Ольга Шишанова
Несмотря на то, что в Казахстане с каждым днем ухудшается ситуация с животным миром - браконьеры бьют сайгу, уничтожают краснокнижных животных, оставаясь при этом безнаказанными, в стране не утихают споры по поводу отмены весенней охоты

Об этом развернулась бурная дискуссия между участниками круглого стола на тему “Охота и живая природа”, организатором которого выступил экологический альянс “Байтак Болашак”.
Доводы и тех, и других разнятся. Во-первых, по мнению охотхозяйств, если казахстанские охотники не воспользуются правом весенней охоты, то перелетная дичь окажется добычей их коллег из соседних государств. А значит, и это будет во-вторых, казахстанские охотхозяйства разорятся и пойдут по миру. Тогда в этом случае все их охотничьи угодья подпадут под безраздельную власть браконьеров. При этом так называемая регулируемость численности и естественный отбор вспоминаются ими в последнюю очередь.
Тогда как противники весенней охоты, напротив, говорят о том, что в последние десятилетия численного учета многих перелетных пернатых не ведется, поэтому и отстреливать тех, которые неизвестны количественно, по меньшей мере, опасно из-за непредсказуемых последствий нарушения цепочки экологического равновесия.
Также, по мнению защитников природы, с моральной точки зрения убивать птиц, переживших зиму, дальние перелеты и только что вернувшихся на родину для гнездования, просто нехорошо. Однако, оставляя в стороне спорную этическую сторону, добавляют сухие аргументы.
Во-первых, если количество перелетных (транзитных) до конца не известно, то общая численность гнездящихся лебедей, уток и гусей в Казахстане снизилась более чем вдвое по сравнению с 1990 годами.
Во-вторых, формирование брачных пар у многих видов уток происходит еще в период зимовки, что создает угрозу гибели от охоты одного из партнеров весной и нарушает размножение.
В-третьих, сроки весенней охоты всегда накладываются на начало периода размножения, а значит, возникает мощный фактор беспокойства, так как первыми уничтожаются наиболее активные селезни, что резко ухудшает размножение и генофонд уток.
В-четвертых, после нового положения об охотхозяйствах стало невозможно обеспечить эффективный контроль за процессом охоты со стороны егерской службы многих охотничьих хозяйств из-за недостатка у них штата, квалификации и даже транспорта.
Весенняя охота на медведя и вовсе превращается практически в браконьерский промысел, тогда как наказание за нарушение природоохранного законодательства несоизмеримо с губительными последствиями, особенно учитывая никому не нужную тенденцию сегодняшней гуманизации общества. Наказание должно быть адекватным, считают в комитете лесного хозяйства и животного мира МСХ РК, к голосу которых присоединяются и депутаты мажилиса парламента РК.
То же касается и весенней охоты, запрета на нее и продления этого положения на несколько лет. Во всем мире, по словам председателя комитета лесного хозяйства и животного мира МСХ РК Марлена Айнабекова, не существует такого понятия, как сезонная охота. За рубежом более бережно и ответственно стали относиться к природе и охране окружающей среды после того, как уничтожили ее большую часть. Дикая природа, животный мир и птицы там, особенно весной, - неприкосновенны.
Так, в США весенняя охота запрещена полностью с 1916 года, в странах ЕС - с 1979 года. В Казахстане пока решили взять тайм-аут на пару лет - якобы посмотреть, чья возьмет, кто окажется прав - охотники или их противники. Хотя, по мнению экспертов, форум по запрету весенней охоты, которая включала бы в себя не только водоплавающих птиц, но и запрет весенней охоты на медведя, и даже на другие виды млекопитающих, можно было бы провести в международном масштабе. Собрав при этом именно на площадке в Казахстане специалистов из соседней России, Китая, Монголии, стран Центральной Азии. Это был бы хороший обмен опытом, поскольку, по словам Айнабекова, “прибыль от охотхозяйств в Казахстане при миллиардных затратах составляет всего 40 миллионов тенге, тогда как в таком небольшом государстве, как Беларусь, налоги от охотников за пользование животным миром только за прошлый год составили 940 миллионов долларов”.
Казахстанским охотхозяйствам до таких показателей, судя по всему, очень далеко. Пока они могут только жаловаться на отсутствие поддержки, причем странным образом со стороны государства, будучи сами представителями малого и среднего бизнеса.
Зато в Казахстане до сих пор не могут остановить браконьеров, даже на сайгу после майской трагедии 2015 года, когда в степях погибло две трети ее популяции, даже на краснокнижных животных плато Устюрт. Не помогают ни запреты на охоту, ни создание особо охраняемых природных территорий, ни существующее законодательство, которое, получается, играет роль филькиной грамоты, не более того.

Озвученные 40 миллионов тенге прибыли говорят, разумеется, не о качестве работы, а о том, что практически весь охотничий бизнес у нас, что называется, “черный”.
Да и вообще, что из себя представляет казахстанская охота? Нет, это отнюдь не спортивное, цивилизованное мероприятие, а самый настоящий разгул, совместные возлияния с местной администрацией, безудержное браконьерство, пальба во все стороны, несмотря на присутствие егерей, которые зачастую сами становятся участниками таких действий.
И, как показывает практика, чем выше социальный статус охотников, тем больше наблюдается беспредела. И тогда возникает вполне закономерный вопрос: насколько нужна такая “охота”, не запретить ли ее вообще на какое-то время в том виде, в каком она существует сегодня? А за это время выучить новых егерей, привезти лесников из Беларуси и Латвии, пригласить, в конце концов, специалистов из дальнего зарубежья, которые знают толк в ведении работы настоящих охотхозяйств?

Астана