Константин Маскаев
На текущей неделе появились новости в деле о расстреле на пограничном посту “Арканкерген”. Подследственный Владислав Челах отказывается от услуг одного из своих адвокатов. Частичную огласку получили результаты экспертизы немецких специалистов по неопознанным останкам. Наконец другой адвокат пограничника, Серик Сарсенов, сделал вывод, что на посту обнаружили останки не 15, а 16 человек

Происходит все это, можно сказать, на финишной прямой. Наступил ноябрь. Помнится, чуть ранее называли сроки, когда начнется собственно суд - в 20-х числах ноября. И вот вчера же, 31 октября 2012 года, как следует из сообщения Главной военной прокуратуры, дело направили в суд для рассмотрения по существу. Судебное заседание будет открытым, обещают в прокуратуре. С участием присяжных заседателей.
Не знаю, как там у следственных органов, но в обществе по отношению к этому делу остаются вопросы и зреют сомнения. Глубина же трагедии и общественный резонанс взывают к главному: установлению истины. И большие надежды возлагаются хотя бы на стадию судебного разбирательства. А отсюда вопросы и размышления по поводу предстоящего процесса.
Сегодня для многих решенным и очевидным является вопрос по месту рассмотрения: Талдыкорган. С точки зрения соблюдения юридических формальностей, ведомственной подчиненности и принципов территориального деления все логично. Но ведь это дело совершенно нерядовое. Почему не принято решение проводить суд в Астане или Алматы? Рассмотрение дела в суде, которое, следует ожидать, не ограничится несколькими днями, создаст определенные препятствия для постоянного мониторинга процесса со стороны СМИ и общества. Да и суд где-то в провинциальном городе, пусть и областном центре, снижает не только степень внимания, но и роняет статус происходящего в восприятии граждан. Если же Челах приготовил “бомбу”, которая разрушит версию следствия, то вдали от столиц с этим можно будет гораздо проще справиться.
Что касается открытого рассмотрения дела в суде - да, говорят скептики, процесс формально объявили открытым, но на нем запретят вести аудиозапись, фото- и видеосъемку. Часть же процесса закроют, сославшись на работу с госсекретами.
Другое опасение вызвано сомнением в компетенции суда присяжных. Насколько объективно может рассмотреть это непростое дело коллективный арбитр, группа случайно (в соответствии с законом) выбранных граждан? И не сыграет ли привнесение в дело житейского здравого смысла и народного правосознания той роковой роли, которая уведет нас от истинной картины происшедшего? Действительно, в жюри должны попасть самые разные представители общества, не имеющие юридического навыка. В этом смысле 12 присяжных будут представлять то самое общество, которое сегодня разделилось на тех, кто отвергает официальную версию, и тех, кто допускает техническую возможность для обвиняемого совершить инкриминируемые ему действия.
Вот только возникает вопрос о беспристрастном участии в процессе каждого из заседателей. Не секрет, как в наших реалиях используется административный ресурс, который обеспечивает рекордные проценты явки на выборы и воздействует на волеизъявление граждан. Поэтому нельзя исключать возможности “индивидуальной работы” с каждым из заседателей вне процесса. Хотя и без всякой “работы” многие наши сограждане заранее готовы публично согласиться с официальной точкой зрения... Впрочем, в наших же реалиях оказать воздействие на единственного арбитра в лице государственного судьи еще проще. Поэтому только возможность наблюдать за ходом процесса со стороны профи может дать определенные если не гарантии, то надежды на объективное и беспристрастное рассмотрение дела.

В “деле Челаха” новые загадки. Прорваться к истине трудно - как сквозь тюремную “колючку”

С другой стороны, на роль государственного судьи, который также будет принимать участие в процессе, должен быть назначен непререкаемый признанный авторитет в своей области. Въедливый и педантичный. Тот, чья репутация не вызывает сомнения ни в стане судейских, ни в среде его оппонентов, ни в обществе. Можно ли назвать хотя бы две-три фамилии?
Сегодня следствие предъявляет пограничнику обвинение по серьезным статьям, среди которых: “Убийство двух и более лиц”, “Похищение личных вещей”, “Хищение оружия”, “Уничтожение военного имущества”, “Дезертирство” и другие. По этому списку Челаху грозит суровое наказание вплоть до пожизненного заключения. В том случае, если суд признает его виновным.
По словам стороны защиты, на суде присяжных настояли сам Владислав Челах и его родные. Адвокат Сарсенов надеется, что это сделает процесс более прозрачным и справедливым.

На этой неделе адвокат Серик Сарсенов выступил с неожиданным утверждением, что на месте происшествия обнаружили 16 тел. С первых дней трагедии речь всегда шла о телах 15 погибших - 14 пограничников и одного гражданского лица. И вот адвокат, чьи слова приводит агентство NUR.kz, говорит: “По моим подсчетам, согласно протоколу осмотра места происшествия, там есть еще одно - 16-е тело человека. Мы будем обращать внимание следствия на этот факт, чтобы они выяснили, кому принадлежит это тело, чтобы в деле были эти материалы об этих останках”.
Ранее было известно, что неопознанными оставались тела троих погибших, обнаруженные на месте сгоревшего здания поста. Следствие обратилось за помощью к экспертам из Германии. Довольно долго о результатах этой экспертизы не было никакой внятной информации. Казахстанские правоохранители лишь переносили сроки, ссылаясь на сложности идентификации останков. И вот на этой неделе наконец появилась информация, которая, как утверждают, является переводом текста с выводами немецких специалистов. У экспертов остается неуверенность в отношении одного тела. Они не смогли его соотнести ни с одним из генетических материалов, полученных для сравнения “ввиду обугливания до стадии серого каления”. “Анализ ДНК сильно обугленных останков трупа 14 выявил последовательные полиморфизмы, которые не обнаружили ни у одной из обследованных матерей”. Можно понять это так, что огонь изменил материал до невозможности его идентификации. Но одно авторитетное издание, которому вторят другие СМИ, предлагает версию, что эти останки принадлежат кому-то еще, кто не входит в известный список погибших.
Из неофициально поданного документа также становится известно, что эксперты сделали предположение о длительности термического воздействия, которое могло составлять от полутора до двух суток.
Официальные сведения о выводах немецких экспертов пока не обнародовали.