Ботагоз Сейдахметова
Во вторник, 7 июня, в столице Дагестана городе Махачкала был убит ректор Института теологии Максуд Салыков. Известно, что он не раз выступал с открытой критикой религиозного экстремизма, так что одна из вероятных причин убийства Салыкова - его профессиональная деятельность.
В Дагестане только за этот год было совершено семь убийств (включая и это) священнослужителей, которые выступали с резкой критикой религиозного экстремизма.
По сути, такая ситуация - это очередной удар по имиджу ислама, который вновь и вновь ассоциируется с нетерпимостью и агрессией

В последние пару лет в Казахстане появляется все больше молодых женщин в хиджабах, и все больше молодых людей, которые не пропускают пятничный намаз в мечети. Для моего поколения, воспитанного в духе жесткого атеизма, такая массовая исламизация нового поколения страны не представляется позитивным фактором. Скорее, вызывает некоторую настороженность.
Такое отношение - следствие не только нашего светского воспитания. Чаще всего это результат тех предрассудков, страхов, которые нагнетаются в обществе.
Один из этих страхов связан с потенциальной угрозой так называемого исламского терроризма. Определенный ликбез по этому вопросу дает новостная информация о терактах в Ираке, вообще на Ближнем Востоке, в России и в странах Европейского союза, где исламофобия особенно остро ощущается.
После событий 11 сентября 2001 года именно с радикальным исламом связывают самую страшную чуму нашего века - религиозный экстремизм. Достаточно для примера вспомнить бомбистов-самоубийц в странах Ближнего Востока. Или тот факт, что этот сомнительный “метод” борьбы за независимость тут же переняли кавказские террористы в России. Так что, на самом деле, трудно отрицать тот факт, что большинство терактов имеют отношение к радикальным мусульманским организациям.
Впрочем, не хочу уходить в дебри этого непростого вопроса, потому как в целом террор и экстремизм не связаны ни с исламом, ни с какой-либо определенной конфессией. К примеру, сепаратисты в европейских странах относятся к христианским общинам. К тому же известно, что во многих громких террористических атаках участвовали или пытались участвовать “неканонические” мусульмане, то есть адепты иных религий, которые приняли ислам в его радикальной версии. Если верить той информации, которая мне попадалась в разное время, то эти новообращенные составляют от 3 до 8 процентов численности международных террористических структур.
А потому я попыталась свести вместе наиболее распространенные стереотипы, которые связаны с исламом и в которые охотно верят люди. Собственно, я сама одна из тех, кто до сих пор на вопрос о религиозной принадлежности отвечает что-то вроде: я неортодоксальная мусульманка, воспитанная в культурных традициях мусульманского общества, таких как уважение к старшим, почтение к авторитетам, женские обязанности по дому и прочее, прочее. То бишь мой ислам ограничен традиционным среднеазиатским воспитанием с советским отношением к религии. Как мне всегда казалось, это самое то.
И все же нынешняя жизнь спустя двадцать лет после распада Советского Союза вносит собственные коррективы. И, может, интерес молодых к религии - это естественный процесс? Другое дело, что в поисках духовности и истины необязательно посещать мечети и церкви или радикально менять внешность, тем паче пытаться судить тех, кто, по их мнению, безбожник.
Если все же говорить о вере, то она, несомненно, нужна. Иначе непонятно, зачем собственно жить? В мое время мы верили в своего бога, который назывался коммунизм, или общество с равными возможностями. Примерно такой же была ситуация у наших идеологических врагов, то бишь в США. Там тоже верили в свободу, в уникальную демократию по-американски. Вообще, эта вера была национальной идеей и там - за океаном, и у нас. Что касается США, то вера в свободу и убежденность в том, что можно своим трудом улучшить свое положение в обществе, служило объединяющей верой для американцев. Ведь, по сути, в Америке никогда не было ни уникального языка, ни государствообразующей этнической группы, ни единой религии. Так что все заменила та самая “американская мечта”. Да она и сегодня актуальна и до сих пор привлекает в США новых и новых иммигрантов.
