Фарида Галиева
Создав 1 января 2010 года Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана и нарубив при этом немало экономических дров, власти перечисленных стран оправдывают свои действия тем, будто это первый (а значит, и непростой) шаг к будущей интеграции наподобие объединенной Европы. Со всеми ее аппетитными достоинствами.
Но не будем обманывать себя: теория и практика Евросоюза недоступны нам даже в отдаленной перспективе (о причинах - ниже).
Чего, однако, не скажешь о других региональных сообществах и блоках, которые в качестве интеграционного примера (положительного или отрицательного) кажутся вполне уместными. А порой даже и символичными

Рассмотрим же эти примеры, остановив свой выбор на трех самых известных.
Один из старейших интеграционных союзов был образован в 1981 году и называется Совет сотрудничества арабских государств. В него входят Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн, Оман, Кувейт и Катар.
Упоминания заслуживает так называемый Рынок Южного конуса, или МЕРКОСУР, договор о создании которого был подписан в 1991 году. Он охватывает соответствующие страны Латинской Америки - Бразилию, Аргентину, Уругвай и Парагвай, а в качестве ассоциированных членов - Чили и Боливию.
А в 1994 был создан и самый успешный международный экономический блок (не считая Евросоюза, конечно, но ЕС - не просто экономический союз) - НАФТА, североамериканский общий рынок США, Канады и Мексики.
О чем же свидетельствует опыт этих ведущих международных экономических блоков? О том, что сама по себе экономическая интеграция (без элементов государственного объединения) тоже может быть перспективной, но лишь в том случае, если бизнес действительно не мешают с политикой, то есть инициатива идет, что называется, “снизу”, от предпринимателей, а не навязана этим последним “сверху”.
Проиллюстрируем. В частности, таким вот (второго рода) экономическим союзом, частенько позиционирующим себя на мировой арене еще и в качестве геополитического игрока, является Совет сотрудничества арабских государств. Понятно, что в силу монархической местной специфики союз сей был создан не народным волеизъявлением, но исключительно волею власти (главным образом - для упомянутого позиционирования). В результате в развитии арабской интеграции за последние 30 лет мы увидели немного нового - ни в экономическом плане, ни, кстати, в политическом. Когда в 1990 году на Кувейт напал Ирак, защищали его почему-то не союзники-соседи, а заокеанские деловые партнеры - дяди Сэм и Джордж. Но главный анекдот приключился совсем недавно, уже после кризиса, когда громко анонсированный ввод единой арабской валюты пришлось отложить с 2010 года на 2013-й. И это, судя по всему, далеко не предел...
Лучше обстоят дела с взаимовыгодной дружбой в Латинской Америке, где, как и на Аравийском полуострове, тоже есть соблазн группироваться на почве исторического родства. Но за идеологической демагогией здесь не забывают и о деле: внутри южноамериканского общего рынка ликвидированы таможенные пошлины на 90 процентов товаров, и свободный доступ на рынок соседей уже не раз помогал партнерам в трудные времена. Так, динамично развивающаяся экономика Аргентины не дала “скатиться” Бразилии во время спада в 1991-93 годах, и, наоборот, в кризисные для Аргентины 1994-95 годы ее спас экономический подъем в Бразилии. Успех проекта способствовал тому, что в сотрудничестве с МЕРКОСУР нынче реально заинтересованы и ЕС, и НАФТА.
Еще более впечатляющего прогресса добился этот последний - экономический союз США, Канады и Мексики. Задуманный как американский ответ Евросоюзу, НАФТА теперь с ним вполне сопоставим и по ВВП (10 триллионов долларов), и по населению, и по территории. Сейчас беспошлинная торговля внутри союза включает две трети товаров. И даже очевидное неравенство участников оказывается для них взаимовыгодным плюсом: гарантированный доступ на могучий американский рынок позволяет Мексике без проблем сбывать здесь 80 процентов своего экспорта, а США и Канаду привлекают в южном соседе дешевая рабочая сила и низкие экологические стандарты. Но главный рецепт успеха НАФТА заключается в том, что это чистый бизнес-проект, совершенно свободный от политики, созданный по инициативе частного капитала и преследующий лишь его интересы. Этот союз создан для людей, а не чиновников (почему, кстати, даже не предусматривает никакой межгосударственной администрации и законотворчества).

Третий
Таможенный союз
Теперь же, ориентируясь на эти примеры, попробуем спрогнозировать, что может ждать Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана.
