Ботагоз Сейдахметова
“Демократия” - будущее Ближневосточного региона?
Ситуация в Ливии постепенно приходит к своему логическому завершению.
Во всяком случае, президент страны, до сих пор упорно стоящий на своем и уверенный в собственной правоте и победе, начал сдавать позиции. Мировые СМИ уже ретранслируют интервью сына Каддафи для Би-би-си, рассказывают о дочери ливийского лидера, а также ужесточении мер в отношении беженцев из стран региона.
При этом не затихают аналитические споры на тему: кто из внешних сил стоит за революциями на Ближнем Востоке.
И все же главный вопрос, на мой взгляд, касается политического будущего исламистов в странах Ближнего Востока

Напомню, что стабильность и мир в Ливии были нарушены в середине февраля, когда волна революций на севере Африки докатилась и до самой закрытой и наиболее благополучной в экономическом плане страны региона. Самый консервативный регион мира стало трясти так, что один за другим стали рушиться самые стойкие режимы от Туниса до Египта. И эта “стойкость” и долгожительство этих режимов, собственно, суть этого консерватизма, который базируется на крепких исламских традициях.
Относительно нашего, Среднеазиатского региона, где преимущественно проживают мусульмане, то у нас немного другая история, а потому и традиции ислама адаптированы именно под нашу ситуацию. То бишь соседствуют со светскими традициями, которые тоже носят довольно стойкий и постоянный характер даже в таких странах региона, как Таджикистан и Узбекистан. Все это, понятно, благодаря советской политике отделения религии от государства, всеобщей грамотности населения в то время, опять же наличию надежных южных границ.
Вернемся к теме Арабского Востока и тамошних традиций ислама.
По мнению многих аналитиков-арабистов, в нынешних волнениях на Арабском Востоке исламисты (хотя они являются более организованной политической структурой в этих странах) не доминировали и не пользовались властью над разумом толпы, потому как политический ислам после трагических событий 11 сентября потерпел крах.
Таким образом, ближневосточное общество пришло к выводу, что наиболее привлекательная политическая система для нынешнего арабского Востока... это демократия. Во всяком случае, так считают оптимистично настроенные наблюдатели.
Между тем середина прошлого века приходится на ренессанс политического ислама. На протяжении 60-70-х годов в ряде арабских стран стал формироваться “прогрессистский политический ислам”, вдохновленный идеями социализма. Согласно некоторым источникам, именно идеологи “братьев-мусульман” ввели в оборот понятие “исламский социализм”.

