После переговоров в Женеве и достижения договоренности о постановке сирийского химического оружия под международный контроль ситуация в регионе несколько изменилась. Но насколько и как дальше она будет развиваться, мнения экспертов разнятся. О том, что ждет Сирию и как будет дальше идти там война, рассказывает заместитель директора российского Института военного и политического анализа Александр Храмчихин, интервью с которым специально для читателей “Нового поколения” взял наш постоянный автор в Москве Сергей Сенинский

- Создается такое впечатление, что после Женевы пыл сторонников войны несколько поумерился. Неужели удалось российскому МИДу переломить ситуацию?
- Об этом говорить, думаю, еще рановато. Угроза американского удара все еще реальна, о чем постоянно заявляют в Вашингтоне. И потом, план, выработанный в Женеве, очень сложен для выполнения и потребует таких огромных усилий, что даже боевики в Сирии способны внести в него свои “коррективы”, а точнее - просто помешать его выполнению. И они будут мешать всеми силами. Потому что им дано на это задание тех, кто все это затеял, кто проплачивает свержение Асада и установление в Сирии исламистского режима. Но пауза, безусловно, очень ценна, и сейчас все, кто стремится не допустить большой войны на Ближнем Востоке, должны приложить все силы, чтобы этой паузой воспользоваться. Как это удастся, сейчас никто сказать не может. Ситуация, повторюсь, очень сложная и непредсказуемая.
- Нас часто спрашивают: что из себя представляет сирийский химический арсенал? Как он появился и почему требуется столько усилий и времени, чтобы его уничтожить?
- Программа создания сирийских боевых отравляющих веществ была осуществлена в 70-е годы прошлого века и реализовывалась западными фирмами. Сырье было, правда, местное. Но в Сирии тогда уже были нефтехимические заводы, вот на их базе все и делалось. Это заводы в окрестностях Дамаска, в Хомсе, в Хаме и в Халебе. Главным образом сирийцам тогда помогали французские и немецкие компании. Создавались так называемые двойные технологии, когда одни и те же технологические линии способны выпускать как мирную, так и военную продукцию. Поэтому когда, например, министр иностранных дел Польши Сикорский обвиняет в создании арсенала химоружия Россию как правопреемницу СССР, это является абсолютной ложью. Именно западная сторона ответственна за создание этого арсенала. СССР лишь ответил на просьбу Сирии в свое время обучить персонал, который мог бы уже с созданным оружием обращаться. И то, помощь эта была очень и очень скромная.
- Но зачем было Сирии иметь такое оружие вообще?
- В то время сирийское руководство рассматривало это оружие как средство, обеспечивающее паритет с Израилем. Еще до недавнего времени Сирия производила ежегодно несколько сот тонн отравляющих веществ. Имеются там и очень даже значительные запасы химического оружия на складах. Это главным образом газовые заряды с зарином. Носителями сирийского химического оружия являются специальные боеголовки для ракет “Скад” и авиабомбы. По разным оценкам, имеется до 1000 авиабомб и около 100 боеголовок для ракет. Но сказать с большей степенью вероятности, каковы в Сирии запасы химоружия, никто сегодня не сможет. Это может проясниться только после инспекций специалистов.
- Тут возникают сразу несколько вопросов. Первый и естественный: как такое вообще стало возможным? И второй: возможно ли в сроки, намеченные в Женеве, весь этот арсенал передать под международный контроль?
- Просто Дамаск в свое время не присоединился к международным договорам о запрете химического оружия. А вот задача обследовать этот арсенал представляется очень даже сложной. Даже все места складирования оружия выяснить сейчас, в условиях активных боевых действий на территории практически всей страны, очень проблематично. Необходимо участие в процессе всех сторон, в том числе и оппонентов действующей власти. Но они уже заявили о том, что не признают достигнутых в Женеве соглашений и, естественно, помогать инспекциям не собираются. Скорее, наоборот, будут всячески провоцировать дальнейшую эскалацию конфликта, в том числе и с использованием того же химического оружия. А процесс установления мест базирования химоружия очень трудоемкий и дорогостоящий. Поэтому у очень многих специалистов по данному вопросу все эти планы вызывают скептические оценки.
