Марат Балгабаев
Для Казахстана наступил очередной этап “сетевых войн”. Нечто подобное мы уже проходили в середине 90-х. Вначале на предприятии образуется инициативная группа работников, недовольных оплатой труда. Затем она трансформируется в “независимый” профсоюз, который начинает выдвигать требования, далекие от решения трудовых конфликтов. А далее следует приход на предприятие некоего “мессии”, который заявляет, что поведет народ к светлому будущему. Через какое-то время “мессия” выторговывает у владельца предприятия энную сумму или льготы для зарубежных хозяев и... отбывает в неизвестном направлении. Подобная ситуация складывается сегодня на нефтяных скважинах Жанаозена в Мангыстауской области

Лисаковский ГОК, Соколовско-Сарбайский ГОК, шахты Караганды и Жезказгана... Всюду ситуация развивалась по сценарию, идентичному “киргизскому”, “украинскому”, “грузинскому” - “оранжевому”, “тюльпановому”, “розовому”. Трейд-юнионистские иллюзии о возможности управления предприятием его рабочим коллективом, подобно наркотику, затмевают сознание, развращают профессионального рабочего несбыточными ожиданиями. А ведь достаточно просто задать вопрос очередному агитатору из “чудесного далека”: где и когда была реализована эта мечта бывшего колхозника, ставшего пролетарием? Не ответит. Потому что нечего ему ответить.
В Жанаозене снова назревает скандал. 1 марта группа работников ПФ “Озенмунайгаз” - производственного филиала АО “Разведка и Добыча “КазМунайГаз” - объявила забастовку. Только-только утихли страсти двухгодичной давности, когда, находясь под гипнозом ультрареволюционной лексики, рабочие требовали уравнять их в зарплате с японскими и американскими тружениками нефтегазового сектора и администрация терпеливо выслушивала все мыслимые претензии. И тут - снова здорово!
Парадоксально, но факт: на этот раз причиной недовольства послужили требования самих же рабочих. Еще весной 2008 года группа профсоюзных активистов заявила о необходимости пересмотра коллективного договора в части оплаты труда. Предметом обсуждения стало соотношение постоянной и переменной частей зарплаты - гарантированного оклада, начисляемого согласно квалификации работника, и премиальных. До недавнего времени это соотношение составляло 52 к 48 процентам. Изменения обсуждались два с лишним года, и итогом этой всенародной дискуссии стала новая шкала. Теперь оклад составляет 77 процентов, а премиальные - 23.
Примечательно, что еще два года назад работники предприятия настаивали именно на таком раскладе, так как премиальная часть зависит от выполнения производственных показателей, которые не всегда есть возможность выполнить: поди прокачай нефть при зимней температуре -27 с ветром! Администрация филиала и руководство АО “Разведка и Добыча “КазМунайГаз” пошли навстречу требованиям рабочих.
Более того, руководство компании узаконило так называемый районный, или территориальный коэффициент, сделав его частью оклада. К слову, рабочие предприятий группы “КазМунайГаз” единственные, кому такой коэффициент выплачивается. Во всех других отраслях от подобной практики отказались.
Причина проста: при Советском Союзе эта система надбавок служила стимулом для привлечения трудовых ресурсов в места с суровым климатом. Вот и ехал народ на строительство БАМа ради “северных” длинных рублей. Никакой другой нагрузки эта надбавка не несла. Но с учетом того, что консервативно настроенная часть рабочих весьма болезненно реагировала на любые попытки урезать “климатические” и понимая, что работа на месторождении не сахар и не мед, надбавки сохранили, присовокупив к окладу.
Результат налицо. Зарплата оператора добычи ПФ “Озенмунайгаз”, допустим, пятого разряда, получила стабильно-устойчивый характер. Если ранее он получал 147 тысяч 358 тенге, из которых 49 тысяч 532 тенге составляла месячная тарифная ставка плюс 34 тысячи 673 тенге районного коэффициента, плюс 63 тысячи и 153 тенге премиальных, то теперь, согласно новой системе оплаты труда, месячная тарифная ставка рабочего (включая “районные”) составляет 113 тысяч 465 тенге плюс премия - 34 тысячи и 040 тенге. Итого - 147 тысяч 505 тенге. И это без учета сверхурочных, праздничных выплат и выплат за работу в ночное время, отдельно оговоренных в коллективном договоре.