Сегодня и в бывших странах Союза, и в США ситуация меняется. Мы уже двадцать лет находимся в поисках национальной идеи, и, в принципе, в Средней Азии этот вакуум заполнил ислам. В Америке, если опять к ней вернуться, последний финансовый кризис в мире тоже сломал веру в великую американскую мечту, особенно у тех, кто не смог вернуть банкам ипотечные кредиты и потерял работу и дом. Опять же теракты 11 сентября стали той самой вехой, которая изменила американцев. На смену традиционному американскому оптимизму пришла исламофобия.
Итак, вот ряд распространенных стереотипов, которые наиболее часто мне встречаются в материалах, посвященных исламу.
Первый. Исламский радикализм - это следствие низкого жизненного уровня, нищеты и высокого уровня безработицы в странах Арабского Востока, в Азии и Африке, которые (если верить исследователям) порождают эдакий комплекс неполноценности Востока перед Западом.
Здесь я хотела бы подчеркнуть, что я тут всего лишь привожу набор известных предрассудков в отношении мусульман и ислама, которые во многом для меня являются спорными.
Второй. Мусульманские страны - это в основном недемократические режимы с отсталой экономикой и долгоиграющим лидером. Прочитала в одном из казахстанских государственных сайтов такое объяснение, что-де “причины такого отставания в экономической системе в особой культурной и интеллектуальной традиции, которая препятствовала становлению гражданского общества и всему тому, что шло с Запада и уже поэтому было неприемлемым”. Далее читаю: “Мусульмане гордятся своей древней и богатой цивилизацией, но понимают, что в мировой иерархии их страны стоят на более низкой ступени. Без преувеличения, судьба исламской цивилизации зависит от способности справиться с нетерпимостью и экстремизмом”.
Опять же весьма и весьма спорная мысль. Но согласна с тем, что любому народу и государству важно быть терпимыми, особенно сегодня, в век глобализации. В век, когда традиционно христианское европейское пространство активно заселяется представителями других этнических и религиозных групп. Так, мусульмане в европейских странах, таких как Франция, Германия, Великобритания, Австрия, Нидерланды, Бельгия, становятся той самой пятой колонной, с которой уже нельзя не считаться.
В Австрии и Франции ситуация с иммигрантами из третьих стран, преимущественно из мусульманских, вызвала волну праворадикальных настроений. Нетерпимость к иммигрантам вкупе с исламофобией у европейцев увеличили популярность националистических праворадиальных партий. К примеру, во Франции у националистов уже был шанс стать у руля страны. На этот раз дочь известного французского националиста - Мари Ле Пен, набирает политические очки для папиной партии. И кто знает, может, на предстоящих президентских выборах опять возникнет та же ситуация, которой так боятся европейские либералы? Впрочем, не только европейские. Ксенофобия, национализм, исламофобия в Европе никому не нужны.
Третий. “Аль-Каида”, Усама бен Ладен - звенья одной цепи под названием “радикальный джихад”. В современной реальности терроризм становится эдакой стратегией, которая позволяет решать те или иные задачи, и радикальный ислам избрал именно эту тактику. “Усама бен Ладен” - это, по сути, бренд, который работает на идею даже после смерти “террориста номер один”.
Четвертый факт касается трагической и символической одновременно даты - 11 сентября 2001 года, которая, по мнению некоторых аналитиков, отражает “кризис в исламской общественно-политической мысли”. События того сентября не имеют отношения к исламской религии, потому как противоречат его теологической доктрине. Между тем эти теракты были совершены под исламскими лозунгами, силами, называющими себя исламистами, обоснованы исламской аргументацией.
Интересно то, что еще в недавнем историческом прошлом Запад активно использовал радикальные исламские движения в борьбе против распространения коммунизма в исламском мире. Вместе с тем практически все политические режимы в мусульманских странах прибегают к использованию ислама в конкретных политических целях. Например, для мобилизации народа через мечети и священнослужителей, которые служат государству.
Что касается исламских движений, то вся их риторика строится на одном тезисе - во всем виновата Америка.
Если суммировать все эти факты, то в качестве скромного вывода можно предложить идеологам политического ислама сменить тактику, отказаться от террористических методов. Ведь реальное лицо ислама, как и других ведущих религий мира, - духовность.