Ботагоз Сейдахметова
В районе афгано-пакистанской границы продолжаются активные боевые столкновения между службами охраны правопорядка и боевиками “Талибана”, сообщает российский портал Афганистан.ру. Во время недавних нападений повстанцев погибли 33 афганских полицейских

Напомню, что одним из достижений иностранной западной оккупации Афганистана стало обучение и создание собственных афганских правоохранительных сил. В частности, полиции. Задача непростая, если учесть особенности менталитета афганцев и сохранившееся влияние талибов, которые внушают больший пиетет населению, чем собственно национальные службы правопорядка.
Все усилия Запада по созданию собственных афганских сил правопорядка изначально ставили цель постепенного ухода из страны. Так, президент США Барак Обама в конце июня в своем официальном телеобращении сообщил о стратегии вывода войск из Афганистана.
Правительство США планирует до конца 2011 года вывести из Афганистана 10 тысяч американских военнослужащих, а к лету 2012 года будут выведены еще 20 тысяч американских военных. Согласно планам администрации Белого дома, окончательная передача ответственности местным силам состоится в 2014 году.
“Мы не будем пытаться сделать из Афганистана идеальное место. Мы не будем поддерживать порядок на его улицах или постоянно патрулировать его горы. Ответственность за это лежит на афганском правительстве”, - сказал американский президент Барак Обама, добавив, что перед американскими военными силами никогда и не ставилось задачи сделать из Афганистана идеальное место.
Между тем главный вывод, который делают аналитики нашего региона на всех последних конференциях, посвященных ситуации в Афганистане, - это то, что США никогда не уйдут из страны и из нашего региона.
Так, казахстанский эксперт Константин Сыроежкин на недавней конференции в Душанбе высказал сомнение по поводу того, готовы ли национальные силы Афганистана поддерживать безопасность страны собственными силами после ухода военного контингента. Кроме того, эксперт считает, что есть необходимость диалога с движением “Талибан”. “Я считаю, что с талибами разговаривать надо, вопрос только с кем. Афганистан - это геополитический проект, и там на самом деле идет борьба за ресурсы, и этот воюющий Афганистан на самом деле кому-то нужен, иначе проблему наркопроизводства можно было бы разрешить. В целом в стране очень много проблем, и, как их все решить, я пока не знаю, давайте искать ответ вместе”, - сказал Сыроежкин.
Такого же мнения придерживаются многие известные в нашем регионе аналитики, особенно в части того, что Афганистан - это, по сути, американский проект. Судя по всему, долгоиграющий, ведь в этом году американская операция в Афганистане отметила своеобразный юбилей - 10 лет присутствия в стране. И 10 лет присутствия в нашем Центрально-Азиатском регионе.
И то, что это скорее геополитический проект, говорит и тот факт, что трудно говорить о какой-то реальной эволюции политической системы, тем паче экономического роста в стране так и не наблюдается.
Интересно то, что те выводы, которые еще в 2001-м и 2002 годах, то бишь в начале военной операции в Афганистане, сделали наши региональные эксперты, актуальны и сегодня.
В частности, наши эксперты и десять лет назад, и сегодня были уверены, что США намерены использовать свое военное присутствие в постсоветской Центральной Азии для достижения собственных геополитических целей, а военная операция в Афганистане служит не более чем предлогом для своего военного присутствия в регионе.
Вот несколько главных тезисов, градус дискуссий вокруг которых не снижается и сегодня. Первый тезис касается роли талибов и угрозы безопасности странам Центральной Азии. Второй тезис - как вести диалог с талибами и кто такие в этническом и религиозном плане талибы. Третий тезис касается анализа постталибского периода. Четвертый тезис - каковы возможности наших региональных структур, таких как ШОС и ОДКБ, в регулировании афганской ситуации. И, наконец, один из наиболее болезненных тезисов, вокруг которого идут ожесточенные споры и о который ломаются пики наших аналитиков, анализ успехов американской операции.

Кто такие талибы?
Надо сказать, что точного ответа лично для себя я так и не сумела получить, потому что наши постсоветские аналитики довольно сильно расходятся в этом вопросе.
Так, по мнению российского эксперта Виктора Коргуна, высший эшелон талибов тесно связан с “Аль-Каидой”, а потому говорить с ними нужно только с позиции силы. Сначала максимально ослабить “Талибан” и только потом садиться за стол переговоров.
Другой известный аналитик по региону Александр Князев считает, что талибы не несут и никогда не несли военной угрозы странам Центральной Азии или России. “Это в первую очередь этническое движение, и у них не может быть поддержки на этнически чуждой им территории к северу от Амударьи. Талибы - это пуштуны, а само движение в своей основе имеет мощный националистический компонент. Радикально-религиозный элемент в мотивации их деятельности стоит далеко не на первом месте, - уверен профессор Князев. - Их появление на территории Таджикистана или Узбекистана - вторжение на идеологически и ментально чуждую для них территорию. Они не могут здесь рассчитывать на поддержку населения, особенно учитывая межэтническую солидарность между таджиками и узбеками в Афганистане и их соплеменниками в постсоветских республиках. Сила талибов - в поддержке населения пуштунских регионов и в использовании асимметричных способов ведения войны. Это партизанское движение, которое сильно в своих родных местах, а на чужой территории обречено на поражение”.
Это мнение особенно сейчас ценно. Во всяком случае очень хочется надеяться на правоту ученого на фоне последних угроз “Талибана” в отношении казахстанских властей. Конечно, достоверного доказательства того, что угроза поступила от талибов, так и не появилось. Но “нужного” для кого-то эффекта она достигла.
Между тем Александр Князев считает, что в талибах как обновленной политической силе значительная часть населения видит фактор стабильности, объединения и справедливости. По его мнению, это связано с тем, что афганское население не принимает несоответствующее местным традициям и традиционному праву поведение иностранных военных, чрезмерное использование военной силы и причастность к деятельности криминальных структур, превращающих их в оккупантов. “Вместе с растущим разочарованием деятельностью администрации Хамида Карзая, распространением коррупции и криминала это создает хорошую возможность для реорганизации деятельности талибов с восстановлением доверия к ним среди большинства населения, по крайней мере, в пуштунских регионах. По сути, в Афганистане идет гражданская война, в которой на стороне правительства действуют иностранные оккупационные войска”, - уверен эксперт.

