Фарида Галиева
Глобальный саммит по ядерной безопасности в Вашингтоне, в котором приняли участие лидеры 47 государств, в том числе и президент Казахстана, справедливо считают одним из главных геополитических событий года. Каковы его итоги для Казахстана? Скажем так: обнадеживающие. Нурсултан Назарбаев вернулся из США с почетной наградой - Премией мира и превентивной дипломатии, которую вручает американский Институт “Восток-Запад” за преодоление в международных отношениях последствий холодной войны, но главное - с одобрением, хотя и не совсем четким, со стороны “мирового ядерного сообщества” развивать мирный атом, на что, судя по всему, и рассчитывал в преддверии форума

Возможно, кого-то возмутит сама постановка проблемы, когда суверенной стране на что-либо (заметим, совершенно не противозаконное) требуется чье-то одобрение. Но тут все дело в уникальной специфике вопроса.
Известно, насколько нервно Запад относится к любым ядерным разработкам в странах, не входящих в ядерный пул - даже если речь идет не о создании бомбы, а исключительно об энергетике. Возможно, потому что грань в этом вопросе весьма тонка, тем более, если перейти ее позволяют не в должной мере демократические, с точки зрения Запада, власти этих стран.
И хотя на Казахстан, участника ДНЯО, к тому же добровольно отказавшегося сразу после распада СССР от ядерного оружия и подписавшего в 1992 году небезызвестный Лиссабонский протокол, это как будто не должно распространяться, тем не менее, факт остается фактом. Еще в конце прошлого века, а затем и не раз в веке нынешнем Казахстан (совместно с Россией) изъявлял желание то в одном, то в другом месте своей территории возвести атомную электростанцию, но ни один проект до сих пор не запущен, и каких-либо внятных причин тому нет. Во всяком случае, они не озвучиваются.
Никак не озвучивается, впрочем, и противодействие со стороны ни МАГАТЭ, ни великих ядерных держав. Но значит ли это, что его и в самом деле нет?
Если коротко, для стран ядерных и стран, таковыми не являющихся, существуют двойные стандарты в сфере развития атомной энергетики, и такое положение дел, очевидно несправедливое, не может устраивать последние. С такой мыслью казахстанский президент выступил в российской прессе еще за десять дней до саммита в статье “Глобальный мир и ядерная безопасность”, где он раскритиковал нынешний “мировой ядерный порядок” и обратился с весьма настойчивой просьбой к т.н. великим державам не препятствовать намерениям всех остальных стран развивать мирный атом.
Этот же месседж прослеживался в позиции Казахстана и в Вашингтоне. Получивший приглашение участвовать в саммите от Барака Обамы одним из первых, еще в феврале, через казахстанского министра иностранных дел Каната Саудабаева, в ранге действующего председателя ОБСЕ, совершавшего визит в США - и именно как “дежурный” по безопасности в 2010 году, - Нурсултан Назарбаев не удовлетворился лишь этой ритуальной ролью. Напомнив, что регион Центральной Азии является безъядерной зоной, казахстанский президент призвал подкрепить этот почетный статус чем-то существенным. Например, “предоставить преференции странам-участникам таких зон в поддержку их мирных ядерных программ”.
Не относятся ли эти слова напрямую к упомянутому строительству АЭС? Тем более, что, как “НП” уже писало накануне саммита, у некоторых ядерных держав, а именно США, может быть особое отношение именно к этому объекту.
Напомним вкратце. В 1999 году единственный в Казахстане промышленный ядерный реактор - БН-350, то есть на быстрых нейтронах - был остановлен после всего 27 лет работы. Его решено было вывести из эксплуатации якобы из-за выработки ресурса. Для сравнения: некоторые российские АЭС, построенные почти тогда же, что и МАЭК в Актау (о котором и идет речь), до сих пор благополучно работают.
На самом деле, инициаторами остановки реактора были американцы - по причинам действительно безопасности, но совсем иного рода: реактор, помимо того что вырабатывал электроэнергию, производил “попутно” оружейный плутоний. Собственно, это и было первостепенной задачей не только МАЭКа, но и всего города, построенного в этом безжизненном (но богатом сырьем) крае.
Американцы настолько были заинтересованы ликвидировать этот объект, что в 1999 году между Министерством энергетики США и соответствующим ведомством Казахстана было заключено соглашение, по которому Вашингтон брал на себя всю финансовую, техническую и организационную поддержку вывода реактора из эксплуатации и захоронению ядерных отходов, причем процесс этот измеряется сроком в 50 лет.
Предсказуема поэтому реакция США, взваливших на себя подобное полувековое бремя, на известие, что в Казахстане опять может быть построена АЭС.
И однако ожидаемое это сопротивление Казахстану, судя по всему, удастся преодолеть.
Действительно, решение запустить АЭС не только на месте МАЭКа, но даже частично используя при этом его инфраструктуру, после десятилетних трудов по консервации может показаться даже насмешкой. Разумеется, он должен быть там, где это нужнее (а не на пустынном Западе, где к тому же собираются развивать туристический кластер - нежелательное, согласитесь, соседство). Ну а если говорить о потребностях страны вообще в ядерной энергетике, то времена меняются, и если в СССР станция была в первую очередь оборонным проектом, то теперь развивающаяся экономика страны действительно нуждается в большом количестве дешевой энергии.
Кроме того, российский реактор БВЭР-300, разработанный конструкторским бюро имени Африкантова на основе реакторов, использующихся на атомных подводных лодках, отличается от своего предшественника тем, что не имеет дополнительной военной миссии. Да и сам тот факт, что это будет совместный проект с Россией (которая Казахстан, разумеется, поддерживает), входящей в клуб великих ядерных держав, должен несколько успокоить трансатлантическую общественность. Как должна быть зачтена Казахстану и добрая воля, по которой он избавился от тысячи ядерных боеголовок, и, не исключено, даже статус мирового экспортера урана, по запасам которого страна занимает второе место на планете, а по добыче - третье.
Ну и главное, как опытный политический игрок, казахстанский президент понимает: вся эта длинная масть хороша, но заходить надо с туза. В связи с чем Нурсултан Назарбаев повторил на саммите озвученную ранее в “Известиях” готовность предоставить территорию Казахстана под Международный банк ядерного топлива. Ведь надо же где-то хранить гигантские запасы оружейного плутония, который уже никак не “переделать” в мирный уран для АЭС; так, например, Россия и США согласились “списать” 34 тонн плутония, добавьте сюда Канаду, которая добровольно отказалась от своего запаса в 8,5 тонн, и т.д.
И, кстати, любопытный получается зигзаг истории: с закрытия Семипалатинского испытательного полигона Казахстан когда-то начинал свою антиатомную кампанию. А с предоставления лучших (и крупнейших) в мире ядерных хранилищ, расположенных здесь же, весьма вероятно, состоится и возвращение в страну мирного атома.
Впрочем, окончательные выводы делать пока преждевременно. Тем более, что наверняка о том, какие решения были приняты на форуме (кроме распространенного трехстраничного меморандума), мы не знаем: почти все встречи в Вашингтоне проходили, что называется, за закрытыми дверями. И пока Обама, кстати, своего однозначного “да” не сказал (а судя по всему, только одного его и недостает). Но и на приглашение Нурсултана Назарбаева приехать в этом году на саммит ОБСЕ в Астану отказом не ответил.