США как конкурент России в Азии
Тема экономико-политической конкуренции России и США на постсоветском пространстве актуальна все последние двадцать с лишним лет. А после того, как в декабре 2012 года госсекретарь США Хиллари Клинтон в своем выступлении в Дублине назвала усилия России по развитию интеграции в Евразии “попыткой ресоветизации региона”, пообещав выработать “эффективные шаги по замедлению или предотвращению этого процесса”, она получила новое звучание.
Нет сомнений, интеграционные инициативы Москвы и раньше вызывали недовольство Запада, однако впервые об этом было заявлено так определенно, что, впрочем, изначально прогнозировалось многими российскими экспертами, обсуждавшими идею новой экономической кооперации еще в 90-е годы. К числу регионов, где столкновение экономических интересов России и США может иметь тенденцию к обострению, относится Центральная Азия. Здесь сразу два государства изучают потенциальную возможность присоединения к Таможенному союзу (Киргизия и Таджикистан)

Америка в Азии
Анализ американской политики показывает: будучи глобальным экономическим игроком, Вашингтон преследует в ЦА две общие цели - ослабление стратегических соперников в лице Москвы и Пекина и получение доступа к каспийским углеводородам.
В 1990-е годы XX века, действуя как через мировые финансовые институты, так и на двусторонней основе, Соединенные Штаты навязали некоторым местным правительствам подчас механическое заимствование либеральных рыночных моделей. В ряде случаев (в частности, в ходе приватизации в Киргизии) это ускорило процесс разрушения реальной экономики и утрату экономического влияния Москвы, последовавшую за распадом народнохозяйственного комплекса СССР.
Тогда льготные кредиты Запада заменили практику дотаций союзного центра, открыв возможность, с доминирующей ролью США, определять направления монетарной и фискальной политики в странах региона. Растущая кредитная зависимость наиболее слабых в экономическом отношении государств ЦА стала использоваться в качестве рычага давления на них по политическим и военным вопросам.
Параллельно с разрушением кооперационных связей с Россией Белый дом приступил к освоению энергоресурсов ЦА. А ведь там доказанные запасы нефти, по текущим оценкам BP, составляют около 2,5-3 процентов общемировых, а газа - 12-13 процентов. Как и в соседних регионах, американские корпорации (“Шеврон”, “ЭксонМобил”, “КонокоФилипс”) прежде всего интересовал доступ к нефтяным месторождениям. Их инвестиции в нефтяной сектор Казахстана (29 миллиардов долларов. в течение 1993-2009 годов) значительно превышают вложения США во все другие страны и отрасли ЦА вместе взятые (на следующий по списку Узбекистан к 2009 году пришлось только 500 миллионов долларов).
Хотя углеводородные запасы Центральной Азии существенно меньше, чем Персидского залива, ресурсное истощение планеты, по прогнозам, будет подталкивать Америку наращивать активность в регионе. Декларируемые планы американских ТНК предусматривают еще более внушительные капиталовложения в расширение добычи на казахстанских месторождениях (с учетом средств инвесторов из других стран верхний потолок затрат для “Тенгиза” обсуждается на уровне 20 миллиардов, а для “Кашагана” - рекордных 187 миллиардов долларов).

И на Каспии
Американская экспансия в каспийский сырьевой сектор предполагает преодоление ряда текущих ограничителей.
Так, ситуацию вокруг добычи сырья для Вашингтона осложняет позиция политического руководства Казахстана, на который приходится 96 процентов доказанных запасов центральноазиатской нефти, и Туркмении, аккумулирующей основную часть газа. Авторитарный Ашхабад не допускает западные кампании к перспективным месторождениям на суше. Астана же взяла курс на повышение собственной доли в нефтяных проектах, ранее на льготных условиях, переданных западным концессионерам, а также все шире открывает рынок Китаю.
Серьезной проблемой остается географическая замкнутость ЦА, когда для транспортировки сырья на западные рынки приходится использовать трубопроводную систему России. Решение проблемы Вашингтон видит в прокладке трубопроводов по дну Каспия на Кавказ в обход российской территории. Однако этому мешает противодействие Москвы, Пекина и Тегерана, апеллирующих к неурегулированному статусу Каспийского моря, а также конкуренция кавказских и центральноазиатских поставщиков углеводородов между собой.
По мнению американских экспертов, преодоление вышеназванных геополитических и географических препятствий потребует для США длительного времени и привлечения серьезных административных, дипломатических и экономических ресурсов.

