Ботагоз Сейдахметова
Ровно десять лет назад в России произошла трагедия, которая получила название “Норд-Ост” по одноименному мюзиклу на театральной Дубровке, которая закончилась совсем не театральным актом. Во время второго акта мюзикла на сцену вместо актеров вышли террористы, которые захватили в заложники 916 зрителей и артистов. 130 из них погибли.
Эта трагедия навсегда разделила новейшую историю страны на “до” и “после”. “До”, когда в стране все еще верили, что террор и терроризм - явления случайные и временные для новой России, и главное - без какого-либо идеологического подтекста. Но “после” - оказалось, что террористы-смертники как радикальная идея борьбы за свои права перекочевали из Ближнего Востока и власти должны научиться достойно противостоять такому опасному и новому виду гражданского противостояния. Тупому и жестокому.
Один из моих российских собеседников и вовсе уверен, что в России идет неуклонный процесс легализации насилия. А общая идеологическая установка - экономика важнее общества, деньги важнее людей, власть превыше человека.
Впрочем, я надеюсь, что это частное мнение

Известно, что во главе террористов стоял, по сути, мальчишка, чеченец Мовсар Бараев. Российская пресса тут же окрестила его братом-близнецом Усамы бен Ладена. Более того, была найдена логическая цепочка, которая соединила “Аль-Каиду” и чеченских боевиков. Так, по некоторым сведениям, в середине 80-х годов прошлого века Бен Ладен во время войны в Афганистане знакомится с иорданцем Хаттабом. Тот в свою очередь был связан с Шамилем Басаевым. Отсюда цепочка и ведет к Мовсару Бараеву.
Во время чеченской войны именно люди Хаттаба готовили первые взрывы московских домов. Говорят, что последнее телевизионное обращение Усамы бен Ладена накануне трагедии 11 сентября было посвящено именно Чечне. Он говорил, что в Чечне идет война против ислама.
А тогдашние американские дипломаты, работавшие в Москве, говорили, что “Усама бен Ладен раздувает пламя войны в Чечне и привлекает туда иностранных наемников”. Во время американской операции в Афганистане “Несокрушимая свобода” американские военные писали, что чеченцы были самыми свирепыми бойцами “Аль-Каиды”. “Мы избавили мир от сотен тренированных убийц, которые теперь не будут убивать невинных женщин и детей”,- говорил тогда один из американских генералов.
Спустя десять лет после трагедии российские эксперты критикуют власти страны в том, что штурм Дубровки был сделан неграмотно, а люди погибли из-за неквалифицированной медицинской помощи. Что уничтожать террористов, по сути, означает, уничтожать все улики. И тогда все это вызывает массу вопросов к Кремлю.
Как, спустя десять лет, видится эта трагедия? С этими и прочими вопросами я обратилась к известному российскому эксперту Александру Собянину.
- Десятилетие трагедии на Дубровке проходит в России практически без внимания властей и общественности, если не считать дежурных, прости господи, статей “в связи с информационным поводом”. С властями все понятно - они крайне не заинтересованы в ворошении старых своих грехов, а допущение убийства такого количества мирных граждан в центре столицы государства - это грех власти, безусловно.
А с общественностью немного сложнее. Основная причина, я думаю, - это то, что общество и готовят к большому гражданскому противостоянию - это делает само государство в лице государственных телеканалов и СМИ, и оно само готовится к противостоянию через активизацию системной и несистемной оппозиции, включая ваххабитские радикальные группы. Кровь будет литься все больше, с зимы 2011-2012 годов у нас в России идет неуклонный процесс легализации насилия.
И на этом фоне обществу действительно не так уж важно вспоминать газовую атаку на Дубровке.

“Норд-Ост” - одна из самых масштабных трагедий в новейшей истории России...

