Мадина Меирманова
Мажилис в первом чтении рассмотрел поправки в законодательство о средствах массовой информации. Журналисты, не согласные с рядом предлагаемых Мининформации норм, хотели было устроить акцию “молчаливого протеста”, надев медицинские маски: мол, свободу слова прикрывают. Но флешмоб не удался: несмотря на то, что организаторы раздали всем маски, надеть их решились лишь пара-тройка журналистов. Как, собственно, не получилось и ожидаемого бурного обсуждения поправок в депутатской среде - дискуссии на пленарном заседании мажилиса прошли в конструктивной обстановке. И депутаты, и чиновники обещали “еще поработать” в рабочих группах ко второму чтению

Поправки в законодательство о СМИ разрабатывались давно и почти с самого начала вызвали бурные споры у правозащитников. Впрочем, из двухсот с лишним новых норм спорными оказались лишь несколько, по которым общественные организации так и не смогли прийти к консенсусу с Мининформации.
Ну а ряд других поправок были, как считает министр информации и коммуникаций Даурен Абаев, недопоняты самими журналистами.
Стоит отметить, что в нынешних изменениях в Закон “О СМИ” собрали, по сути, многие нормы, которые уже отражены в других законах. Например, об ответственности за распространение информации, касающейся личной, семейной, врачебной и тому подобных тайн. Все было бы ничего, потому как подобная норма уже есть в гражданском законодательстве, если бы не одно “но”. К ним добавлена формулировка “и иная охраняемая законом тайна”. “Речь в основном идет о коммерческой тайне, хотя тут довольно сложно провести грань между публичным и тайным. При этом в действующем законодательстве не по всем видам тайн есть четкие определения”, - сказал мажилисмен Павел Казанцев. И спросил, как станут интерпретировать такую “иную тайну” в судебной практике.
По словам вице-министра юстиции Зауреш Баймолдиной, речь может идти о служебной тайне. Мол, поэтому и говорится “тайна, охраняемая законом”. “То есть, когда закон четко называет, что определенная информация относится к тайной”, - пояснила она.

Баймолдина попыталась было начать обсуждение этой поправки. Что депутаты (и журналистское сообщество) предлагают сделать исключение для таких тайн, если информация уже указывалась в официальных сообщениях либо публиковалась в открытых источниках (к которым нет ограничения в доступе). “Мне кажется, эта поправка заслуживает внимания, но требует редакционного уточнения”, - сказала Баймолдина. Но ее прервала вице-спикер мажилиса Гульмира Исимбаева, которая заявила, что вице-министру задали вопрос о тайне и сейчас не обсуждаются сами поправки. А потому отдуваться за тайну и нетайну пришлось уже самому министру.
Например, он попытался успокоить журналистов, возмущенных тем, что им придется спрашивать разрешения у граждан на публикацию их изображения. Министр напомнил, что и сейчас у журналиста есть такая обязанность. Но теперь Мининформации хочет ввести исключения: не будет необходимости спрашивать разрешения в случае, если фото или видео сделаны во время массовых мероприятий, публичных выступлений и т.п. Но “предлагается внести ограничение на публикацию в СМИ изображений и любой информации, позволяющей идентифицировать ребенка, пострадавшего в результате противоправных действий”.
Большое внимание уделили и конкретному содержанию. А точнее, тому, что, собственно, смотрят казахстанцы. В министерстве подсчитали, что в нашей стране 600 тысяч семей пользуются спутниковым телевидением только с зарубежными каналами.
“В “серых тарелках” в так называемую карту памяти не зашиты казахстанские телеканалы. Получается, около 1,5 миллиона человек находятся вне информационного поля Казахстана, а точнее, не смотрят казахстанские телеканалы и не знают, что происходит в республике, по большому счету”, - заявил министр. Добавив, что вернуть их к казахстанским новостям нет никакой возможности: власти могут контролировать лишь распространителей “карт памяти” “тарелок”.
Но зато Мининформ предлагает “для публичного просмотра в государственных органах и организациях обеспечить показ исключительно отечественных телеканалов”.
Еще один спорный вопрос, который долго обсуждался журналистами, - сроки ответа госорганов на запросы СМИ. Сейчас госорган обязан предоставить ответ на запрос в течение трех суток либо, если подготовка ответа требует дополнительного времени, сообщив об этом в СМИ в течение тех же трех суток, подготовить расширенный ответ в течение месяца. Мининформ предложил изменить формулировку: информацию должны представить в СМИ в течение 15 суток.
Но депутат Ирина Унжакова считает, что отмена трехсуточного режима “создает предпосылки для того, чтобы заволокитить любой вопрос и любой ответ”. “На мой взгляд, органы госуправления в первую очередь должны быть заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее предоставить эту информацию, потому что это показатель их компетентности. Кроме того, любая информация устаревает очень быстро. Через полмесяца, когда, наконец, журналист получит ее, она будет никому не интересной”. Она напомнила, что во время обсуждения на рабочей группе депутаты предлагали сократить этот срок до 5-7 дней. Абаев попытался было возразить, что мировая практика - 20 дней, но в итоге сообщил, что “мы готовы в рабочих группах обсудить более детально срок сокращения с 15 дней”.
При этом законопроектом предполагается реформирование структуры пресс-служб госорганов. “Предлагается определить в каждом госоргане уполномоченное лицо или подразделение по взаимодействию со СМИ с четко очерченным функционалом, - сообщил министр. - Предусматривается, что эти лица или структуры станут подчиняться напрямую первому руководителю”.
Подискутировав по частностям, депутаты одобрили документ концептуально. Пообещав усиленно поработать над ним во время подготовки ко второму чтению.