Тунисская молодежь выбирает демократические ценности

Известный российский историк-арабист Игорь Алексеев в одной из своих работ дает довольно подробный экскурс в историю современных политических моделей в исламе.
Рост социально-политической активности исламистов пришелся на вторую половину 1970-х годов. Тогда же был отмечен и рост численности различных традиционалистских организаций в странах региона. Российский ученый пишет: “С одной стороны, этому способствовали сами официальные власти, пытавшиеся усилить националистическую идеологию за счет увеличения в ней исламского элемента и отказавшиеся от жесткого контроля над деятельностью исламистов, что, по мнению правящих элит, должно было уравновесить усиливавшееся влияние арабских левых, ориентированных на социалистический лагерь. С другой стороны, пришедший к власти в ходе освободительной борьбы национализм не смог разрешить сложных социально-экономических, конфессиональных и этнических проблем, не смог обеспечить устойчивого экономического процветания и устранить реально существующие классовые противоречия”.
В 1980-е годы во многих арабских странах усиливаются позиции исламистской оппозиции, которая давно переросла рамки движения “братьев-мусульман”. Теперь это активные традиционалистские организации, исламистские партии и фронты, которые в своей деятельности используют как парламентские, так и террористические методы борьбы и стремятся к власти в своих странах под лозунгом создания “исламского государства”.
Ученый уверен, что исламский фундаментализм может рассматриваться как попытка “ответа” исламской цивилизации на “цивилизационный вызов” Запада. Говоря конкретнее, “политический ислам” - это попытка поиска стратегии выживания исламского социума альтернативной западному глобализму. Что же касается политического радикализма и экстремизма, вырастающих на этой почве, то Алексеев пишет, что они представляют собой маргинальные варианты реакции традиционного исламского общества, основанные на исторических и социокультурных моделях, занимающих периферийное место в системе исламской цивилизации. “Тенденция превращения этой периферии в центр знаменует, таким образом, пик социокультурного кризиса, производя эффект “перевернутой пирамиды”. С другой стороны, при изменении соотношения глобальных факторов и интересов пресловутая “дуга нестабильности от Филиппин до Косово” может превратиться в свою полную противоположность. Одним из важнейших условий этого должен стать отказ от использования нестабильности как средства управления и реализации этих интересов”, - пишет российский ученый.
Тем временем Игорь Алексеев в одном из своих интервью подчеркивает, что политический ислам не обязательно радикален, а радикализм не обязательно носит политический характер.
Что касается собственно термина “исламизм”, он говорит, что в исламском дискурсе нет такого понятия, это слово нельзя перевести на арабский или персидский, как и на любой другой язык мусульманской культуры. “Этот термин создан и употребляется немусульманами и часто связан в сознании говорящих, пишущих и слушающих с религиозным фанатизмом и экстремизмом. В каком-то смысле можно сказать, что исламизма как целостного феномена не существует. Есть ислам - со своей соционормативной культурой, своими представлениями о добре и зле. Ислам широк и неоднороден, существуют различные школы и направления со своими интерпретациями исламской этики, права и так далее, в том числе со своей политической логикой. Вся эта совокупность исламских точек зрения проявляется и в политических действиях, от умеренных до крайних, - говорит он. - Поэтому анализировать надо не абстрактный “исламизм”, а конкретные проявления той или иной политической активности в исламском поле.
Магистральная, базовая потребность мусульман в ХХ веке - это потребность преодолеть депривацию, вызванную колониальной эпохой, потребность исторического реванша после деколонизации. Это восстановление позиций и шло по самым разным линиям, в том числе по линиям апеллирующих к исламу политических проектов”.
Между тем сейчас нет ни одной страны в мире, где не присутствовала бы мусульманская община. Страны Европы уже давно используют другой термин - “евроислам”, который отражает современную суть ислама, смешанного с европейской культурой и традициями. История евроислама основана на трудовой миграции в страны Европейского союза из стран Северной Африки и Турции.
Кроме того, и это уже своего рода современный тренд, в ислам переходят многие представители европейских этносов, которые изначально проповедовали христианство. Знаково здесь то, что среди этих людей немало представителей европейской интеллигенции, политики. В результате именно эти люди составляют наиболее образованную часть мусульманской общины Европы. Это, вообще, тема для отдельной статьи. И мне, атеистке мусульманского происхождения, эта тема архиинтересна как фактор моего личного духовного роста или, если хотите, некоего перерождения бывшего советского человека.
Впрочем, вернусь к теме. А именно, что же все-таки сегодня, в 2010-х годах XXI века, ожидает страны Ближнего Востока, где политический ислам, если верить специалистам по региону, уступает место новым политическим трендам.
Один вариант - это так называемый модерн, либо эволюция политического ислама.
Второй вариант - возвращение в средневековье, эдакий арабский ответ глобализму.
Кроме того, некоторые арабисты сегодня рассматривают так называемый “турецкий фактор” - как главный возможный путь развития стран региона. Ведь современная Турция - это симбиоз демократии и ислама, успешный пример того, как уживаются реальные исламские традиции и светские.
По своей сути, Турция - это демократическая страна, и даже почти Европа. Впрочем, турецкая модель, это, скорее, пример для далекой перспективы.
Тем временем правительство Ливии, как сообщают информагентства, готово внести определенные изменения в свою политическую систему. Какие именно, не сообщается. Рискну предположить, что речь идет о демократических реформах, в частности, более частая и более честная сменяемость власти. Известно, однако, что ливийские власти готовы на все это при условии, что пост главы государства останется за Муаммаром Каддафи.
Кстати, именно Турция на сегодняшний день является наиболее вероятным миротворцем, который в состоянии убедить НАТО и страны коалиции с одной стороны и противников внутри Ливии с другой прекратить огонь и сесть на стол переговоров.
Между тем в истории с ливийкой кампанией сегодня появились новые фобии, связанные с опасениями, что ситуацией могут воспользоваться боевики “Аль-Каиды”, которые якобы перекупают оружие и технику этой ливийской войны. И тогда это может быть новой историей.