Государственный капитализм на месте Союза так и не построен

В прошлом году некий чиновник огорошил общественность экспертной оценкой, согласно которой доля государства в нашей экономике составляет 70 процентов. И пошло-поехало: ФАС внесла “страшную” цифру в доклад о конкуренции, а СМИ возвестили о наличии в России государственного капитализма. На самом деле никакого госкапитализма у нас нет. Есть лишь значительный по объему госсектор, главной задачей которого помимо кормления “ближнего круга”, было и остается наполнение “социально ориентированного” бюджета, пишет “Московский комсомолец в Казахстане”

Приводить контраргументацию фальшивым “70 процентам” госприсутствия в экономике смысла нет: все уже давно высказались в духе “как считать”. Если вычислять по совокупной выручке 500 крупнейших компаний, получится 43 процента. Если по фондовой капитализации - меньше 40 процентов. А если по чистой прибыли банковского сектора - то все 90 процентов.
Много это или мало, вопрос отдельный - например, в странах ОЭСР средний объем выручки госкомпаний в 2014 году составил 45 процентов - не лучше ли разобраться, что такое модель госкапитализма и есть ли она в сегодняшней России?
Если уж и говорить о госкапитализме в современной России, то исключительно в части неусыпной охраны итогов несправедливой приватизации. Когда ворье прямо на наших глазах перерождается в “спасителей Отечества”, а выжившие в гайдаровском геноциде - в свидетелей грандиозного (и успешного) эксперимента. В этом случае государство играет роль защитной дамбы, не позволяющей народному недовольству выйти из берегов и затопить кривые ростки нарождающегося экономического уклада.
Самое интересное, что госкапитализм как промежуточная стадия перехода экономики от прежнего отсталого порядка к современному прогрессивному устройству присутствовал в истории успехов лидирующих нынче стран: Англии, США, Германии, Франции, Японии, Южной Кореи, Китая и многих других.
В Китае, например, реформы начались с того, что в 1978 году (в тот период более 90 процентов цен устанавливалось государством) нескольким госпредприятиям провинции Сычуань разрешили реализовывать продукцию, выпущенную сверх госзаказа, по договорным ценам, а на вырученные средства приобретать сырье и комплектующие на рыночных условиях.
Через несколько лет эксперимент был признан удачным, и хозрасчетный алгоритм распространили на все китайские предприятия. В середине 1980-х стало очевидно, что договорные (рыночные) и контролируемые (государственные) цены на основные товары промежуточного и конечного потребления отличаются в разы: так, рыночные цены на сталь превышали директивные в три раза.
В 1988 году китайское руководство решило отпустить цены и тут же столкнулось с панической скупкой населением потребительских товаров, массовым снятием банковских вкладов и фактической остановкой кредитования. Через четыре месяца государственный контроль над ценами был восстановлен, и даже в 1997 году, через 20 лет после начала реформ, государство контролировало 12 процентов цен.
Разница между Китаем и Россией в том, что в Китае годами выстраивался госкапитализм, ныне постепенно отдающий все больше функций рыночной экономике, а в России четверть века назад новое руководство было озабочено сохранением упавшей к их ногам власти. И никаких вам исследований польского, чешского или китайского опыта. Не до того было.
Как позднее откровенничал бывший вице-премьер Анатолий Чубайс, “у коммунистических руководителей была огромная власть - политическая, административная, финансовая. Они были неизменно связаны с Коммунистической партией. Нам нужно было от них избавляться, а у нас не было на это времени. Счет шел не на месяцы, а на дни. Мы не могли выбирать межу “честной” и “нечестной” приватизацией, потому что честная приватизация предполагает четкие правила, установленные сильным государством, которое может обеспечить соблюдение законов. В начале 1990-х у нас не было ни государства, ни правопорядка”.
Вопросы еще есть?
Так что никакого государственного капитализма в России нет. Не нужно путать госкапитализм как планомерные усилия власти по реформированию экономических отношений с госсектором, отличительной чертой которого являются принадлежащие государству права собственности на производственное имущество да стабильные платежи в бюджет.
К слову, ничего плохого в госсобственности на средства производства, тем более в сырьевом секторе, нет: давно доказано, что эффективность работы компаний зависит не от прав собственности, а от менеджмента, точнее, от уровня его компетенций. А все разговоры о снижении доли государства в экономике - либо от глупости, либо от желания подзаработать на разгосударствлении того или иного “сладкого” актива. Что, кстати, не так давно блестяще проиллюстрировал бывший министр экономического развития страны.
В современном мире Россия - одна из немногих стран, где внутренний рынок продувается всеми возможными экономическими ветрами, национальная валюта приносит валютным спекулянтам до 21 процента навара в год, а высшие чиновники продаются по мировым меркам за копейки. И Центробанк с Минфином у нас, как и рубль, лучшие в мире - где еще вам предложат гарантированные государством облигации под 10 процентов годовых, а потом будут удивляться, почему коммерческие банки, имеющие железобетонную доходность 10 процентов, не хотят кредитовать предприятия по низким процентным ставкам?
И так, по всей вероятности, будет продолжаться еще долго, пока в экономике главенствуют интересы не граждан, а нескольких человек из своего сообщества, пока дозированный консерватизм подменяется оголтелым ретроградством, пока справедливые законодательные уложения уступают место неформальным “понятийным” установкам, пока население подогревается параноидальным ожиданием международной и внутренней опасности.
В последнее время предложений по выходу из затяжного экономического пике рождается превеликое множество, и многие из них достойны самого пристального внимания. Однако их разработчики не учитывают, что предлагаемые меры станут реализуемыми при одном условии: когда верх в экономике возьмет реальный, а не бутафорский госкапитализм, сменив разношерстную команду чиновников, прикрывающих жулье из лихих 90-х.

Никита Кричевский, доктор экономических наук, профессор