Терапия Мэри Коннер
В отеле “Рахат-палас” открылась персональная выставка Мэри Коннер. Это уже второе по счету представление художницы своих произведений для зрителей Алматы.
Она сумела влюбиться в Казахстан, окрестности Алматы, которые подарили ей массу новых впечатлений. Ее отзывчивая душа откликнулась полифонией цвета, вряд ли возможной в таком спектральном выражении на ее настоящей родине.
Удивительно, но эту новизну своих ощущений художница передает не прямолинейно визуальными средствами. Здесь другая художественная система. Условный язык композиции с использованием символов, знаков, разделенных на многочастные фрагменты, последовательно раскрывают нам эмоциональный посыл автора.
Они, подобно египетским папирусам, включают в себя текстовое сопровождение и также требуют ответной реакции зрителя. В идеале происходит внутреннее совпадение ощущений художницы, апеллирующей к нам в ожидании адекватного отклика. Новая жизненная среда, в которой оказалась Мэри, подсказывает ей новые метафоры, вызывающие и совершенно определенные ассоциации. Чтобы разгадать их, ей необходимо очень чутко распознать эти интригующие местные особенности и гармонично ввести в свою художественную структуру. К примеру, малозаметная деталь для нашего привычного взгляда - пиала по соседству с кофейными чашечками. Но она необычна и экзотична для восприятия европейца.
Творчество Мэри постепенно вписывается в художественную среду Алматы, представляя собой совершенно определенный срез художественной системы, который невозможно ни с чем перепутать. Она участвует и в групповых проектах, что дает ей возможность для постижения творческого опыта казахстанских художников.

От стола и дальше ...
В музее “Умай” в канун Наурыза открылась персональная выставка Нуржана Саутбекова. С учетом того, что здесь представлены главным образом композиции, выполненные в абстрактной манере, можно предположить, что они имеют совсем мало отношения к означенному празднеству. Ну а если углубиться в содержание экспозиции, то оказывается, что она вполне уместна и логично вписывается в эту дату.
Выставка состоит из двух разделов, где в первой части доминирует натура, то есть это предметы, постоянно окружающие нас и находящиеся в сфере нашего обозрения. Ничего оригинального в выборе натуры нет, но интереснее сама подача этой ставшей уже тривиальной, прозаичной посуды. Художник вдумчиво располагает их на столе, заботится об их соотношении и взаимодействии друг с другом, внимательно исследует их материальную структуру. Но более всего его заботит их размещение на означенной поверхности. У зрителя возникает первое ощущение, что они как бы обречены скатиться со стола при подобном их расположении. Но этого не происходит. Художник в последний момент находит акцент, чтобы удержать их на месте их предстояния.
Этот парадокс - своеобразная находка художника, позволяющая ему свободно манипулировать предметами, подобно опытному фокуснику. “На столе” - так называет художник свою выставку, хотя, как это очевидно, дело только столом не завершается. Но это осознанный выбор автора, дающего нам понять, что с этого все только начинается, а дальше идет развитие в сторону от живой натуры к ее творческой абстрактной интерпретации. Но не наоборот, что принципиально важно.
Общеизвестно, что абстрактное искусство привнесено к нам со стороны и вроде бы не имеет никакого отношения к нашей казахской ментальности. Это то, что лежит на поверхности. А если копнуть глубже, наши предки настолько постигли язык ассоциативного восприятия, что нам остается только учиться у них этой потрясающей особенности художественного самовыражения. Ведь все национальное прикладное искусство - это сложнейший код образного толкования, который нам еще долго предстоит расшифровывать. Нуржан старается совместить этот интеллектуальный посыл современного искусства с привязкой к своим истокам. Здесь столько узнаваемого в принципе раскладки композиции с казахскими корпеше, тканными изделиями. Хотя ни орнамент, ни цветовая палитра никогда не повторяются буквально. И все же его города, расцвеченные утренним заревом, невольно напоминают ритмическую кладку ярких лоскутов. Но если прежде цвет всегда оставался локальным, то Нуржан вводит более сложную характеристику. Предпочтение охристого фона также навевает нам воспоминания о таком теплом и родном материале - глине, саманных землянках, зимовках, и прекрасно сообразуется с более интенсивным решением собственно объектов. Работы Нуржана в целом оптимистичны, хотя есть несколько картин, в которых через нервозность мазка, звучного контраста цветовых плоскостей нарастают драматические ноты, но без атмосферы безысходности и отчаяния.
Баян Барманкулова: “Художник то оставляет за цветом способность сохранять память о трехмерности мироздания, то подчиняет высказывание о нем двухмерной плоскости. Интерес к изобразительной абстракции, несомненно, воспитан общением с произведениями абстракционистов ХХ века, как, впрочем, и с казахским орнаментом - недаром “млечные пути” композиции кажутся иногда родственниками бау и баскура”.
Мария Жумагулова