Пойти по Новому
Шелковому пути?
Дополнительные мотивы в экономическую политику США привнесла администрация Барака Обамы, летом 2011 года обнародовавшая концепцию Нового Шелкового пути. Концепция предполагает создание инфраструктуры, связывающей Центральную и Южную Азию через Афганистан и либерализацию торговли между ними. Вероятно, это должно ослабить экономическую ориентацию ЦА на Россию и КНР, сделать правительство Хамида Карзая в Кабуле экономически более устойчивым, снизить его потребность во внешних дотациях.
Хотя в рамках Нового Шелкового пути Соединенные Штаты добились успехов в продвижении ряда локальных проектов (строительство нескольких автодорог, мостов, электрических линий и железнодорожной ветки на Мазари - Шариф между ИРА и сопредельными республиками), перспективы масштабных проектов, таких как газопровод TAPI и ЛЭП CASA-1000, пока выглядят туманными. Их “воплощение в металле” тормозят небезопасный маршрут через Афганистан, дороговизна (TAPI, например, оценивается в 8-12 миллиардов долларов), неопределенность вокруг сырьевой базы, напряженные отношения потенциальных покупателей и транзитеров сырья, а также альтернативные предложения Ирана и КНР.
Тем не менее Белый дом, вероятно, продолжит лоббирование указанных проектов, поскольку их реализация сулит снижение российского и китайского влияния в Центральной Азии, дальнейшую изоляцию Ирана и открытие доступа к газовым ресурсам Каспийского региона.
Новый Шелковый путь выступает пока эфемерным, но все-таки потенциальным конкурентом Евразийского союза. Последний в Вашингтоне однозначно оценивают как механизм укрепления позиций Кремля на постсоветском пространстве. А значит, он будет подвергаться возрастающей дискредитации со стороны Запада. Не исключено, что в качестве противовеса американцы постараются форсировать процесс вступления стран региона в ВТО на условиях, осложняющих их последующее присоединение к правовой базе ТС и ЕЭП. Первым по этому сценарию в начале 2013 года в ВТО вошел Таджикистан.
Выстраивая свою экономическую стратегию вокруг нефти и южной инфраструктуры, в другие сферы американцы предпочитают не инвестировать. Вместо этого они выделяют странам ЦА так называемую “помощь”, которая идет в основном на поддержку лояльных общественно-политических сил. Ее объемы только по линии Госдепартамента и USAID (без учета сопоставимых средств частных американских фондов, Пентагона и других ведомств США) с 1992 по 2012 год превысили 5,84 миллиарда долларов. Особенно значительно они выросли после вторжения американцев в Афганистан в 2001 году, когда достигли четверти от затрат США на все страны СНГ. Самый высокий уровень “помощи” на душу населения в ЦА приходится на Киргизию - как результат, именно здесь в 2005 году произошла “цветная революция”.
Финансирование лишь частично направляется напрямую центральноазиатским правительствам. Его значительная часть распределяется по нисходящей через трехуровневую сеть НПО. Высшее звено в системе образуют государственные и окологосударственные американские агентства и фонды (USAID, NED), выделяющие гранты на нижестоящий уровень, представленный крупными западными неправительственными организациями (NDI, IRI, Freedom House и др.). Те, в свою очередь, спонсируют многочисленные центральноазиатские НПО, в массе состоящие каждая лишь из нескольких человек. Насыщенность ими республик региона варьируется от нынешних 99 в Туркмении до 6 тысяч в Киргизии накануне “тюльпановой революции”. Это хорошо отражает возможности США по манипулированию внутриполитическими процессами в том или ином государстве.
На фоне широкомасштабной коррупции в некоммерческом секторе и проблем в американской экономике поддерживать финансирование этой системы в прежнем объеме становится несколько сложнее. Поэтому Госдепартамент, по мнению многих экспертов, предпринимает меры к повышению эффективности расходов, в том числе путем более интенсивного применения для усиления своего влияния возможностей интернета.
Дмитрий Попов, руководитель Уральского центра РИСИ (Екатеринбург), для “РИА Новости”