Ирина Гайкалова

На мой вопрос: “Как дела?” - моя ганноверская подруга Рахат отвечает сейчас однозначно: “Да какие могут быть дела? Живем Киргизией”
Вот уже почти десять лет она живет в Ганновере. Так получилось, что, приехав на учебу в Германию, студентка Рахат познакомилась здесь с Павлом - тоже уроженцем Кыргызстана, но этническим немцем. Встретились два соотечественника на известной выставке новых технологий EXPO около киргизской юрты. Они поженились и сейчас воспитывают двоих детей. Каждый год все летние месяцы проводят в родном селе недалеко от Бишкека. Что говорить, все события с родины воспринимаются близко и остро. Печальные - в особенности.
Все эти дни они держат постоянную телефонную связь с родными. А их много. Родители живут в селе, сестры и браться - в Бишкеке. И за всех болит душа, и хочется помочь - хотя бы ободряющим словом.
В первый день беспорядков было страшнее всего. Вечером после работы куда-то потерялась сестра Рахат. Перебои со связью дали о себе знать или что-то случилось с сотовым телефоном... Как бы там ни было, но где сестра - никто не знал. Ее муж - врач - работал в те сутки в больнице в Бишкеке. Когда стали появляться люди с огнестрельными ранениями, он запаниковал: просил родственников звонить по всем знакомым и друзьям. Слава богу, сестра нашлась сама - позвонила. Оказывается, после работы из-за народных волнений она не смогла поехать в сторону дома и уехала в другую часть города к подруге.
Новости из дома для Рахат и ее семьи - как донесения с фронта. Сегодня, кажется, все более или менее нормально. Но что такое нормально? Это значит, что люди сидят по домам, питаются только тем, что у них есть в запасах, и ждут хоть какой-то стабилизации ситуации. Чтобы можно было отправить детей в школы и пойти на работу. В селе, где живут родители, немного лучше, потому что там не было таких волнений и люди живут своими хозяйствами, имеют некоторые запасы еды.
“Бакиев сам виноват, - говорила Рахат в первые дни революции. - Все им были недовольны. Тарифы поднял до небес. Люди не могли уже жить в квартирах. Многие закрывали их и уезжали в села. Потому что не могли оплатить счета за коммунальные услуги. Весь бизнес, все деньги были в руках его семьи! Людям надоело все это, в конце концов...”
С другой стороны, беспорядки, мародерство, смерть людей и весь ужас воцарившейся анархии заставляют думать о том, что иногда худой мир лучше доброй ссоры.
Родное село моей подруги не оставалось в стороне от происходившего. Многие люди стали или участниками событий, или наблюдателями. Были ли они все подлинными революционерами или их просто несло в толпе - этого не знает никто. И пули, летевшие в людей, не делали исключений.
Двое сельчан погибли. Молодые люди. Один из них был женат, осталась жена и двое детей.
Ганновер (Германия)