Наталья Бойко
Актер театра и кино, популярный телеведущий Александр Олешко прилетел в Алматы первый раз, получив приглашение стать ведущим мероприятия. Для общения он оказался невероятно открытым. Он не только вел мероприятие, но и пел старые и любимые песни. Под его колыбельную дети танцевали, а он признался, что записывает три диска, на которых исполняет старые песни. Один из них - песни из его детства. По роли в сериале “Папины дочки” - олигарх по прозвищу Аллигатор, дети так его и называют

- В Интернете, набирая Ваше имя в поисковике, сразу получаешь ссылку на Ваш дневник. Для чего Вы его создавали, Вы общаетесь с поклонниками?
- Я его создал давно, чтобы отвечать на вопросы нормально, от души и от сердца. Потому что, не в обиду будет сказано представителям вашей профессии, современное подбивание под формат того или иного издания превращает любого публичного человека в урода. И я тоже являюсь жертвой подобных историй. Когда ты говоришь на одном языке, а читаешь потом, мягко говоря, странное свое же интервью и удивляешься, почему это так, а не иначе. Когда звонит моя бедная мамочка и говорит: “Сынок, почему же ты разговариваешь, как идиот?” Приведу пример. Меня спрашивают: “Как должен жить человек?” Отвечаю: “Человек должен жить с удовольствием. Как беременная женщина, когда она захотела огурец, она должна съесть огурец. Ей захотелось вдруг среди ночи килограмм бананов, она должна съесть бананы, и все это с удовольствием”. Понятное же объяснение? Выходит интервью, которое называется “Александр Олешко: “Жить нужно, как беременная женщина!” Понимаете? Как мне к этому спокойно относиться? Поэтому решил, что будет такой дневник, где я стану отвечать на вопросы так, как я это чувствую и понимаю. Другое дело, что меня обвиняют в том, что дневник превратился в некролог. У меня просто нет времени вести его регулярно, потому что я живу в самолетах и поездах. Но что же делать, если я должен таким образом сказать о том, что я помню тех великих людей, которые, начиная с моего детства, оставили во мне невероятные ощущения. Я им благодарен за это, за то, что они сделали в жизни.
- Как Вы относитесь к корпоративам в принципе? Всегда соглашаетесь принять в них участие?
- Если есть свободное время и если это предложение не выходит за рамки художественно-творческих, этических категорий, я на это соглашаюсь. Потому что это часть моей работы. Я не только артист театра и кино. Первое мое образование - эстрадное. Я ведущий. И за это я тоже получаю деньги. Это часть моей жизни. Я этого не стыжусь. Я очень не люблю, когда артисты начинают кокетничать и говорить: “Фу, как это ужасно!” Это же не воровство денег. Я приехал, говорю на чистом правильном языке, причем от души. Не из головы, а от сердца. Спрашиваю: “Будет у меня какой-нибудь сценарий?” Отвечают: “Будет”. Я его прочитал, больше он мне не нужен, потому что я буду говорить о том, что чувствую. Могу в этом ничего не понимать, но я чувствую, что люди, которые это создавали, создавали с любовью. Я не могу лежать на диване, ничего не делая. Поэтому у меня есть работа. Все говорят: “Кризис, кризис”. А у меня первый мой выходной день, следующий после завтрашнего перелета, будет через две недели.
- Какие роли Вам наиболее дороги?
- Дороги те роли, в которых я не похож на самого себя в жизни. Последние десять лет так случилось, что артисты целыми группами шагают из фильма в фильм, из сериала в сериал. С одними и теми же лицами, интонациями. Мне это совершенно не было интересно никогда. Поэтому я от этого отказывался и пытался так выстраивать кинематографическую биографию, чтобы ни одна роль не была похожа на другую. Чтобы все время был другой человек. Мне кажется, это самое прекрасное и самое правильное в жизни артиста, когда вместе с режиссером, автором ты можешь сотворить другого человека. Все. Ты его создал, отдал, и он уже живет там без тебя, на пленке. А есть такие истории, когда плохие фильмы тебя догоняют. Приезжаешь в какой-нибудь город, смотришь - идет фильм с твоим участием, думаешь: “А-а-а, нет, не надо, не показывайте, это ужасно!” А уже все, ты не можешь ничего изменить. И как объяснить, что ты уже другой, по-другому мыслишь, уже многое можешь по-другому. А тогда ты был маленьким или студентом и наигрывал, как собака.
- А дети Вас помнят как аллигатора...
- Что значит помнят? Я жив-здоров. Они не помнят, они меня знают.
- А с какими режиссерами любите работать? С Джаником Файзиевым у Вас тоже сложилось постоянное сотрудничество...