- Существует версия о том, что за уничтожением всех боевиков стоят чьи-то личные интересы и желание скрыть правду. Как Вы относитесь к такому мнению?
- Для России характерно, что власти скрывают правду даже о самых резонансных терактах. Почему террористов убили в “Норд-Осте”, а не взяли в следственную разработку, а это вполне было возможно во время газовой атаки? В декабре 2011 года Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ, Страсбургский суд) завершил пятилетнее дело по иску потерпевших при штурме “Норд-Оста” и вынес решение - государство виновно в гибели такого большого числа заложников, “было нарушено право граждан на жизнь, гарантированное Конституцией Российской Федерации. Эвакуация из театрального центра была неподготовленной, а хаотичной”. Истцы получили от 9 до 67 тысяч евро (общая сумма компенсации пострадавшим - 1,3 миллиона евро).
Дело не в суммах, выплаченных родственникам убитых во время газовой атаки зрителей мюзикла. Дело в том, что Страсбургский суд подтвердил “то, что все и так знали” - во время спецопераций для силовых структур сохранение жизни заложников не является значимым приоритетом. Жизнь заложника для фсбшника или спецназа МВД и Минобороны - “допустимая погрешность”, а мнение начальства в Москве - безусловный приоритет.
Именно мнение начальства - достаточно вспомнить, как менялся рисунок спецопераций на Северном Кавказе в Хасавюрте, в больнице в Будденовске, в зависимости от тех или иных высказываний президента и премьер-министра России. Наиболее ярко это было видно во время осады и штурма средней школы №1 г.Беслана в Республике Северная Осетия - Алания. Очень многие в Осетии и на Северном Кавказе в целом, и я с ними в этом солидарен, уверены, что лишь присутствие нескольких сотен ополченцев и большого количества местной осетинской милиции не позволило решиться на жесткие сценарии штурма с применением тяжелой бронетехники и всего спектра специзделий и спецтехники. А именно к жесткому сценарию штурма школы в эти тяжелые для всех осетин и для всей России дни склонялось фсбшное руководство штаба по управлению контртеррористической операцией в Беслане. Понятно, что в этом случае погибли бы не 330 детей, а все 600 с лишним.
- Как Вы считаете, надо было ли сохранить жизни террористов, чтобы выяснить причины и цели их операции, а также, может, тех, кто стоял за ними? И вообще, судить их по законам РФ?
- Этика во время спецопераций не обязательно утверждается под давлением гражданских групп. Это могут быть и сами специалисты по диверсиям и “малой войне”. Во время штурма российского парламента в октябре 1993 года спецгруппы “Вымпел” и “Альфа” пошли на прямое нарушение приказа, взяв управление спецоперацией под свою ответственность при одном важном, но выходящем за рамки их полномочий условии - высокое начальство не вмешивается в операцию.
В результате поставленная президентом Борисом Ельциным и министром обороны Павлом Грачевым задача по очистке парламента, разоружению всех групп, лояльных парламенту, и аресту руководства парламента и созданных им структур государственного управления была выполнена. Но практически все депутаты Верховного совета РФ и сотни их сторонников, которые были в Белом доме, были выведены живыми, погибло лишь немногим более ста человек (за все время осады и при штурме). В этом случае мы видим цену, которую офицеры и солдаты спецгрупп должны быть готовы заплатить за то, что во время выполнения задачи и при штурме будут сохранены жизни людей. Эта цена - роспуск подразделений, увольнение из силовых структур. Сейчас обе группы - “Вымпел” и “Альфа” - существуют, они были восстановлены тем же Ельциным, когда стало ясно, что без высоких профессионалов невозможно обеспечить безопасность государства. Но осенью 1993 года две группы были расформированы, часть офицеров была уволена, часть - передана в другие подразделения.
- И все же, какие цели тогда были у террористов, и могли ли они на самом деле применить агрессию против простых невинных людей для давления на власти? Какой опыт в борьбе в террористами и терроризмом приобрели за эти десять лет российские власти?
- В Москве такого “морального давления” и контроля со стороны гражданских групп не было, как не было и профессионалов-силовиков, готовых до конца спорить с начальством по поводу “жизней гражданских” - и большинство зрителей, захваченных в заложники чеченскими террористами, погибли. Характерно, что такие резонансные теракты, как “Норд-Ост” и школа в Беслане, законодательной и исполнительной властью всегда использовались для принятия более жестких законов и передачи силовым органам все больших полномочий - при практически сведенном на “нет” контроле со стороны общества. Но ведь годы прошли, а безопасность в государстве не укрепилась, общество по-прежнему не защищено от террористических атак. Возможно ли, чтобы ситуация изменилась и силовики не зачищали бы следы собственных недоработок, а брали бы живыми террористов и минимизировали бы потери мирного гражданского населения во время штурмов?
Мне кажется, в нынешних условиях ожидать этого не приходится. Потому что такая позиция силовиков - важно лишь мнение высокого начальства - всего лишь транслирует общую идеологическую установку: экономика важнее общества, деньги важнее людей, власть превыше человека.