Ботагоз Сейдахметова
Прошел ровно год после августовской войны вчерашних “братских республик”. В грузино-российскую войну вольно или невольно были вовлечены США, НАТО и Европейский союз. Камнем же преткновения стали грузинские анклавы - Южная Осетия и Абхазия. Главным итогом войны, с одной стороны, стало признание Москвой независимости этих двух территорий и растерянность Запада. С другой, эта война, по сути, стала проверкой прочности гражданской позиции российской и грузинской интеллигенции, у которой появилась новая тема для дискуссии: куда ушла былая любовь и дружба между народами?
И еще, в истории этот конфликт будет проиллюстрирован образом грузинского президента Михаила Саакашвили, нервно жующего собственный галстук

Пару лет назад, накануне досрочных президентских выборов в Грузии 2008 года, грузинская пресса озвучила новые имена на политическом поле страны. Это имена кандидатов в президенты Грузии: предприниматель Бадри Патаркацишвили, лидер партии “Новые правые” Давид Гамкрелидзе, бывший имиджмейкер грузинского президента Георгий Маисашвили, лидер партии лейбористов Шалва Нателашвили, бывший первый секретарь ЦК Компартии Грузии Автандил Маргиани и глава Международного совета азербайджанцев Грузии Фазиль Алиев. “Объединенная оппозиция”, в которую входит девять политических сил, выдвинула своим кандидатом депутата, основателя винодельческой компании GW&S Левана Гачечиладзе.
Борьба обещала быть тяжелой, однако Михаилу Саакашвили удалось обойти всех соперников, и он вновь стал президентом. А имена прочих кандидатов? Они так и остались в прошлом. “Иных уж нет, и те далече”, - сказал бы на это русский поэт.
Между тем пять лет назад на конференции в Польше, посвященной 25-летнему юбилею еще той, антисоциалистической революции, у истоков которой стояли рабочие гданьской верфи, первый президент Польши Лех Валенса собрал известных американских политиков, таких, как Збигнев Бжезинский и Кондолиза Райс. Новое революционное поколение представляли герои тогда еще недавних цветных революций - Виктор Ющенко и Михаил Саакашвили. Я до сих пор вспоминаю свою польскую встречу с президентом Михаилом Саакашвили. Грузинский революционер тогда был, что называется, на коне - уверен в себе, обласкан вниманием Запада и, в частности, США. Он был в начале пути, и будущее Грузии, думается, виделось ему исключительно в розовых тонах. Мне удалось пообщаться с ним, так что я, как и его революционные соратники, попала в плен его обаяния и уверенности. Красавец с легким грузинским акцентом, с американскими манерами а-ля “я не брезгую общением с простым народом”, с кошачьей улыбкой, навеянной эйфорией свежеиспеченного победителя, - таким мне запомнился Михаил Саакашвили.
Прошло пять лет. Михаил Саакашвили растерял свои силы во время недавней войны с могущественным и более сильным противником в лице Москвы. И, наконец, его ослабила внутренняя борьба с оппозицией. Он пока у власти, но слегка помятый, растерянный и уставший. Он опять, как и два года назад, пытается как-то выиграть время и реабилитировать себя в глазах то ли общественности, то ли той самой Америки, которую не без основания подозревали в спонсорстве и покровительстве революции роз.
Сегодняшние западные наблюдатели дают печальную оценку грузинской ситуации. Они говорят, что Михаил Саакашвили остается наименее худшей персоной, потому как оппозиция разобщена и, по сути, маргинальна.
Так, по наблюдению одного из моих европейских собеседников, ситуация в Грузии сегодня напоминает ситуацию в Киргизии 2007 года, когда оппозиция мобилизовалась и могла бы добиться своих политических требований. Он говорит, что в конце июня произошло раздробление оппозиции. Так что страны Запада продолжают видеть президентом Михаила Саакашвили как наименее худшего из всех имеющихся вариантов. “Это постсоветский режим, причем недемократический, потому как идут аресты неудобных власти людей”, - считает он.
Что касается главных стратегических целей, которые Саакашвили ставил в самом начале своего президентства, то он уже провалил проект вступления Грузии в НАТО, и мой европейский собеседник эмоционально уверяет меня, что-де будь Грузия в НАТО - “это был бы кошмар”. Евросоюз сегодня заинтересован о проектах трубопровода в обход России. Часть пути проходит через Кавказ, так что европейцы не могут сбросить со счетов Грузию.
По мнению казахстанского политолога Султана Акимбекова, личность Михаила Саакашвили сыграла свою роль в отношениях Тбилиси и Москвы. Он считает, что президент Саакашвили решительный и жесткий политик, склонный к эпатажу, но это не делает его менее харизматичным. Между тем Акимбеков уверен, что “противоречия между Грузией и Россией носят системный характер и связаны в первую очередь как раз с Абхазией и Южной Осетией”.