- Джаник Файзиев - уникальнейший человек. Когда я был студентом, он меня приглашал на всевозможные кастинги, пробы, в рекламу. Он настоящий режиссер, и он не из тех людей, которые снимают тебя за то, что ты похож на кого-то. Он понимает, что надо из человека вытащить что-то неожиданное. Вот какой я Яблоков? (фильм “Турецкий гамбит”). Я же совершенно на него не похож. А он настоял на этом, и мы стали придумывать походку, глаза, очки, кудряшки.
Я помню, как впервые хотел ему доказать, что люблю свою профессию, хотел ему понравиться в “Старых песнях о главном-2”. Там был эпизод со мной в песне, где Мазаев, Фоменко и Рыбин поют “На безымянной высоте”. А я там студент, ем тушенку. Снимали ночью в знаменитом павильоне на “Мосфильме”. И я, чтобы доказать, как люблю профессию, съел 11 или 12 банок тушенки. Я тушенку не могу видеть после этого. Представьте себе, что такое съесть одну банку холодной тушенки? А их было 11 или 12. Он все это видел и способен был оценить. И поэтому мне всячески помогал. Говорил: “Есть интересное творческое предложение такое, есть “Остановка по требованию”, есть “Турецкий гамбит”. Он мне часто сейчас предлагает телевизионные проекты, и мы с ним постоянно в контакте.
Недавно он сказал, что любое обсуждение нового фильма начинается с того, что киношники обо мне вспоминают. Но не может, конечно, быть так, чтобы в каждом фильме находилась роль для меня. Это такое дело - штучное. Поэтому я жду. С радостью надеюсь, что у нас... господи, да у нас вся жизнь впереди, а Вы говорите: “Дети меня помнят...” С детьми у меня все в порядке, я заслуженный “Аллигатор всея Руси”.
- В программе “Две звезды” Вы пели с Викторией Дайнеко. Сами выбирали партнеров или Вас поставили перед фактом?
- Мне очень нравится проект за возможность спеть старые и любимые песни. Мы должны были петь сначала с Людмилой Сенчиной, если бы у нее не случился гастрольный тур по Украине, там просто перенесли съемки. А мы уже с ней утвердили репертуар, но она не могла отменить гастроли, и поступило предложение спеть с Викой Дайнеко. А потом мне еще Екатерина Шаврина сказала, что ей тоже предлагали со мной спеть, но ее соседка сказала: “Не пой с ним, он тебя затмит”. И теперь, когда мы с ней встречаемся на концерте, я говорю: “Ну что, Катя?” Она: “Ах, надо было с тобой петь”. Я говорю: “Ну надо было, что же теперь сделать?”
- Вы дипломант различных конкурсов, в том числе чтецов, в конкурсе “С любовью к романсу” за что получили диплом?
- Там была очень смешная история. Я очень боялся Этуша. И любил его, и люблю. А он был ректором Театрального училища имени Щукина, где я учился тогда. И когда я его видел, у меня все немело. Такое ощущение, что я проглатывал кинжал - я не мог согнуться, улыбнуться органично. И вот я пою романс: “Я сам, увы, того не зная, чуть-чуть влюбляюсь, лишь порой” - должен был спеть так. Но вижу угловым зрением, что входит в зал Этуш, и я пою: “Я сам порой, порой не зная, порой влюбляюсь, лишь порой”. Когда я зашел за кулисы, ко мне подошел человек и сказал: “Все нормально, есть обаяние, юмор, ирония, но хорошо бы и текст, конечно, учить”. Я говорю: “Да ну что вы, я прекрасно знаю текст”. Он отвечает: “Нет, у вас там все время - порой, порой”. “Может, у вас просто не тот перевод”, - как-то пытаюсь оправдаться. Он говорит: “Я автор этой песни”. Я чуть в шахту метро не свалился.
- А какой самый важный, дорогой комплимент от коллег получали?
- Слава богу, этого в моей жизни достаточно. Но я про это не могу говорить. Это оставлю при себе. Могу рассказать о комплименте, который я получил две недели назад, когда мы записывали программу “Минута славы”. Михаил Сергеевич Горбачев, бывший президент Советского Союза, мне сказал такую фразу: “Как здорово, что вы не перестали удивляться миру!” Я говорю: “Да, я удивляюсь людям, таланту, каким-то произведениям искусства, музыки, вообще каким-то интересным вещам - я этому удивляюсь, это замечательно”. Он говорит: “Вот мне столько лет, а я тоже удивляюсь”. Вот это прекрасно! Ведь разве мог я когда-то подумать, мальчик из Кишинева, что Горбачев мне это будет говорить!