- Если же боевики в Сирии не дадут нормально работать инспекторам, то и выполнение всех соглашений может быть поставлено под сомнение?
- Выполнение этой задачи невозможно без взаимодействия всех сторон. А именно без давления самих США на своих союзников, например, на Турцию и Саудовскую Аравию, которые в основном поддерживают и вооружают боевиков. Без этого давления выполнение соглашений невозможно. Даже инспекции невозможны. Как можно обезопасить инспекторов, когда вокруг идет война? Поэтому первоначальная, я бы сказал, эйфория по поводу достигнутых в Женеве договоренностей постепенно спадает и приходит осознание того, что договоренности-то выполнить не представляется возможным.
- Вы считаете, что Вашингтон не сможет надавить на Турцию и Саудовскую Аравию?
- Сказать сложно. Дело в том, что и в самом Вашингтоне есть силы, которые заинтересованы напрямую в эскалации войны, и Обаме непросто будет с ними совладать. А уж что касается упомянутых здесь спонсоров этой войны, то они уже давно сделали свои ставки, проплатили их и теперь останавливаться не собираются. Как в такой ситуации реализовывать соглашения, не представляет пока никто. Тем более, что так называемая вооруженная оппозиция в Сирии - это далеко не однородная масса, а огромное количество вооруженных группировок, просто банд, которые даже неизвестно кому подчиняются или просто на кого-то ориентируются. Есть и группы, которые будут воевать всегда, и никто их не остановит, никакие инспекции ООН или еще кто бы то ни был.
- Получается, что ситуация безвыходная? И даже такой прорыв, какой удалось осуществить в Женеве, не поможет?
- Я этого не сказал. Если Россия и США договорились, значит, они будут действовать. И это также значит, что даже в Вашингтоне есть те, кто войны не хочет, иначе договоренности были бы невозможны. А если так, то эти силы должны проявить решимость и политическую волю для реализации договоренностей. Насколько их воля окажется сильнее воли сторонников войны, покажет очень даже близкое будущее. Борьба продолжается, но сейчас она идет уже в жестком цейтноте, потому что сроки присоединения Сирии к договору о запрете химоружия тоже жесткие. Там дается, например, месяц на оглашение списка всего химоружия и мест его базирования. Даже подготовить эти документы очень сложно, тем более, когда идет война. А те, кто только и ищет повод обвинить Дамаск в обмане международного сообщества, не преминут воспользоваться малейшей оплошностью сирийских военных. И вновь заработает пропагандистская машина: “Дамаск обманывает ООН и укрывает свой арсенал отравляющих веществ”. И всеми силами они будут срывать выполнение соглашений.
- Если подытожить нашу беседу, то получается, что миру дан только один шанс из ста, чтобы не началась новая большая война, а остальные 99 шансов - это все-таки шансы войны?
- Теоретически план уничтожения этого оружия осуществим. Давайте все-таки верить именно в это. Далее: у Дамаска просто нет другого выхода, поэтому правящий режим будет действовать решительно. А это означает, что все будет происходить стремительно. У Барака Обамы тоже нет сейчас выхода, как обеспечить выполнение соглашений, иначе он и вовсе потеряет свое лицо и ему придется очень туго в противостоянии с республиканцами в Конгрессе США. Далее: соглашения поддержало большинство стран Запада, а Германия, например, и вовсе выразила готовность помочь в ликвидации химоружия. Во всем этом кровно заинтересован и Израиль. Кроме того, в последнее время наметился явный перелом в самой гражданской войне в Сирии, и Дамаск там одерживает одну победу за другой. Так что давайте не будем терять оптимизма и будем надеяться на этот, как вы сказали, один шанс. Это не так уж и мало.