Анель Азимхан
К 100-летию выдающегося американского писателя Уильяма Сарояна Казахский государственный академический театр для детей и юношества поставил спектакль-притчу “Молния в раю”

В 2007 году в Канны русский режиссер Андрей Звягинцев приехал с картиной “Изгнание”, за основу которой был взят рассказ Сарояна “Что-то смешное”. Режиссер посчитал необходимым “расположить героев фильма в таком времени и пространстве, чтобы невозможно было определить, когда и где это происходило”. Это близко скрытой пружине большинства пьес американского драматурга, недаром он сам называл их притчами. Пьесы Сарояна шли на блистательных подмостках мира и были экранизированы. 
В российских театрах за последние несколько лет пьесы Сарояна ставились неоднократно. И чаще всего это были те же две одноактные пьесы, которые увидел алматинский зритель. Постановщики разворачивали действие пьесы “Эй, кто-нибудь!” то в иркутской тюрьме, то связывали его с другими реалиями современности. Чаще всего режиссерское решение было связано с ремарками, и пьеса разыгрывалась на малой сцене. 
По иному пути пошел творческий коллектив Казахского театра для детей и юношества. Спектакль пронизан настроением музыки, которой молодой писатель посвятил один из своих символических рассказов под названием “Джаз”. Музыка, писал двадцатишестилетний Уильям Сароян, особо западает в память и становится частью человеческого существа. Американский джаз рождался из отчаянья и одиночества, но в его истинной глубине, “под покровом ее жалкой кричащей пестроты таится та же старинная нежность человеческого сердца, та же извечная тяга к изяществу, любви и красоте”. Эта мысль расширяла рамки камерного спектакля, где стихия музыки и влюбленности возвышала нас над обыденным ужасом происходящего...
Отчужденность общества, когда смерть, физическая и духовная, становится привычной. И волны неистребимой потребности в любви и счастье. Режиссер Тлеген Ахметов стремился к образному высвечиванию этой идеи, работая в творческом содружестве с художником Кабылом Халыковым и балетмейстером Ринатом Тилибаевым. Тема голода трансформировалась в голод по человеческим чувствам удивления и красоты, при этом отголоски великой американской депрессии 30-х годов совпадали с настроениями современного кризиса в мире.  
Постановку условно можно считать молодежной, но она обращена к широкой аудитории, уставшей от непрекращающейся гонки низменных инстинктов на телевидении и в кино, от низкопробного юмора и гламурненькой рекламы. Слова семнадцатилетней девушки: “Я люблю хлеб” - прозвучали как откровение для зрителей, среди которых было много молодых. И становилось ясно, что театр не умер, не сказал своего последнего слова.

Досье “НП”

Уильям Сароян (1908-1981) - американский прозаик и драматург, родился во Фресно (штат Калифорния) в семье армянского эмигранта. Первый сборник рассказов “Отважный молодой человек на летающей трапеции” был опубликован в журнале Story в 1934 году и принес автору известность. В 1939 году была написана первая пьеса Сарояна “В горах мое сердце”, и в этом же году за пьесу “Лучшие годы вашей жизни” писатель получил престижную Пулицеровскую премию. Роман “Человеческая комедия” был в 1943 году куплен киностудией MGM, и писатель получил “Оскара” за сценарий.

Заданное сценографом пространство и ритм вынуждали актеров - Д.Абикеева, Г.Шарипову, Ж.Макашеву, А.Шаматову, М.Шынтаева, Ж.Жумабая, Е.Жарылкасына - играть по-иному. Уже нельзя было пользоваться штампами, потому что если они, к сожалению, и проскальзывали, то звучали вызывающе фальшиво. Воля режиссера вела актерский коллектив к автору, а значит, и к искренней и чистой ноте. Музыка была подобрана так, что создавала сплав узнаваемости и неузнаваемости американского контекста, а шире - ощущение музыкального дыхания сегодняшнего дня. Взять музыку из фильмов Вонга Карвая и проводить героев через танец любви в тюрьме, в агонии - довольно дерзко и ново, особенно для нашего театра и для нашего неизбалованного зрителя. Несомненной заслугой режиссера, художника-постановщика и хореографа было пластическое единство всего спектакля. Художественное обыгрывание тюремных решеток позволило превратить диалог двух молодых людей в захватывающий танец мечты.
Соединенные вместе две одноактные пьесы Сарояна были переведены на казахский язык в сокращении, создавая некоторую недосказанность и напряженность. Это - первая постановка Уильяма Сарояна на казахской сцене, и она всколыхнула как актеров, которые репетировали до поздней ночи, так и зрителей, некоторые из которых приходили на спектакль во второй раз. Хотелось бы, чтобы шероховатости были со временем отшлифованы и спектакль набирался новых и новых сил. Удачи!