Афганские дети, как и дети во всем мире, любят качели и игры в “войнушку”

Афганский вектор -
угрозы безопасности
Между тем в доказательство своей правоты о том, что талибы сильны только на своей территории, Александр Князев говорит, что “военный потенциал собственно “Талибана” никогда не был даже сопоставим с возможностями военных сил центральноазиатских государств - при всех их недостатках и тем более с учетом возможного участия России”.
Практически все аналитики нашего региона солидарны в том, что афганский вектор остается ключевым в системе угроз безопасности для Центральной и Южной Азии. И главная угроза, исходящая из Афганистана, - это угроза распространения и производства наркотиков. Собственно, это главная проблема, с которой борется сегодня ШОС.
Что касается ШОС, то, по мнению Александра Князева, для Афганистана сотрудничество с ШОС дает ответы на многие вопросы, которые остаются открытыми в отношениях с другими странами и международными организациями. “На этом направлении существует очень большое пространство, на котором могла бы состояться совместная работа ШОС (а также ОДКБ и ЕврАзЭС), - считает эксперт. - Как структура в большей степени политическая и обладающая большим политическим потенциалом как стран-участниц, так и государств-наблюдателей, ШОС могла бы взять на себя бремя посредника в налаживании внутриафганского диалога. ШОС должна активно участвовать в разрешении афганской ситуации либо разделив ответственность с США и НАТО, либо действуя самостоятельно”.
По наблюдениям Александра Князева, сегодня можно выделить более пятидесяти категорий группировок, которые выступают против кабульского правительства и иностранных войск США и НАТО.
Прежде всего это интернациональные по своему составу отряды, включающие арабов, пакистанцев, индонезийцев и малайзийцев, выходцев из Бангладеш, чеченцев, уйгуров, узбеков, таджиков и прочих. “Они управляются и финансируются неафганскими, а имеющими либо пакистанское, либо арабское или транснациональное происхождение радикалистскими структурами”, - считает Князев.
Вторая группа - это отряды с преимущественно пуштунским, то есть афганским по происхождению составом, но связанные с международными организациями и получающие оттуда финансирование.
Третья группа - пуштунские по составу отряды и группировки, воюющие по причинам внутриафганского характера, но также финансируемые из-за рубежа. По мнению Князева, как правило, через пакистанские клерикальные и военные круги и спецслужбы.
Четвертая группа - это группировки и отряды, воюющие по причинам внутриафганского характера, имеющие мощную социальную базу в местах своей активности, финансируемые преимущественно за счет доходов от наркопроизводства и из других местных источников.
Что касается этого источника финансирования деятельности афганских силовых группировок, то большинство региональных аналитиков уверены, что с приходом американцев в Афганистан производство наркотиков в разы увеличилось. Более того, по некоторым сведениям, иные маковые поля находятся в ведении американских военных. Впрочем, утверждать не могу.
Но против статистики и фактов увеличения угрозы наркотрафика из Афганистана не пойдешь. Князев объясняет это тем, что в стране фактически отсутствует реальная экономика, не замешанная на криминале.
При этом он считает, что “успех” американской политики в Афганистане на деле может обернуться целым комплексом угроз и рисков. И в лучшем случае ведет к долгосрочному утверждению страны в состоянии “неудавшегося государства” (failed state), где внешняя видимость государственных институтов не мешает возрождению связей между наркоторговлей и терроризмом, деятельностью локальных полевых командиров и движения “Талибан”. “Подобное нестабильное равновесие всегда будет нести реальную угрозу его перерождения в террористическое государство, имеющее в своей экономической основе наркопроизводство”, - уверен Князев.

Таджикский опыт
США и НАТО, ЕС, Пакистан, Иран, Китай, Россия, страны Центрально-Азиатского региона, Индия и арабские страны - вот список главных центров влияния на Афганистан.
Сегодня основное влияние на ситуацию в стране, безусловно, имеет НАТО. Кроме того, весьма серьезные позиции у Ирана и Пакистана. Что касается нашего региона, то наиболее вовлечен в ситуацию Таджикистан, у которого практически прозрачная граница с Афганистаном.
По мнению Князева, процесс афганского урегулирования может быть построен на базе наших региональных организаций, участники которых объективно в этом заинтересованы. Наиболее оптимальным субъектом такого рода представляется ШОС. При этом он считает, что для регулирования афганского вопроса можно было бы использовать таджикский опыт мирного урегулирования. Гражданская война 1992-1997 годов в Таджикистане началась в результате того, что невозможным оказался консенсус между противоборствующими региональными элитами: каждый клан претендовал на то, чтобы именно его представители стояли во главе республики. Таджикское мирное урегулирование и было поиском, а затем и достижением этого консенсуса. А в Афганистане происходит конфликт множества элитных групп, так что таджикский опыт вполне может быть актуальным сегодня.