Ольга Шишанова
Накануне Дня памяти жертв политических репрессий в Астане состоялся вернисаж “1937: территория памяти. Жоктау”, организаторами которого выступили общественный фонд Ильяса Джансугурова, арт-инициатива Nedelka Projekt и выставочная площадка Дворца Независимости при поддержке фонда “Сорос-Казахстан”

Многострадальная акмолинская земля в 30-50-е годы прошлого века оказалась местом лагерей и ссылок для тех, кого злая рука судьбы вырвала из родных мест. Сколько же их было - замученных непосильных трудом, расстрелянных и униженных? Чей больной рассудок выбрал Казахстан в качестве одного из самых больших островов ГУЛАГовского архипелага - Карлаг, Степлаг, АЛЖИР, а в них сотни тысяч вынужденных поселенцев - немцев, ингушей, корейцев, поляков, русских и украинцев?
Странно, но артисты, врачи, художники оказались в первую очередь “врагами” народа и даже после окончания срока были на положении неблагонадежных с приобретенным пожизненным клеймом, без права выезда, без права работы и без права просто на нормальную человеческую жизнь.
Однако, как рассказали организаторы выставки, несмотря на грандиозный размах репрессий, уничтоживших и искалечивших миллионы человеческих судеб, для современного человека эта трагедия остается неизвестной, что и подвигло организаторов создать такую выставку, на которой экспонаты буквально “кричат” о развернувшейся в середине XX века трагедии.
В представленных работах отражены разные стороны событий конца 1930-х годов. Это массовые аресты, трагедия интеллигенции, насильственная депортация населения, атмосфера предательства и страха, тема ГУЛАГА, судьба членов семей “врагов народа”.
Одним из значительных экспонатов выставки можно считать фотоальбом-каталог, в котором представлены не только работы художников с экспозиции выставки, но и информационные блоки. При этом отдельный раздел каталога представляет творчество тех художников, кто в годы репрессий оказался в Казахстане - стране, которая стала для них второй родиной. Это мастера кисти и красок Леонид Брюммер, Владимир Стерлигов, Всеволод Теляковский, Абрам Черкасский, Владимир Эйферт и другие, чьи имена давно вписаны в историю профессионального изобразительного искусства Казахстана золотыми буквами.
Здесь же представлен один из основоположников национального изобразительного искусства Ходжа-Ахмет Ходжиков, также прошедший через ГУЛАГ. Горе не сломило их дух - у них достало сил выжить и обрести себя и цель заново, и их творчество заискрилось новыми гранями. Они смогли обернуть свои переживания, слезы и страдания в чистое и прекрасное, претворить горечь своей судьбы, постигшей их, в яркие, жизнеутверждающие темы на созданных ими полотнах на гостеприимной земле Казахстана.
Работы на выставке посвящены их мужеству, силе духа и мастерству творить, что бы ни происходило. Например, такова работа из серии “Аруахи”, композиция которой из группы женщин и детей сделана на фоне современной фотографии строящегося жилого комплекса “Жагалау-3” в Астане. Сквозь строящееся здание можно увидеть степь и горизонт, что дает смешение реальностей и времен. Или образы людей, попавших в тиски репрессий - это 12 человеческих ростовых фигур. Зеркала вместо лиц позволяют зрителю увидеть себя в этом образе, создать контакт с той эпохой. А на спинах фигур интеллигент вместо костюма одет в тюремную робу, на которой отпечатан прицел. В то же время эти фигуры чем-то сродни степным балбалам.
Центральное место в экспозиции занимает поэма “Кулагер” - ключевое произведение в жизни сына казахского народа Ильяса Джансугурова и в казахской словесности ХХ века. По мнению арт-критиков, это редчайший пример литературы, предвосхитившей трагедию и боль целого поколения. “Кулагер” стал символом попранной свободы и коварно погубленной красоты. Не случайно газетные номера, где были отпечатаны его фрагменты, были изъяты и уничтожены властями в 1930-х годах, а сама поэма, как и другие произведения литератора, длительное время находилась под запретом и была обречена на забвение. Ильяс Джансугуров успел закончить поэму незадолго до своего ареста и расстрела.
Еще одна неоднозначная композиция из серии “Столы и Стулья”. В ней минимальными средствами - без стаффажа, без какого-то закрученного сюжета - жестко передано настроение страшных тридцатых годов. Все очень просто, геометрическая композиция: стол, два стула, синие обшарпанные стены, льющийся свет лампы под потолком и тени на полу и на стенах. По замыслу художника - это тени тех, кто попытался затеряться среди людей, прятался, работал и выживал, как мог.
Неприметный на первый взгляд фотопринт “Ложка” раскрывает судьбу заключенных Карлага через простые вещи, представлявшие ценность для заключенных. Это сколоченный из досок чемодан с нехитрыми пожитками, ботинки без шнурков, письма от семьи, собственная жизнь и ложка. Ложка была всегда при себе, терять ее было нельзя, и ее ценность уходила только со смертью. Фотопринт передает постепенно теряющий силу и жизнь отпечаток предметов, превращавшихся в призраки вместе со своим владельцем.
А еще на выставке представлена весьма эмоциональная инсталляция, которая отражает идею безликости жертв и равнодушия их палачей. Это небольшая пишущая машинка старого образца и множество бланков - ордеров на арест, печатавшихся в массовом порядке. Здесь проведена параллель - бездушный механизм, обычное бюрократическое действо превращается в налаженный механизм убийств. Именно это, по мнению организаторов вернисажа, которые добавили к инсталляции красноватое освещение, характеризует репрессии 30-х годов с их ужасающими в своей абсурдности “планами” по количеству арестов и сфабрикованными делами.
Однако история не прощает, когда о ней забывают.

Астана