Вероятно, многие астанчане, у которых, согласно данным статагентства, нынешняя средняя зарплата составляет 79 тысяч тенге, восхищенно-завистливо присвистнут. Согласитесь, есть чему позавидовать, тем более строителям Астаны, которые трудятся в условиях не менее тяжких, чем нефтяники. У них все тот же мороз, ветер и прочие тяготы и лишения, но без гарантированного оклада в случае простоя и без “районных”!
И даже в условиях Мангыстауской области такие зарплаты, как у жанаозенских нефтяников, редкость. По данным областного департамента по статистике, среднемесячная номинальная заработная плата, начисленная работникам в сентябре 2009 года, составила 120 тысяч 558 тенге. А ведь это по всей области, включая довольно богатый по сравнению с районами областной центр!
Немаловажно и то, что 120 тысяч, по данным органов статистики - это номинальная зарплата, с которой удерживаются налоги, а 147 тысяч нашего нефтяника - реальная зарплата, которую он получает после удержания всех платежей, как говорится, на руки. Так что работникам “Озенмунайгаза” жаловаться, вроде, не пристало.
Но, как это ни покажется странным, получив уведомление о новой системе оплаты труда, работники “Озенмунайгаза” отказались их подписывать, затем и вовсе объявили забастовку. Им объяснили, как могли, что уведомление потому так и называется, что ставит своей целью публично уведомить каждого работника о грядущих изменениях. Этот документ - норма Трудового кодекса. В конечном итоге все равно все решается при подписании трудового договора. Но группа работников вновь узрела в этом “происки врагов” и стала взывать к “пролетарской солидарности” товарищей. Таким образом, их протест оказался направлен против... своих же собственных требований, закрепленных в коллективном договоре.
Есть и еще один момент, который надо принять во внимание. Большинство забастовщиков - люди “пришлые”. В 2006 году налоговики Жанаозеня обнаружили интереснейший факт. Часть пассажирских перевозок водители города выполняли на транспортных средствах, принадлежащих... структурным подразделениям “Озенмунайгаза”.
Как выяснилось, шофера выступали в двух ипостасях. С одной стороны, они были работниками предприятия, с другой - предпринимателями-индивидуалами. Скандала не было. К “калыму” отнеслись с пониманием, дескать, хорошее теля двух маток сосет. Да и горожане были не против. Но когда руководство предприятия попыталось поднять вопрос о выделении транспортного цеха в конкурентную сферу (то есть в отдельное частное предприятие), это вызвало бурю “пролетарского гнева”. В результате все оставили, как есть...
Попытка выговорить на свой бутерброд большую порцию масла заметно отличает эту часть коллектива ПФ “Озенмунайгаз”. Но не только это. Стремление к декларативным заявлениям, порой поражающим своей алогичностью, - вот характерная черта “нового” жанаозенца. Чем объяснить, что основным требованием, выдвигаемым стачкомом, являются не вопросы трудовых отношений, а заявление о смене формы собственности ПФ “Озенмунайгаз”, входящего в АО “Разведка и Добыча “КазМунайГаз”? Откуда столь странное стремление руководить делами крупного добывающего актива?
Что конкретно предлагают забастовщики? Вернуть нефтедобывающие предприятия в собственность государства. Но ведь свыше 60 процентов акций АО “Разведка и Добыча” и так принадлежит государству, поэтому в структуре управления по сути ничего не меняется. И как “вернуть” остальную часть, которая реализована с биржевых торгов иностранным инвесторам-партнерам? По каким котировкам государство будет рассчитываться с бизнесменами, вложившими свои средства в развитие нефтегазового сектора Казахстана? С пенсионными фондами? И, наконец, с самими работниками “Озенмунайгаза”, которым принадлежит весомая часть пакета - привилегированные акции? Почему-то этого забастовщикам их “консультанты” не объясняют.
