Ботагоз Сейдахметова
Похоже, что Москва всерьез разрабатывает стратегию по возвращению своего былого единоличного влияния в государствах Центральной Азии. Ее региональные посланцы в лице политологов-русофилов и ученых мужей с удовольствием вновь используют подзабытый термин “Средняя Азия и Казахстан” (вместо - “Центральная”) по советскому клише.
И так же, как в былые времена холодной войны, мощной российской пропаганде противостоит не менее мощно поставленная американская агитация.
Между тем обе стороны идеологического противостояния по какой-то причине продолжают уверять, что ни о каком возрождении холодной войны речи быть не может

Для начала напомню, что под Центральной Азией с некоторых пор подразумевают пять “-станов”, или бывших республик Советского Союза - Казахстан, Узбекистан, Кыргызстан, Туркменистан и Таджикистан. После развала Союза каждая из этих республик пошла по собственному пути развития, на который их подталкивала действительность в виде внутренней ситуации, наличия или отсутствия минеральных ресурсов, соответственно, экономического потенциала, а также, и это немаловажный момент, интереса со стороны влиятельных соседей. В таком соседстве с нашим регионом находятся Китай и Россия, со стороны Таджикистана - Иран и Пакистан.

Многовекторность России?

Живя в таком соседстве, естественно, приходится балансировать, дабы тривиально не быть подмятыми или поглощенными могучими соседями. Политика многовекторности, которую избрали во внешней политике наши республики, позволяет придерживаться более гибкого подхода в решении внешнеполитических проблем. Такую модель в итоге приняли и Узбекистан, который долгое время выбирал между Россией и США, и даже Туркменистан, придерживающийся официального курса на нейтралитет.
Коротко говоря, многовекторность по своей сути означает гибкую внешнюю политику, наличие большего числа друзей, нежели недругов.
В одном из своих интервью эксперт Института мировой экономики и политики при Фонде первого президента Казахстана Аскар Абдрахманов сказал, что “даже на фоне очевидного ослабления после 2005 года позиций США говорить об однозначном преобладании России, так же, как о быстром усилении позиций Китая не приходится”. По его мнению, “немного сильнее и опытнее стало руководство самих стран Центральной Азии, и внешним игрокам, безусловно, с этим приходится считаться”.
В качестве общих проблем для региона Аскар Абдрахманов назвал такие, как “необходимость успешной адаптации к экономической глобализации, борьба с религиозным экстремизмом, проблемные аспекты сосуществования различающихся в языковом и культурном отношении социальных групп”.
Кроме того, у нас масса общих интересов. Прежде всего, проблема пресной воды, которую можно решить только собственными силами. Вода - вообще самый больной вопрос во всем мире, который в других частях мира часто решается исключительно военным способом. И, надо отметить, что в государствах Центральной Азии решают многие общие проблемы, и водную в том числе, избегая вооруженных конфликтов, и практически без экономического шантажа.
Между тем две великие державы - Китай и Россия - пытаются вести свою игру в нашем регионе, и она не остается без внимания Запада, не равнодушному к возможности монопольного влияния со стороны Москвы или Пекина на наш регион, богатый минеральными ресурсами.
Кстати, по мнению некоторых политологов, ресурсы региона являются, с другой стороны, “проклятием”. Объясняют это тем, что их наличие позволяет не только привлекать инвестиции, но и играть на противоречиях между теми, кто хочет заполучить доступ к их добыче, обработке и транспортировке.
Между тем Россия сегодня ведет массированную пропагандистскую работу, дабы внушить, что-де государствам Центрально-Азиатского региона пора отказаться от “пресловутой политики многовекторности”, чтобы “определить единый стратегический курс развития и долговременного партнерства с Россией”.
Мой давний приятель, доктор политических наук, директор бишкекского филиала Института стран СНГ Александр Князев уверен, что “сегодня Средняя Азия и Казахстан объективно являются сферами национальных интересов России, которая, безусловно, заинтересована в том, чтобы все страны региона выбрали именно “российский вектор”. При этом он задается вопросом, мол, достаточно ли усилий Москва предпринимает для этого и “чем может обернуться для среднеазиатских стран выбор иного направления”.
При этом доктор Князев приводит ряд примеров, которые показывают, что без участия и надзора со стороны России ни одна страна региона не сможет выжить.
К примеру, Узбекистан. Политолог говорит, что, метаясь между Россией, США и Евросоюзом, Ташкент продолжает ту политику, которая существовала до сих пор, когда страны Центрально-Азиатского региона, играя на противоречиях между внешними центрами, искали выгоду для себя. Такую же выгоду, по его мнению, ищут и Казахстан с Таджикистаном.
“Хотя в политике Астаны становится уже заметным крен к продекларированному ею “стратегическому партнеру и союзнику” России, - говорит Александр Князев. - Скажем, вывод казахстанского капитала из Грузии - это ведь не только попытка спасти свои деньги, это же и очень важный политический шаг, которым, кстати, ужасно недовольны в Вашингтоне, но который вполне позитивно, думаю, оценен в Москве. Довольно ревниво сегодня в Казахстане относятся к торговой экспансии “великого соседа”. Возможно, в Астане вспомнили-таки известную еще в XIX веке поговорку: если придет черный китаец, рыжий русский родным отцом покажется.
Что касается Таджикистана, то, по мнению Князева, “Таджикистан самостоятельно с охраной границы однозначно не справляется”. “Количество транспортируемых через таджикско-афганскую границу наркотиков растет год от года, - говорит он. - Кто-то должен нести за это ответственность. Думается, на данном участке границы контроль должен осуществляться коллективными силами - будь то формат ШОС или ОДКБ, будь то возвращение российских пограничников в Таджикистан”.
Этот “кто-то” все же, думается, не столько могучая Россия, сколько региональные структуры, такие, как ШОС и ОДКБ, в которых взаимоотношения членов организации строятся по принципу равноправного участия и принятия решений.
Между тем в отношении нашего региона вечный идеологический противник России устами советника президента США Джеймса Картера в 1977-1981 годах Збигнева Бжезинского предрекал, что- де “Центральная Азия - приз для того, кто хочет владеть миром”.
Сегодня Бжезинский критикует Россию за излишнюю имперскую политику, он уверен, что “старые имперские схемы изолируют Россию и создают ситуацию, когда все ее соседи не любят Россию и боятся ее”.
Будущее России связано с развитием ее провинций, считает он. “Россия не сможет развиваться из-за исключительной централизации - все решения принимаются в Москве. В результате этого остальные части страны развиваются медленно. Я говорил о том, что, если бы в России сложилось содружество российских же республик с центрами на Дальнем Востоке, в Сибири и Москве, все регионы оказались бы в куда более выгодных позициях и смогли активно сотрудничать со своими соседями, - уверяет американский политолог. - Например, Дальний Восток в новой децентрализованной Россией смог бы наладить более серьезные связи с богатыми Китаем и Японией. Западная Россия могла бы скооперироваться со Скандинавскими странами. Если бы США были централизованной страной, как Россия, у нас никогда бы не было Калифорнии и Нью-Йорка. Столичная бюрократическая элита любит паразитировать на провинциальных регионах”.
Прав старик Бжезинский. России необходимо научиться создавать друзей, а не политических противников. Кажется, это и называется “многовекторностью”?