Анна Шелепова
Она была другом и для албанцев, и для сербов во время военного конфликта в Косово... Албанцы считали, что казашка, выросшая (как они думали) в мусульманской среде, должна испытывать более теплые чувства к ним. А сербы, зная, что женщина говорит на родственном славянском языке, знает Пушкина и Толстого, должна понимать их и сочувствовать больше им. Сама Ризвангуль Садыкова - первый казахстанский миротворец ООН в Косово - всегда старалась найти замечательных людей на каждой из враждующих сторон

Знакомство со страной началось с мирных на первый взгляд картин.
- Самолет вначале приземлился в Скопье, в бывшей югославской республике Македонии, - рассказывает Ризвангуль. - Затем нас, миротворцев, прибывших их разных стран и континентов, повезли через границу на автобусе. И как только наш автобус пересек косовскую границу, мне показалось, что из одного мира я попала в другой. В мир разрушенных домов, мостов, обгоревших танков... Лица людей, в особенности молодых женщин, были не по возрасту взрослыми, с состарившимися глазами...
Миротворцев повели в коттеджный поселок, где жили бывшие преподаватели Приштинского университета, там мы должны были поселиться на некоторое время. Когда Ризвангуль вошла в дом, у нее возникло ощущение, что хозяин только что покинул дом. Повсюду были разбросаны детские игрушки, одежда висела в шкафах... Как оказалось, люди только забирали паспорта и бежали из города. “Я не смогла там спать. Так было жутко представить, что эти люди оставили все, что им было дорого, и просто ушли”.
Позже Ризвангуль, как многие миротворцы ООН, сняла квартиру в доме, где до войны жило много сербов. Ее встретил серб, который на русском произнес приветственную речь: “Здравствуйте! Я буду вам благодарен, если вы будете жить в этой квартире. Моя жена и дети уже бежали в Белград. Я сам должен скрываться. Мне опасно находиться здесь, так как многие албанцы знают меня в лицо. Я вас умоляю, сберегите эту квартиру для моей семьи. Живите здесь, как наша сестра”.
По словам Ризвангуль, сербы охотно сдавали квартиры миротворцам, поскольку жилье, в котором селились миротворцы, имело опознавательные знаки - “ООН”, что хоть как-то спасало его владельцев и сами дома от разгрома. Как известно, сразу после окончания военных действий, по разным данным, более двух третей сербского населения покинуло Косово. Многие бежали в Сербию, Черногорию и другие страны бывшей Югославии, успев захватить с собой только документы и ценные вещи. Задачей миротворческой миссии было остановить этот исход, дать гарантии безопасности и защиты оставшемуся сербскому меньшинству, в особенности старикам, женщинам и детям.
- Для меня, выросшей в стране с глубокими интернациональными традициями, для женщины, которая с раннего детства росла в многоэтнической среде, бывшая Югославия стала в какой-то степени драмой, огромным шоком, - вспоминает Ризвангуль. - Самое поразительное, все это происходило в центре современной европейской цивилизации, где всегда превалировали высокие гуманистические идеалы. Основная моя работа заключалась в том, что я наравне с моими коллегами - военными и полицейскими - занималась разоружением и демобилизацией военных участников конфликта. Я знала, что у некоторых руки по локоть были в крови. Были такие, кто воевал по пять-шесть лет до того момента демобилизации. Я делала все, чтобы убедить их в необходимости возвращения к мирной жизни, получить гражданскую профессию, работать и жить для блага семьи и общества.
В Косово вождению автомобиля меня учил албанец Фета, которого я считаю глубоким интернационалистом. Учил на сербско-хорватском, который мы понимали оба, хотя большинство албанцев в этом автономном крае делали вид, что не знают его. Как часто он глубоко вздыхал и говорил: “Какая была прекрасная страна Югославия”.
Бывшие военные албанцы на публике говорили только по-албански, со мной - на сербско-хорватском. Вопрос языка был, можно сказать, вопросом предательства национальных интересов. Я видела указатели с надписями на сербско-хорватском, замазанные краской, сверху написанные на албанском и опять замазанные, и вновь написанные на сербско-хорватском...
Три года хрупкая женщина мирила сильных мужчин. Она была советником по гражданским делам в Косово. И все это время само ее участие в деятельности мировой элиты, коей являются представители ООН, способствовало узнаванию нашей страны людьми с других материков и континентов.
 - Многие праздники, в частности 8 Марта, отмечали и албанцы, и сербы независимо от того, что этот праздник изначально был праздником социалистической Югославии. Когда мы - миротворцы из стран бывшего Союза и стран Восточной Европы - собирались вместе, мы не делили друг друга на национальности - два куплета споешь на украинском, пару слов на азербайджанском, скажешь “Гамарджоба” на грузинском, и все было понятно без слов.
Помню, как офицеры из русского военного контингента КФОР поехали на бронетранспортерах за гвоздиками, чтобы 8 Марта мы встретили с цветами!
- Ризвангуль, что Вы пожелаете казахстанцам в преддверии праздника?
- Историю не переписать. 8 Марта - прекрасный шанс нашим мужчинам выразить любовь к мамам и бабушкам, коллегам-женщинам, женам и дочерям. В конечном счете, все они дарят жизнь...
Справка “НП”
Наша соотечественница Ризвангуль Садыкова работала на одном из важнейших участков любой миротворческой миссии - демилитаризации и демобилизации бывших участников военного конфликта. Действия бойцов Освободительной армии Косово, не желавших сразу после военных действий сложить оружие, стали одним из серьезных препятствий на пути к мирной жизни края. И надо было помочь найти свое место в жизни этим людям, особенно молодым, умевшим только держать автомат в руках.
В 2004 году была координатором по оказанию чрезвычайной гуманитарной помощи беженцам в зоне гражданского конфликта в Дарфуре, Судан. Ризвангуль Садыкова - кандидат наук, магистр по международным отношениям, магистр права (LLM), владеет несколькими иностранными языками. В настоящее время возглавляет английскую редакцию Казахского национального информационного агентства “Казинформ”.