К слову о консультантах. Это не миф, порожденный шпиономанией. Почему-то в последнее время в небольшой Жанаозен зачастили разнообразные коуч-тренеры, специализирующиеся на “выявлении лидерских качеств” и “развитии предпринимательских способностей”. Отдельных “коучей” хорошо знают в Астане.
Так, некий иностранный подданный Дэннис К., три месяца проживавший в Жанаозене весной и летом 2008 года, в начале нового тысячелетия был довольно известной в столице фигурой. Его часто видели в окружении бывшего лидера Конфедерации независимых профсоюзов Казахстана Леонида Соломина (ныне гражданина России). Правда, тогда мистер Дэннис позиционировал себя как эксперт в области построения трейд-юнионов. Он разъяснял строителям Астаны, каков должен быть текст листовки и как увлечь за собой массы. Словом, делился опытом, полученным, по его словам, в офисах лейбористской и социалистической партий. Многое из его науки нашло практическое применение во время забастовок на Соколовско-Сарбайском ГОКе.
Несколькими годами позже интересы зарубежного культуртренера изменились. Он учил основам ораторского мастерства студентов столичных университетов и сотрудников национальных компаний, посещавших его курсы. В личных беседах с учениками он очень интересовался подробностями их работы, давал советы по организации труда, завязывал знакомства. И вполне недвусмысленно выказывал заинтересованность проблемами развития и акционирования объектов казахстанской промышленности.
По некоторым данным, Дэннис К. отбыл из Жанаозеня на родину в 2009 году. Но, странное дело, вскоре после его отъезда в маленький городок слетелась стайка иностранных волонтеров... Все это дает основания предполагать, что консультации продолжаются. Чему будет учить следующая волна “экспертов”? Тому, как жечь автомобильные шины? Разоружать полицейские наряды? Устраивать пикеты в людных местах? Стоит все же присмотреться к тем, кто навязывает свое покровительство нашим рабочим...
Суммируя все сказанное, можно предположить, что казахстанскую “нефтянку” исподволь готовят к сценариям, апробированным в России, Украине, Молдове, Грузии, Кыргызстане. И в этой ситуации не совсем понятна позиция местных исполнительных органов власти. Что делается в Жанаозене для снижения социальной напряженности?
Ответить на этот вопрос нелегко, так как спросить не с кого - прежний аким поплатился должностью именно из-за своего бездействия, новый аким, видимо, еще не до конца освоился. Но факт остается фактом: даже исполнение проекта “Дорожная карта” было обеспечено за счет значительного вклада все того же ПФ “Озенмунайгаз”.
Между тем предпринимательство города развивается совсем не так, как это было бы выгодно Жанаозеню. Вместо предприятий сферы услуг множится число магазинов, где по завышенным ценам продаются товары, доставленные из Узбекистана с пограничной станции Бейнеу.
Еще одна закономерность. Уровень цен в городе растет прямо пропорционально уровню потребительских банковских кредитов, взятых населением. Общая сумма кредитов превысила 10 миллиардов тенге (то есть по 600 тысяч на одну семью, не считая процентов). На 23 тысячи семей, проживающих в Жанаозене, зарегистрировано 23 тысячи автомобилей. Известно, что в числе забастовщиков есть отдельные персонажи, умудрившиеся прокредитоваться аж в семи банках!
Кажется, всем уже понятно, что это не банальный трудовой конфликт. Все вполне очевидно.
Неужели история ничему не учит? Неужели Жанаозенские события 1989 года изгладились из нашей памяти?

P.S. Когда верстался номер, из Жанаозена пришло сообщение о том, что суд признал забастовку работников ПФ “Озенмунайгаз” незаконной.

Стремление к декларативным заявлениям, порой поражающим своей алогичностью, - вот характерная черта “нового” жанаозенца. Чем объяснить, что основным требованием, выдвигаемым стачкомом, являются не вопросы трудовых отношений, а заявление о смене формы собственности ПФ “Озенмунайгаз”, входящего в АО “Разведка и Добыча “КазМунайГаз”? Откуда столь странное стремление руководить делами крупного добывающего актива?