Наталия Иванова для “РИА Новости”
Квартира живописца Никаса Сафронова в Брюсовом переулке в Москве - и галерея, и мастерская, и келья. Со стен глядят сотни полотен. Они - воплощение всех направлений мирового искусства, помноженное на нервное напряжение современности.
Мать Никаса Она (транскрипция Анны) была родом из Паневежиса - городка, который во все времена был культурным центром Литвы. Сын у Оны появился на свет в громадном индустриальном Ульяновске, куда переехала семья будущего художника. Но после потери матери еще юный Сафронов уехал на ее родину и поступил в Вильнюсский институт художеств. Молодой художник молниеносно набирал обороты. Еще на первом курсе авторитетная комиссия отобрала один сафроновский пейзаж для выставки в Центре Помпиду в Париже. Это был прорыв!
“Умение выживать, невзирая ни на какие обстоятельства, мне кажется главным качеством в настоящем мужчине, - говорит Никас сегодня. - А профессиональная известность - это результат работы и психологической стойкости, умение держать удар”

- Скажите, пожалуйста, Вы сейчас бываете в Литве?
- Землю моих предков стараюсь навещать регулярно, но, к сожалению, не так часто, как бы мне того хотелось. Увы, не позволяет время. Ведь помимо нескончаемых дел в Москве я организовываю множество выставок по всему миру - в Европе, Азии, странах СНГ. Совсем скоро планирую организовать выставки в Литве и Латвии.
Вообще я стараюсь регулярно устраивать авторские выставки в бывших советских республиках. Так, недавно у меня состоялась пусть однодневная, но интересная выставка в Киеве, которую сразу посетили около тысячи человек. Затем экспозиция переместилась в Одессу, и, к моему удивлению, посмотреть мои картины пришли 45 тысяч. Одесситы купили очень много картин.
- А Вам уже удалось написать портер нового президента Украины?
- Это мне удалось сделать, еще когда Виктор Янукович был премьер-министром.
- Как рождаются сюжеты и образы, переносимые Вами на картины?
- Это и фрагменты снов, и обрывки мимолетных видений, и зарисовки подсмотренного у природы. Созидательный процесс не имеет пауз, а душа художника всегда обнажена. Ошибочно суждение, что художественное созидание прекращается в тот момент, когда живописец на время оставляет палитру и кисти. На самом деле художник, как и поэт, творит непрестанно: обдумывает образы, переживает увиденное, осмысляет приснившееся.
- Никас, верите ли Вы, что Ваши картины наделены мистической силой?
- Я верю, что настоящие картины действительно способны принимать на себя человеческие болезни и несчастья. Например, портреты мне всегда давались легко. Мне нравится изучать людей, находить характерные черты, раскрывающие внутренний мир, состояние души. Я глубоко убежден, что хорошие портреты - это ангелы-хранители тех, кто на них изображен. Они оберегают человека от разрушительной энергетики. На мой взгляд, когда полотно пропитано добротой и гармонией, заряжено духовностью, оно исцеляет подобно иконе, плащанице или святым мощам.
Я работаю страстно, стараюсь не отвлекаться во время работы ни на что, кроме живописи. Иногда мне кажется, что в такие моменты меня переполняют сверхъестественные энергетические силы, веками накопленные генеалогическим древом семьи.
- Такова духовная сторона Вашей жизни, но есть и другая, которую невозможно отрицать. Это светская жизнь, и в ней Никас-антрепренер...
- В последнее время я разительно сократил число посещаемых тусовок, отказался от участия в пустых, по сути, статусных мероприятиях. Вместе с этим, кстати, поубавилось количество моих выступлений в прессе. Но совсем отказаться от публичной жизни я не могу - это естественный и наименее затратный путь поддержания имиджа. Сколько людей мечтает, чтобы у них брали интервью, а их жизнь никому неинтересна... Памятуя о том, что я когда-то двор подметал и работал сторожем, для меня всякая новая встреча с журналистами - это невольная самоирония. Успех в обществе и профессиональная востребованность - это закономерный результат моей долговременной работы. Существует и понятие конкурентоспособности. Если тебя выбирают из многих других, следовательно, ты объективно лучше.
- Может ли современный художник быть гениальным, но не признанным?
- То есть сидеть в подвале, писать на картонных коробках из-под обуви и верить, что когда-нибудь потомки обнаружат твои творения и восхитятся? Почти никогда! Это Премудрый пескарь Салтыкова-Щедрина. Единственный шанс у такого человека - попасть на галерейщика, заинтересованного не в таланте, а в харизме, которая способна очаровать клиента и быть продаваемой. Труизм - талантливый человек талантлив во всем, но это действительно так. Талантливый художник сам попробует продать свои картины, а бесталанный, но эпатажный дождется агента-торгаша, который быстро смекнет, можно ли здесь заработать копейку или нет.
