Ольга Шишанова
В Казахстане возобновились дебаты по поводу возвращения весенней охоты на пернатую дичь, которую отменили в 2016 году

Напомним, что запрет на весеннюю охоту установил Комитет лесного хозяйства и животного мира в конце 2016 года. Соответственно, первый раз ее не было весной 2017 года. Ранее согласно законодательству в республике весенняя охота проводилась в течение 15 дней, причем в каждом регионе она была в разные даты - с 16 февраля по 14 июня. Можно было охотиться на селезней, самцов тетерева и медведя. Однако после зимы 2016 года это небольшое, по сути, “окно” оказалось закрыто. А вот шума по этому поводу очень много, не утихает он и до сих пор.
Любопытно, что можно разделить на несколько категорий тех, кому это не понравилось. Во-первых, это небольшая часть добросовестных охотников, которые были возмущены тем, почему из-за повального увлечения других массовым отстрелом им приходится страдать от запрета. Во-вторых, в числе недовольных оказались охотничьи хозяйства, которые, по их словам, потеряли доход. Но опять же таковых оказалось меньшинство, потому что на охоте на утку по-настоящему зарабатывали лишь охотничьи хозяйства, которые расположены на западе республики. В основном это казахстанская часть дельты реки Волги при впадении ее в Каспийское море, в то время как казахстанская часть дельты реки Урал сейчас закрыта - там находится государственный природный резерват “Акжайык”.

- Туда на весеннюю охоту - пострелять уток - приезжали немцы, испанцы, французы, так как в Европе на эту охоту наложен запрет, причем уже на протяжении достаточно долгого времени, - подтвердил “НП” заместитель директора по науке Центра прикладной биологии АСБК (Казахстанская ассоциация сохранения биоразнообразия) Сергей Скляренко.
Вполне естественно предположить, что вряд ли кто-то из европейцев тратил бы серьезные деньги ради того, чтобы отстрелить всего лишь несколько уток. А значит, птиц отстреливали много, и процесс этой охоты вовсе не напоминал ту, что описывалась когда-то в классической литературе.
- Европейские охотники в принципе отстреливают на охоте очень много, для этого они ездят не только в Казахстан, но и в Африку, а также “отрываются” у себя во время охоты осенью, - говорит Скляренко.
Однако какова была цена вопроса для каждого из охотничьих хозяйств во время таких охот, до сих пор неизвестно, хотя, однозначно, деньги крутились там немалые, иначе не было бы столько возмущения со стороны охотхозяйств. Все они в основном субъекты малого или среднего бизнеса, но многие не являются юридическим лицом, а значит, и перед налоговой они отчитываются в особом порядке. Да и аренду земель никто из них не оплачивает, потому что заключается договор между государством и охотпользователем, согласно которому второй должен платить только за использование животного мира на том участке, который он получает по этому договору.
И вот тут получается несостыковка - с одной стороны, такие охотхозяйства говорят, что их лишают “заработка”, с другой - никто не знает, насколько много они зарабатывают, потому как, например, за предыдущие несколько лет только один раз прозвучала цифра доходности, полученной за весеннюю охоту, - 126 тысяч тенге (!). Ее предоставили в налоговую охотхозяйства со всей Алматинской области (!!!). Больше, по словам Сергея Скляренко, никто и никогда из охотхозяйств не озвучивал цифр своей доходности.
Еще одна проблема - воспроизводство животного мира, которым обязаны заниматься охотхозяйства согласно подписанному договору - проводить биотехнические мероприятия, иметь определенное количество егерей. По сути, обеспечивая еще и охрану для представителей фауны на своей территории, так как государство охраняет животных и птиц лишь в ООПТ (особо охраняемые природные территории - заповедники, резерваты). Есть еще “Охотзоопром”, который занимается охраной сайги и редких копытных, есть областные территориальные инспекции, у которых малый штат, но хорошие результаты борьбы с браконьерством. И в задачу которых входит охрана животного мира на тех территориях, которые не подпадают ни под охотничьи хозяйства, ни под ООПТ, а числятся в так называемом резервном фонде охотничьих угодий. Так вот, они, к слову, составляют за год протоколов задержания намного больше, чем все охотничьи хозяйства на территории республики, штат которых превышает количество инспекторов в 15 раз - это почти три тысячи человек.
Но дело даже не в этом - не в количестве егерей, а в истинной цифре зарабатываемых финансов, получаемых во время весенней охоты охотхозяйствами.
Согласитесь, что те пять процентов разрешительных отстрелов, из-за которых разгорелся сыр-бор, на самом деле не стоят сломаных копий, потому как они не утеряны вовсе, а просто перешли на осеннюю охоту. Квота не отнята, а просто направлена на перераспределение доходов. Но вот какова истинная цифра - никто сказать не может. Да и вряд ли захочет. Отсюда все “недопонимания”.
Если говорить о плюсах, которые произошли за три года запрета на весеннюю охоту, то это не только увеличение численности тех же водоплавающих птиц, и как следствие улучшение их генофонда, но и возврат фактора спокойствия. Именно его биологи называют едва ли не самым важным в отношении того, чтобы весной птица спокойно могла размножаться, а не покидала места постоянных гнездований. И, что самое интересное, по словам Сергея Скляренко, за эти несколько лет отмены весенней охоты уменьшилось количество браконьеров.
Тем не менее споры не утихают, и АСБК даже решили провести опрос среди пользователей социальных сетей - насколько необходим возврат весенней охоты. Пока число согласившихся с этим утверждением преобладает над количеством тех, кто против...

Нур-Султан