Очевидно, что они, эти примеры, были ориентиром и для его создателей. Да-да, именно они, а не Евросоюз, до которого, повторимся, нам как до луны или коммунизма. Можно даже предположить, что от арабов наш ТС “взял” историческую общность и углеводородную направленность; от НАФТА - иерархию, когда есть один бесспорный лидер (Россия (роль США) и два значительно более экономически слабых “спутника” (Белоруссия (Канада) и Казахстан (Мексика); от МЕРКОСУР же - недавнее авторитарное (тоталитарное) прошлое и вполне себе латиноамериканский уровень развития экономики, да и общества в целом.
Но гарантирует ли это, что наш евразийский Таможенный союз возьмет и все лучшее от своих прототипов?
С того самого момента, как 26 декабря 1991 года в Беловежской пуще официально прекратил свое существование прежний Союз (Советский), и до 27 ноября 2009 года, когда все в том же белорусском полесье де-юре был создан нынешний союз (Таможенный), на постсоветском пространстве перманентно шел геополитический процесс по выработке новых интеграционных схем взамен устаревших. Правда, шел как-то вяло и в основном на бумаге.
Напомним, что первое объединение - СНГ - возникло еще до формальной кончины СССР, 8 декабря 1991 года. Затем в 1995 году был создан Таможенный союз (не путать с нынешним) четырех государств - России, Белоруссии, Казахстана и Кыргызстана. В 2000 году он был - с присоединением Таджикистана - преобразован в Евразийское экономическое сообщество, ЕвразЭС. Куда сначала вступил, а после - в 2008 году - благополучно вышел обратно Узбекистан. Но еще раньше, в 2006 году, участники ЕвразЭС задумались о необходимости образования в будущем нового Таможенного союза, и 6 октября 2007 года в Душанбе приняли соответствующие концепцию и план, рассчитанный на три года. В срок, как известно, уложились, и вот ТС получил вторую, как видим, жизнь.
Когда-нибудь кто-нибудь, возможно, подчитает, сколько бумаги и бюрократо-часов было потрачено на все эти эволюции. Главное, чтоб итогом титанического (или сизифова?) труда не оказался в конце концов недлинный абзац в энциклопедии. Ибо есть основания думать, что теми методами, которые используются, реальной интеграции не добиться.
Именно. Главное, что отличает ТС (и всех его предшественников) от наиболее успешного из ныне действующих международных экономических союзов - НАФТА - его политизированность и идеологизированность. У нас не общий рынок создают, а, такое ощущение - играют в стратегические геополитические игры и пытаются реставрировать СССР, только без коммунистического пафоса. При этом сам экономически активный народ - промышленников, купцов, “челноков” - даже не спрашивают, какие правила им действительно нужны. И вырисовывается парадокс: при том, что в теории от общего рынка бизнесу одна только польза, на практике от ТС - одни убытки. И вот в Казахстане новые таможенные тарифы разоряют предпринимателей, ассоциации которых собирают одну пресс-конференцию за другой, а в России таможенники пишут премьеру чуть ли не апокалиптические письма...
А все дело в том, как представляется, что упомянутые “стратежки” таят в себе один подвох. Есть союзы и союзы. Можно только приветствовать стремление к созданию полноценных межгосударственных объединений (охватывающих не только экономику, но и политику) наподобие ЕС. Как всякое усложнение системы, это, безусловно, шаг вперед в человеческой цивилизации. Но тогда государства, входящие в союз, должны сознательно отказаться от части суверенитета, от национального эгоизма, если угодно. Как это сделали все те же европейские страны (а некоторые в ЕС не вошли, как, например, Норвегия - и не исключено, как раз из-за того, что не пожелали даже частью суверенитета поступаться).
Правда, очень сомнительно, что на подобный шаг, на “секвестр суверенитета”, пойдут амбициозные национальные элиты в странах Таможенного союза. Предпочтя, как бы это помягче выразиться... норвежский путь. Но раз так, то никакого надгосударственного строительства, никакой реальной политики, кроме разве демагогии, в нем и быть не может! А значит, надо делать другую ассоциацию - чисто экономическую (таможенную, валютную), но тогда заниматься этим должны не политики (которые, как известно, неудавшиеся бизнесмены), а сами предприниматели. “Низы”, так сказать.
Вопрос в том, согласятся ли наши чиновники доверить народу что-то делать самому?! Вопрос, впрочем, риторический. А раз так, все повторится. Исторический момент потребует от новых (а может, и старых) политиков очередных ономастических метаморфоз. И наш беспокойный евразийский каганат со многими названиями обзаведется еще одним. И автор вновь напишет эту статью.