Многие художники всю жизнь пишут одну картину, не догадываясь даже, что и она далека от совершенства, и надеются, что после их смерти весь мир раскается в утрате гения, проклянет себя в равнодушии к нему при жизни и наперегонки бросится покупать эту его единственную картину. Возможно, мечтать о такой судьбе приятно. Но она - для поклонников героев-мечтателей “Белых ночей” Достоевского. На деле же поиск своего клиента - это каждодневный труд, результат от которого не приходит быстро.
Когда художник востребован, он не бывает бедным или голодным. Это невозможно, если галереи и музеи стоят в очереди за его картинами, если свои портреты у него заказывают президенты и короли. С другой стороны, конечно, можно заработанные деньги растранжирить, а можно купить дом или построить храм.
- Почему, в таком случае, сломалась судьба героя гоголевского “Портрета”? Одаренность молодого художника Чарткова была неоспоримой, но вскоре после того, как он начал писать портреты за деньги, он безвозвратно утратил свой дар.
- Дело в том, что Чартков поставил своей целью заработок, а не творчество. Но когда художник работает, он не должен думать о деньгах. Писать надо ради искусства, и тогда непременно найдется человек, который захочет заплатить за это искусство и даже его приумножить.
Деньги - не самоцель. Но именно они, полученные уже за готовую картину, освобождают художника от необходимости работать над тем заказным полотном, которое ему не по душе.
- Вопрос банальный, и тем не менее: какие у Вас ближайшие творческие планы?
- В продолжение предыдущей темы не могу не сказать, что когда человек востребован, вокруг него возникает много проектов и предложений, и он может себе позволить выбирать. Я уже говорил о ближайших выставках, которые состоятся в странах Балтии. Я также хочу сделать экспозиции в Париже и Лондоне. Есть задумка написать продолжение моей книги “Анатомия скандала и успеха”. С Валентином Гафтом мы собираемся издать совместную книгу его стихов на мои картины. Это будет уже второе издание.
- Многие публичные люди не любят посвящать общественность в свою личную жизнь. У Вас есть на этот счет табу?
- Нет-нет. Задавайте любые вопросы.
- Почему на вопрос о Вашем холостяцком положении Вы не раз отвечали: “Я женат на искусстве”?
- Потому что серьезные отношения для меня - это когда ты даришь свою жизнь другому человеку. Гегель говорил, что любовь - это когда двое людей могут не быть вместе, но не хотят. У меня так получилось с искусством: ему я даровал свою жизнь, и с ним я вроде как и могу не быть вместе, но не хочу.
Тем не менее в жизнь порой врывается еще одно чудо, которое начинает понимать и поддерживать тебя, проникает в сознание, вторит твоим поступкам, мыслям и, конечно, не забывает, что ты - любящий мужчина. Это женщина.
С женщиной можно общаться до бесконечности, начиная красивой беседой, продолжая интимной близостью и заканчивая нежными воспоминаниями об этих событиях. Последние же вечны. Женщина вдохновляет, заряжает энергией, подталкивает на совершение героических подвигов, мотивирует демонстрировать себя в наилучшем свете. Нечего скрывать, в моей жизни было много женщин. Но кровоточащий след в сердце оставили единицы. Даже матери моих троих сыновей не наследили в памяти.
- Верите ли Вы, что когда-нибудь придет та единственная, которая Вас примет таким, какой Вы есть? Причем полюбит Вашу душу и талант, а не “толстосума” Никаса Сафронова?
- С годами вера в это лишь тлеет, но я все еще надеюсь, что появится такая любовь. У меня нет идеала второй половины, потому что полюбить могу за мелочь, незаметную для других. Например, негритянку - за ее цвет и гладкость кожи, которая ассоциируется со статуэткой из черного дерева. Еврейку - за библейское лицо, магический взгляд. Француженку - за красоту и эффектность. Итальянку - за сумасшедший темперамент. Англичанку - за врожденный аристократизм. Украинку - за хозяйственность и гоголевскую яркость.
Чувства не бывают плоскими, они, как и живопись, выпуклые, многогранные. Ведь я работаю маслом, акварелью, темперой. Я устаю от одинаковости, но всю жизнь могу любить девушку с богатым, чистым внутренним миром. Духовное соответствие - самое важное качество моей возможной избранницы.