь увидела, насколько отличается их уровень жизни от того, что происходит в других государствах. Я надеюсь, что сейчас молодежь возьмет свою судьбу в свои руки и изменит эту ситуацию.
“РИА Новости”