Великих мужей рождают не матери, а Плутархи
Курс колбасы
Говорят, что инфляция и рост цен - вещи разные. И это правда. Мы видим это и чувствуем на самом, что ни на есть, насущном. Григорий Александрович Марченко, глава нашего Нацбанка, которого (Марченко) мы бесконечно уважаем и ценим, сказал нам давеча, что теперь тенге будет в плавающем, но управляемом обменном курсе

Недруги Григория Александровича сразу же заголосили, что, мол, курс теперь рухнет, доллар попрет вверх и т.п. Да не тут-то было! Никто никуда не рухнул и не попер. Курс как был, так и висит. Правда, те же недруги разносят слухи о том, что сразу же после объявления о плавающем курсе кто-то выбросил на казахстанский финансовый рынок то ли 5 миллиардов тенге, то ли долларов, - они, недруги, сами не разберутся, но из-за этого, мол, курс национальной валюты и не рухнул.
Мы им не верим. Мы этих пяти миллиардов не видели. Другое дело, цены. Особенно на насущное. Едим мы, кстати, не миллиарды, а нечто другое, и это “другое” как раз поперло вверх так, что никакому повышению пенсий и курсу тенге не угнаться. В минувшем феврале цены на это другое поднялись на 13 и поперли выше по сравнению с февралем прошлогодним.
Мы глубоко понимаем, что уважаемый Григорий Александрович с Нацбанком тут совершенно ни при чем. Даже как-то и говорить-то смешно: а при чем здесь они-то? Они же не о плавающем курсе хлеба или колбасы обещали, а о курсе тенге. Они же не знали, что колбаса так уплывет, что стала почти неуправляемой...
За это, кстати, есть совершенно конкретные виновные и причины: о них сказал уже не Григорий Александрович, а Карим Кажимканович. Это, сказал он, общее мировое неспокойство и нечестная конкуренция уже внутри нас, и пообещал строго наказать тех, кто алчно и необоснованно повышает цены на насущное. И пожурил при этом Григория Александровича: “Вы, мол, чрезмерно укрепляете валюту, и это сказывается на нашей конкурентоспособности”.
После этого недруги опять оживились. “Мы говорили, - стали они писать и шептать, - что на рынок выброшено пять миллиардов для поддержки курса”. “И еще, - шепчут недруги, - у нас, мол, и зерна завались, и нефти, а хлеб и бензин стоят столько, что будто это в какой-нибудь Гренландии”.
Вот тут-то они и попались! В Гренландии-то ничего своего нет! Ни нефти, ни зерна, ни деревья там даже не растут. Все привозное. Потому и батон там стоит 4 доллара. Попробуй - купи. В день выпечки к вечеру он, правда, стоит уже 40 центов (60 тенге). И весит поболе нашего... Но Нацбанк-то тут при чем? Он что, хлеб печет?
Теперь о бензине. Там, в Гренландии, есть, мол, самая дешевая автозаправочная станция в Европе. Недруги говорят: сами видели. Ну и что? Мы тоже видели. Литр бензина А95 на ней стоит 3,77 кроны (50 евроцентов, 102 тенге). Правда, качество тоже не совсем такое, как у нас. У них же бензин европейский, не наш. Но ведь - не дешевле нашего?!
А вот спросить гренландцев о том, почему это у них привозной бензин такой, этого недруги не догадались. А мы спросили. Оказалось, что местные органы (акиматы по-нашему) тамошней власти прибрали розничную торговлю энергоресурсами и предлагают теперь налоговые льготы тем, кто торгует неэтилированным бензином, дизельным топливом и мазутом.
Делается сие, как говорят гренландцы, в интересах местного населения, занимающегося охотой и рыбной ловлей. Доходы местных жителей от промысла невысокие, и они вынуждены при этом как-то справляться с суровыми и продолжительными зимами.
 Вот и продают им бензин по дешевке. Везде, выходит, свой мухлеж. Но у нас-то все есть. Нам рыбной ловлей заниматься не к чему. Поэтому скажем недругам: имейте разницу между ростом цен и инфляцией. А если не имеете - спросите у Григория Александровича или Карима Кажимкановича. Они расскажут.