“В Грузии считают, кстати, вполне резонно, что без поддержки Москвы эти две мятежные автономии не смогли бы продержаться столько времени, - продолжает Султан Акимбеков. - В то же время нельзя согласиться с позицией грузин, что их страна потеряла эти две автономии исключительно в результате их поддержки российской стороной в ходе войны в начале 90-х прошлого века. Главной причиной такого фиаско Грузии можно считать резкий рост националистических настроений в этой стране во время либерализации в последние годы существования СССР. При Эдуарде Шеварднадзе конфликт был заморожен, но оставался в подвешенном состоянии, поэтому энергичный Саакашвили с выдвинутой им идеей сильной Грузии, способной вернуть мятежные территории, пришелся по вкусу грузинскому общественному мнению”.
Как оценивают нынешнюю ситуацию в Грузии в российских аналитических кругах? Видят ли нового лидера Грузии из Москвы?
С этими и другими вопросами я обратилась к известному московскому политологу Алексею Власову.
- По большому счету, вопрос не в персоналиях, а в стратегии, принципах политики. Что хочет Россия от Грузии год спустя после Цхинвала? Что хочет Грузия от России в ситуации абсолютно тупиковой, когда даже диалог на уровне общественных организаций не дает минимального эффекта? Чего хочет оппозиция, способна ли она вести политику иными средствами, нежели Саакашвили, есть ли готовность к компромиссу, есть ли общественно значимые лидеры, способные формировать новую повестку дня?
Мне кажется, что на эти вопросы нет положительных ответов. Это обстоятельство и создает ощущение тупиковости ситуации как в самой Грузии, так и вокруг нее. Дело не в лидерах, а в ситуативности действий всех без исключения игроков, отсутствии внятной стратегии, твердой нацеленности на “перезагрузку”.
- Как Вы считаете, в чем преуспела Грузия под руководством президента Михаила Саакашвили за годы после революции роз, а в чем - проиграла?
- Я полагаю, что Грузия находится в состоянии незавершенной модернизации. Новый лидер хотел стать грузинским Путиным, порвать с коррупционным прошлым страны, ввести европейские стандарты качества жизни, конкурентную политическую среду. И сразу столкнулся с инерцией мышления большинства граждан страны. Ты нам сделай хорошую жизнь, но не трогай привычные схемы - как детей в вузы устраивать, как землю под застройку получать и так далее. Нормальная ситуация для реформатора. Но оказалось, что Саакашвили по своему менталитету, характеру не способен к долгой, кропотливой работе. Чтобы пробить не очень популярные реформы, нужно сплотить общество. Благо, есть общая тема - Южная Осетия и Абхазия.
И с 2006 года пошел процесс нагнетания истерии, в чем, надо признать, президент Грузии достиг значительных результатов. В итоге мы видим, что от системных реформ Саакашвили ушел в сторону удержания собственной власти. А это неизбежно ведет к сворачиванию большинства позитивных преобразований.
- Есть ли приметы того, что налаживаются отношения между Тбилиси и Москвой? Как Вы думаете, отношения с Москвой ухудшились по причине личности грузинского президента или для обострения этих отношений были предпосылки задолго до прихода к власти Саакашвили?
- Мне кажется, свою роль играет субъективный фактор. Саакашвили не воспринимают в Кремле как потенциального партнера, да в любом качестве не воспринимают. События августа прошлого года подвели черту под любыми попытками найти компромисс. И сейчас очень трудно себе представить, на каких условиях возможно сближение позиций. Особых примет улучшения я не замечаю, поскольку в условиях крайней степени персонификации российско-грузинских отношений “фактор Саакашвили” способен стать препятствием для любого позитивного диалога.
Что касается системного ухудшения двухсторонних отношений, то они не были идеальными и при Шеварднадзе. Но Саакашвили перевел их в форму острой неприязни. Ну а объективной предпосылкой этому был только один фактор - судьба Абхазии и Южной Осетии.
- Алексей, как Вы думаете, как вообще ситуация в Грузии влияет в целом на ситуацию на Кавказе?
- Безусловно, ситуация в Грузии оказывает самое существенное влияние на ситуацию в регионе. Риски возросли в разы и остаются угрозой для большинства крупных экономических проектов. Азербайджан и Армения поставлены в ситуацию возможного втягивания в конфликт, пусть не в прямой, но точно - в косвенной форме. Южный Кавказ тесно связан с Северным, значит, риски переходят и на территорию Российской Федерации. Это неизбежно. Проблема переросла границы конфликта с Абхазией и Южной Осетией, вышла на уровень геополитических игр с участием “больших игроков”. Саакашвили кажется, что маленькая Грузия стала субъектом этого противостояния. Но расстояние от статуса субъекта до положения объекта в данном случае минимально.