Айгерим Бейсенбаева
Недавно вышедшее в свет произведение известного писателя и ученого-филолога Берика Магисовича Жилкибаева носит условное название - “Казахский эротический роман”. Заглавие это способно ввести в заблуждение любого, но при прочтении первых же строк читатель понимает, что эротическими рассказами о жизни степного народа дело не обойдется.
Книга, как лакмусовая бумажка, дает читателю информацию, согласно уровню его развития. Занимательные истории из аульной жизни перемежаются глубокими философскими рассуждениями, древние легенды органично вплетаются в реальную действительность, мистика, политика, наука и история - все это нашло отражение в многогранном романе

История создания любого произведения обычно бывает не менее захватывающей, чем само произведение. Книга после написания живет своей жизнью и влияет на судьбы людей. Героями профессора филологии Берика Магисовича являются такие же не равнодушные к емкому литературному слову люди. Жизнь одной рукописи начинается со смертью ее создателя - писателя-отшельника, убитого при таинственных обстоятельствах. В руки следователей попадает образец казахской литературы необычного жанра - эротического. “Токал-наме” - своеобразный степной “Декамерон”.
Литературные произведения, что люди, - в сложные смутные времена они пропадают тысячами без следа, и ведущие счет этим потерям историки и культурологи могут только догадываться об их ценности. Однако рукопись “Токал-наме” не сгинула в архивах, не была сожжена, как отработанный следственный материал, а продолжила жизнь и подтолкнула героев к дальнейшему познанию образцов народного фольклора.
Древняя словесная культура, не только восточная - степная, но и многих других народов мира, оживает на страницах романа. Древние легенды накладывают свой отпечаток на современную жизнь людей. Философские рассуждения обращаются к поискам утраченного - духовности, милосердия, народной мудрости.
Истории чисто развлекательного характера только притворяются таковыми, неся в себе очарование емкого народного языка и некую восточную эпичность. Рассказав очередную историю, автор добавляет: “Есть и другие, не менее драматические рассказы, в любом ауле их можно услышать, но в официальной литературе об этом ни звука. Словно нет в казахской жизни ревности, страстных шекспировских порывов, нет семейных трагедий, все у нас идет тихо, гладко, в соответствии с генеральной линией...”
Когда дело доходит до истории казахского творчества, книга начинает нести характер научного аналитического труда по степени предоставляемой информации, впрочем, не исключающей увлекательности. Смакуя исторические факты, автор рассказывает о времени, когда творчество было в крови казахского народа, искусство было неотделимо от жизни и даже если носило элитарный характер, то выражался он в особой любви народа к произведениям степных авторов и возвеличивании сынов народа - акынов и кюйши.
“Менталитет современного цивилизованного общества, - пишет в противовес автор, - поражен страшной заразой. В нем прочно утвердился взгляд на искусство, как на сферу аристократического образа жизни, возвышающегося над общеплебейским муравейником “простого труда”. Трудовая деятельность, как таковая, в сущности являющаяся источником жизни и сохранения человеческого образа, считается чем-то низменным, вынужденно необходимым. Этой деятельностью может заниматься животное, рабочая скотина, робот, ну и “плебейская масса”. А “личность”, мыслящее существо, естественно, стоит на порядок выше. Поле деятельности такого существа - искусство, а важнейшим из искусств является, как известно, кино. Вот сюда направлялись сынки и дочки нашей элиты”.
Бытовые романтические и не очень истории сменяются легендами об исторических персонажах, реальных и вымышленных. Яркие литературные образы, особенно женские, начиная от простой селянки и заканчивая полубожествами, - наделены соцветием человеческих качеств, выраженных так ярко, как будто присущи они героям басен. Тут и женская хитрость, и мужская смекалка, святость поведения, отвага и рыцарство, о каком поется в народном эпосе.
“В казахском языке очень образно и прямолинейно схвачены качества хороших и плохих людей. В атрибутах, которыми пользуется народ, заключена такая сила, что они характеризуют человека на протяжении долгого времени.
Проходят десятилетия, столетия, а определение становится именем. Например, Асан-Кайгы - “Печальный Асан”. Или “Жаяу Муса” “Пеший Муса” так и осталось в народном сознании как имя собственное. Таких примеров тьма-тьмущая. Способность народа метким определением маскировать лиц, превращая их в типы, а из типов превращать в особые социально-психологические слои, группы, контингенты - это гениальный дар”.
В книге нет ярко выраженного сквозного персонажа. Скорее, главным действующим лицом является народный литературный язык, объединяющий в книге историю разных народов и изливающий нам мудрость предков со страниц великих произведений.